Комната с призраком - Питер Хэйнинг

Бледная луна уныло озаряла лощину, когда Георг со взмокшим от страха лбом и с волосами, вставшими дыбом под его углекопской шапочкой, неверными шагами приблизился к старому дубу, где недавно горел костер. Он не обнаружил ни малейших следов его среди густого вереска. Мох и полевые цветы были свежи, и ветви дуба, только что объятого языками пламени и дыма, были влажными от ночной росы.

Нетвердо ступая, Георг возвратился к своей хижине и, рассудив точно так же, как и его старший брат, решил ничего не говорить об увиденном, дабы не будить у Мартина непомерное любопытство, которое, как он считал, граничило с нечестивостью.

Пришел черед Мартина поддерживать огонь. Пропели первые петухи, и минула большая часть ночи. Проверив печь, в которой обжигались дрова, он сильно удивился, обнаружив огонь почти угасшим; это произошло оттого, что во время своей прогулки Георг напрочь забыл об основном предмете своего дежурства. Первой мыслью Мартина было разбудить спящих, но, видя, что оба брата крепко спят, он решил не тревожить их и самостоятельно разжечь печь. Охапка хвороста, которую он положил сверху, была, по-видимому, сырой, и костер более затухал, чем разгорался. Тогда Мартин направился к поленнице набрать крупных сучьев, обрезанных и высушенных специально для таких случаев; однако когда он вернулся, то обнаружил, что огонь совсем погас. Это была серьезная неприятность, грозившая им потерей торговли больше чем на один день. Рассерженный и досадующий, Мартин принялся высекать огонь, чтобы заново разжечь костер; но трут за ночь отсырел, и все его попытки были безуспешны. Видя такое дело, он уже собирался будить братьев, когда в окне и в многочисленных щелях грубо построенной хижины внезапно засверкали сполохи пламени, побудившие его выйти наружу и наблюдать видение, до того потревожившее его братьев. Сначала он подумал, что Мюллерхауссеры, их конкуренты в торговле, с которыми они часто ссорились, захватили принадлежащую им землю и крадут их лес; он решил разбудить братьев, чтобы отомстить наглецам. Но недолгое размышление и наблюдение за поведением тех, кто, как казалось ему, «поддерживал огонь», заставили его отбросить эту мысль. Настроенный довольно скептически к подобным вещам, он вынужден был признать: увиденное им — сверхъестественное явление. «Будь они люди или дьяволы, — сказал бесстрашный угольщик, — пусть себя пляшут и колдуют у костра, а я пойду и попрошу у них огня, чтобы разжечь нашу печь». На этот раз он решил не будить братьев. Приключение, которое он отваживался предпринять, не требовало участия больше чем одного человека; к тому же он опасался, что братья с их сомнениями и страхами могут помешать ему. Сняв со стены пику, неустрашимый Мартин Вальдек в одиночку отправился испытать судьбу.

Как и его брат Георг, однако превосходя отвагой последнего, он пересек ручей, взобрался на холм и подошел так близко к призрачному собранию, что смог разглядеть в верховодящей фигуре хартцского демона. Первый раз в жизни Мартина пробила холодная дрожь, но воспоминание о том, что вдали от призрачного костра он был смел и даже шутил о предстоящей встрече, задело его самолюбие, и в результате к нему вернулось его обычное мужество; с изрядным самообладанием он подошел к костру — фигуры, окружавшие его, казались еще более фантастическими и жуткими, по мере того как он приближался к ним. Взрыв демонического хохота, зловещее эхо которого не походило ни на один из земных звуков, приветствовал его.

— Кто ты? — спросил гигант, стараясь заставить свои крупные безобразные черты сохранять степенное и важное выражение, в то время как изнутри их сотрясали взрывы подавляемого им смеха.

— Я Мартин Вальдек, угольщик, — отвечал отважный юноша, — а кто ты?

— Король этих лесов и самого себя, — сказал призрак. — Зачем ты пришел? Выведывать мои тайны?

— Я пришел, чтобы взять огня и разжечь мой костер, — смело отвечал Мартин и в свою очередь спросил: — А что за тайны вы празднуете здесь?

— Мы празднуем, — отвечало ему демоническое создание, — свадьбу Гермеса с Черным Драконом. Но забирай огонь, за которым ты пришел сюда, и уходи — ни один смертный не может долго смотреть на нас и после остаться живым.

Крестьянин воткнул свою пику в большой кусок горящего в костре дерева; с трудом он поднял его и двинулся к своей хижине. Взрывы жуткого хохота с утроенной силой возобновились за его спиной, когда он шагал через ручей и лощину. По возвращении, как ни был он поражен увиденным, первой его заботой была растопка потухшей печи; но после нескольких неудачных попыток, после бесплодной возни с мехами и ухватом, принесенный уголь потух, так и не воспламенив сухие ветви, наваленные в печи. Обернувшись, Мартин увидел, что костер все еще пылает на холме, хотя те, кто плясал вокруг него, исчезли. Вообразив, что призрак сыграл с ним злую шутку, угольщик дал волю природной необузданности своего характера и решил во что бы то ни стало завершить начатое предприятие. Он снова отправился к костру, из которого без позволения демона взял и принес еще один пылающий уголь. Однако и этот уголь не разжег его костра. Безнаказанность придала Мартину смелости, и он в третий раз решил испытать судьбу. Как и в предыдущие разы, он без помех добрался до кострища, взял новый кусок пылающего угля и уже повернулся, намереваясь уйти, когда внезапно услышал, как грубый, замогильный голос, до этого вопрошавший его, произнес такие слова:

— Не смей возвращаться в четвертый раз!

Попытка разжечь костер последним куском угля была столь же неудачной, как и все предыдущие; Мартин оставил безнадежное занятие и повалился спать на свое ложе из листьев, оставив до утра разговор с братьями о своем ночном похождении. Громкие крики радости и удивления пробудили его от глубокого сна. Его братья, найдя костер потухшим, весьма изумились и принялись ворошить уголья, чтобы снова разжечь его; они еще больше изумились, когда обнаружили среди золы и сучьев три огромных металлических слитка, которые они сразу и безошибочно (большинство крестьян в Хартце имеют дело с минералами на местных шахтах) определили как золотые.

Как ушатом холодной воды с их лиц смыло радость, когда они узнали способ, каким Мартин заполучил это сокровище; собственный опыт заставил братьев отнестись к его словам с полным доверием. Однако они не могли противиться искушению разделить богатство с братом. Поведя себя как глава дома, Мартин Вальдек купил земель и леса, построил замок, получил дворянский титул и, безмерно презираемый старинными дворянскими фамилиями, облекся всеми привилегиями человека знатного рода. Его отвага и доблесть в военных кампаниях и в междоусобицах, огромная армия слуг, нанятых им, поддерживали его некоторое время и помогали подавлять ненависть окружающих, раздраженных его внезапным возвышением и его высокомерными амбициями. И сразу стало видно по его делам, как и по делам многих других людей, сколь мало могут смертные предвидеть последствия своего неожиданного возвышения. Дурные стороны натуры, которые бедность сдерживала и подавляла, созрели и принесли непозволительный плод под влиянием различных искусов и вседозволенности. Одна дурная страсть пробуждает другую: дьявол скупости воззвал к дьяволу гордыни, а гордыню поддержали жестокость и угнетение. От природы смелый и отважный, характер Вальдека стал жесток и надменен из-за богатства и вскоре сделал его объектом ненависти не только дворян, но и людей низших сословий, которые с удвоенным недовольством наблюдали, как правами ленной знати столь бесцеремонно и жестоко пользуется один из тех, кто сам поднялся из самых низов общества. История его, хотя и тщательно скрываемая, уже передавалась шепотом среди крестьян. Духовенство клеймило несчастного как колдуна и пособника дьявола из-за того только, что он, добыв столь необычным способом огромное богатство, не прибег к защите Святой Церкви через пожертвование в ее пользу значительной части своего состояния. Окруженный врагами, явными и неявными, терзаемый тысячей дьяволов, под угрозой отлучения от Церкви, Мартин Вальдек часто горько сожалел об оставленных им трудах и развлечениях незавидной бедности. Однако природная отвага не изменяла ему и перед лицом этих трудностей; казалось, она возрастала соразмерно опасностям, сгущавшимся вокруг него. И так продолжалось до тех пор, пока один случай не ускорил его падения.