Офисный дневник девушки по вызову - Бель Жур

Среда, 7 июня

Много бездеятельных дней в офисе я недоумевала, как именно люди убивали время, пока не появился Интернет. Ну да, можно убить пару минут то тут, то там, лениво уходя в общую комнату, чтобы налить себе чашку чаю, или тщательно пополняя свои канцелярские запасы из общего шкафа, или гоняясь вокруг стола за длинноногой секретаршей (не то чтобы у меня была секретарша… и это очень жаль). И, может быть, удастся выпить столько чая, что не придется и притворяться, что тебе раз в час нужно в туалет. Но даже таким образом ты в лучшем случае потратишь 90 минут в день. А это детские игры в мире, где необходимо имитировать занятость. Готова спорить, именно поэтому люди когда-то курили.

Много бездеятельных дней в офисе я недоумевала, как именно люди убивали время, пока не появился Интернет.

Кстати говоря, курение, хотя и ведет к сердечным болезням, раку легких и эмфиземе, и близко не так опасно для здоровья, как отслеживание кого-нибудь в Гугле. О таком дерьме надо хотя бы предупреждать. Потратив всего от одной до пяти минут на выслеживание… то есть я имела в виду исследование ЧЛ, я выяснила три ошеломительных факта:

• Он на пять лет старше, чем говорил.

• Он регулярно публикует посты на винтажных радио-веб-сайтах. Ничего особо тревожного в этом факте как таковом; но, шерстя архивы этих ресурсов, я выяснила, что…

• Он женат.

Глянула на дату поста, в котором он упоминал свою жену, – меньше месяца назад. Во что я вляпалась! Вот уж если бывает момент, когда пора закурить, то он настал.

Четверг, 8 июня

По крайней мере, есть объяснение тому, почему он так нерегулярно отвечает на звонки. Дело в том, что я не против женатых мужчин как таковых. Некогда у меня действительно было такое тщеславное правило: среди тех немногих границ, которые я установила для себя в области секса, женатые мужчины были одним из табу. Наряду с детьми, животными и мертвецами. Но бытность моя проституткой положила этому конец, и хотя у меня было немало свободных клиентов, по меньшей мере столько же было женатых. И не мне, женщине, которая брала деньги за секс, выносить суждения о чьей-то чужой частной жизни. Так что я пересекла эту черту, и пересеченной она остается.

Я провела пальцем по окну автобуса. Почему всегда получается так, что, на чем бы я ни добиралась до дома – пешком, на автобусе или в «трубе», это всегда отнимает одинаковое количество времени? Э-хе-хе…

И после этого я спала с людьми, состоящими в браке, время от времени, в порядке развлечения. Вот только до сих пор все они были женщинами. Так значит ли это, что глубоко в душе я на самом деле верила в некий род женской солидарности – в то, что, если у меня будет возможность не быть с женатым мужчиной, я выберу именно ее? Нравственность – забавная штука: если твои мотивы подразделяются на черное и белое, то проблемы неизбежны. Если нет – то же самое. Насколько я могла понять, никакой выбор в данном случае не будет хорошим.

Р-р-р! Снова пробка. Я сидела на втором этаже автобуса, поэтому видела, что впереди, не далее чем через три машины, стоит еще один автобус, следующий тем же маршрутом. Это была главная проблема после того, как город избавился от «Рутмастеров», насколько мне представлялось: невозможно было просто сойти с автобуса и пойти дальше, как раньше. Когда я только-только перебралась в Лондон, мне это так нравилось – спрыгнуть с подножки посреди оживленной улицы, как легкомысленная девчонка, перебегающая перед движущимися машинами, уворачивающаяся, хохочущая. Неуязвимая…

Что бы ни происходило, мне надо было принять решение в ту или иную сторону. Конечно, я могла бы выключить телефон, избегать людей, как-то связанных с театральной труппой, и попытаться исчезнуть. Жизнь продолжалась бы – я это знала, – даже если бы какие-то полузнакомые люди стали бы меньше меня уважать. Но я была не в силах сделать это таким образом – в отличие от тех времен, когда была моложе. Это значило бы, что я избегаю ответственности. Мне придется просто и прямо разобраться с этим, как делают все остальные взрослые люди. Что бы ни случилось, я могу просто сойти с маршрута и пойти пешком.

Пятница, 9 июня

Перед тем как встретиться в эти выходные с Чернобурым Лисом, отправилась на важнейшее мероприятие по удалению нежелательных волос. Бритье раздражает, не говоря уж о том, что эффективность его весьма ограничена. Но в последний раз мои девичьи местечки встречались с восковой полоской где-то в районе мезозойской эры; я не столько боюсь отпугнуть человека своими джунглями, сколько опасаюсь, что он там заблудится. Все прошло гладко – или так мне казалось до сегодняшнего утра.

Оглядывая себя в ду́ше, я заметила то, что показалось мне полоской пунцовых чернил вдоль оставшейся линии волосков. Я потерла ее, но она не смылась – и мне даже стало больно. Я вгляделась пристальнее.

Раздражение. Четкая, аккуратная линия раздражения на моей киске. Faut souffrir pour ȇtre belle[81].

Суббота, 10 июня

Его губы мазнули по моему соску, разошлись, и язык метнулся наружу, прижимаясь к розовой плоти. Я почувствовала внезапную слабость, глаза защипало; к моему удивлению, воображение нарисовало мне не картинку того, что этот прекрасный мужчина собирался сделать со мной, а образ моего бывшего. Последний язык, который касался меня там, принадлежал ему. Горячие слезы вскипели на моих глазах, и меня захлестнуло странное чувство: каждое движение ладоней ЧЛ по моей коже, его настойчивые бедра, прижимающиеся к моим, стирали последние остатки Этого Парня с моего тела.

Конечно, я занималась сексом с другими людьми и после того, как познакомилась с Этим Парнем. Но я утаивала какую-то частичку себя от всех этих мужчин, причем до такой степени, что воспоминания о них казались более далекими и менее различимыми, чем воспоминания о моем бойфренде, ставшем бывшим около шести месяцев назад. Где-то в рептильной части моего мозга я, наконец, начала понимать, что все кончено, мы больше никогда не будем вместе – и этот мужчина, кем бы он впоследствии ни стал для меня, нечто большее, чем одноразовый партнер.

Я закрыла глаза и запустила пальцы в волосы ЧЛ. Готова ли я к этому? Означает ли это, что каждый день будет все больше и больше отдалять меня от телесных воспоминаний об Этом Парне, пока в конечном счете он не станет лишь абстрактной коллекцией впечатлений, перестав быть реальным, полностью плотским переживанием?

Где-то в рептильной части моего мозга я, наконец, начала понимать, что все кончено, мы больше никогда не будем вместе.