Жизнь моя - Мишель Пейвер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кейт была права, это была изумительная новость. Невероятно превосходит все, на что она могла бы надеяться.
— Тогда почему ты не на седьмом небе от счастья? — спросила Кейт.
— Я рада, — ответила Антония, все еще с закрытыми глазами.
Она услышала сердитый вздох Кейт.
— Что он тебе наговорил?
— Кто?
— Патрик МакМаллан.
— Я же тебе сказала, с ним это никак не связано.
— Тогда почему такая уныло-тупая реакция на покупателя твоей мечты?
Антония открыла глаза и посмотрела в потолок. «Пожалуйста, Кейт, не устраивай мне допросов. Не сейчас». Вслух она сказала:
— Потому что я хочу остаться на мельнице и отгадать загадку.
— Но ведь здесь сказано, что ты можешь оставаться там в течение месяца.
— Мне потребуется больше времени.
— Ах вот как! Но ты сможешь продолжить, вернувшись в Лондон.
— Не смогу.
— Почему?
Антония подавила раздражение. Ну-ка, сказала она себе, не кусайся. Это единственная подруга, которая у тебя есть.
— Я не знаю, — наконец произнесла она. — Я знаю только, что должна быть там. Вот и все.
Воцарилась тишина. Потом Антония сказала:
— А теперь, Кейт, чтобы сменить тему, давай поговорим о Саймоне Тойнби.
* * *
До чего же Антония любит доводить себя до болезни, думал Патрик, глядя, как Нерисса движется к нему через переполненный ресторан. «Острая анемия, — напыщенно произнесла по телефону эта сумасшедшая. — Бедная девочка довела себя до болезни, и это ваша вина, поскольку вы ее преследовали».
Он попытался сказать ей, что это какое-то недоразумение, но ему не удалось.
— Мисс Уокер…
— Не цепляйте ко мне это поганое «Мисс»! С вами говорит миссис Уокер!
— Прекрасно, — устало сказал Патрик. — Миссис Уокер. Боюсь, я не знаю, о чем вы говорите. Я не видел мисс Хант последние три недели, но когда мы с ней говорили, — кстати, один раз, — я пытался мягко…
— Мягко?!
— Мягко… отговорить ее от этого. Так что хоть мне и жаль, что она больна, но это не имеет ко мне ни малейшего отношения.
— Скажи это своим ужасным морским пехотинцам! — отрезала сумасшедшая и бросила трубку.
Головы поворачивались, когда Нерисса шла к нему, и сразу два официанта поспешили убедиться, что она займет свой стул.
— Как прослушивание? — спросил он.
Она скроила гримаску и покачала головой.
Патрик гадал, когда же она соберется сказать ему, чем занимается на самом деле в то время, когда «бывает» на прослушиваниях. У него самого не было подходящего времени спросить ее об этом. Возможно, она ходит к любовнику. Он обнаружил, что на самом деле его это совсем не волнует, и, вместо того чтобы вызывать злость, лишь заставляет чувствовать жалость к Нериссе.
Вот это-то и должно было обеспокоить. Это было нечестно по отношению к ней. И к Джулиану, и даже к Дебре, которая, хотя и воспринимала свою падчерицу как иностранку, явно одобряла помолвку. Возможно, она рассматривала ее как удачный династический ход. «Превосходный женский материал», — примерно так он мог представить ее высказывание. И в этом она была права. Нерисса выглядела ошеломляюще, и она могла бы поднять его социальный статус и, несомненно, подарить красивых детей. Он был чертовски счастливым человеком, как говорили ему коллеги.
Внезапно он почувствовал себя усталым. Он спрашивал себя: что это — головные боли, дело Андерсона или все-таки Антония?
Наверное, Антония.
Почему бы ей не бросить все и не уехать домой?
Из-за нее Моджи в испуге забирается все глубже и глубже в свою раковину, а Дебра загружает себя даже больше чем обычно и мучит придирками всю Палату, а Джулиан выглядит потерянным.
Нерисса что-то говорила ему о своем прослушивании, но он не слышал ее, поскольку ресторан, как обычно, гудел высокими децибелами.
Он тосковал по мирной уединенности долины.
Было начало марта, и первые признаки весны должны уже смягчить зубчатые грани предгорья. Яркие всплески желтого ракитника освещают покатые склоны, в розмарине роятся пчелы, миндаль и мимоза взрываются цветением…
Он страстно хотел оказаться там.
И он должен был убедиться, что с Антонией все в порядке.
* * *
…К несчастью для Антонии, Кейт была права не только насчет анемии. Двух дней оказалось слишком мало, чтобы завершить исследования в Британской библиотеке.
О чем она думала? Анемия, наверное, создает путаницу в мозгах? Два полных дня ушло только на отслеживание ссылок, которые она написала о Фронтинусе, — а потом они обернулись сносками в темном германском тексте о римской военной стратегии, которые не дали большого продвижения. Все, что там было, — это загадочная ссылка на то, что легион Кассия участвовал в Перузинской войне 41–40 годов до P. X.: пятимесячная осада Перузии знаменовала критическую фазу Гражданской войны.
Из Плавта она знала, что Кассий все это время был на действительной службе, так что с уверенностью можно было предположить, что он состоял при своем легионе во время осады, когда город был подожжен и три сотни республиканцев вырезаны.
Но это было все, что она смогла получить, исключая пустую ссылку на другую, еще более туманную немецкую монографию о тактике осады, которая, возможно, могла содержать что-то более интересное.
Эта монография, как сказала ей милая молодая библиотекарша, была в другом хранилище. «Извините, но она будет доступна через пару дней». Антония объяснила, что у нее нет этой пары дней, поскольку авиабилет эконом-класса сдаче не подлежит, и она не может позволить себе купить другой. Библиотекарша смягчилась. За небольшую плату она могла бы отправить ей фотокопию почтой во Францию, или она предпочитает получить ее по электронной почте? Антония выбрала обыкновенную почту. Электричество на мельнице было неустойчивым. Ее лэп-топ уже дважды отключался.
Было уже пять часов вечера. Она вышла на Чарингкросс Роуд и купила флакончик пилюль, содержащих железо. Затем, повинуясь импульсу, маленький нейлоновый черный рюкзак для Моджи вместе с парой больших флуоресцентных зеленых пластиковых заколок для волос. Одну из них она положила в рюкзак, с пометкой, нацарапанной на ценнике: «Я буду носить свою, если ты наденешь эту». Возможно, это убедит Моджи вымыть волосы.
К сожалению, у нее не оставалось времени поискать поставщиков корма для лошадей, или хотя бы место, где продавались бы «лошадиные орешки», которые Моджи советовала предложить Ипполиту.
Стоя на мостовой среди плотной толпы покупателей, Антония внезапно испытала острый приступ одиночества. Она чувствовала себя как путешественник во времени, движущийся невидимым и неслышимым среди людей, обитающих в ином измерении, чем
