Три килограмма конфет (СИ) - "Нельма"

- Рита, - раздражённо выплюнул Чанухин, скривив губы в презрительной усмешке.

- На что только не решишься со злости, да? – мне хотелось произнести это надменно, с сарказмом, но вышло скорее тихое и неуверенное бормотание.

- Что? – Чанухин развернулся ко мне и выглядел очень удивлённым, без сомнения, хорошо всё расслышав и сразу сообразив, что именно я имела в виду. От волнения у меня задрожали пальцы и пересохло во рту, и все ранее придуманные и мысленно отрепетированные пафосные фразы мгновенно рассыпались мелкими обломками слов, треснув под напором его пронзительного ледяного взгляда.

- Выглядишь ты неважно, - я пожала плечами и выдавила из себя улыбку, резко переводя тему и нервно ёрзая на стуле.

- А у меня есть причины светиться от счастья? – хмыкнув, поинтересовался он, откидываясь на спинку стула и принимая более расслабленную позу. Видимо, мне удалось по-настоящему заинтересовать его своим странным поведением и оставалось дождаться только самого главного – окончания танца.

- Нет, наверное… Но я знаю хороший способ получить немного счастья, - пролепетала я, вслушиваясь в финальные аккорды музыки. Вдохнула полной грудью, как перед погружением в толщи ледяной воды, зажмурилась и нерешительно обняла его, стараясь хотя бы не трястись от страха.

Слава ещё раз хмыкнул прямо над моим ухом и положил ладонь мне на спину, принимая мои объятия. Наверное, прошло всего несколько секунд, но мне казалось, что мы сидим так уже целую вечность, отчего сердце колотилось быстро-быстро. Я еле сдерживалась, чтобы не отскочить от него, не начать извиняться или оправдываться и, главное, не смотреть на сцену, чтобы убедиться, что Марго уже успела всё это увидеть.

- Что-то эндорфинами тут и не пахнет, - скептически заметил он, мгновенно разрядив обстановку напряжения и неловкости, от которых мне становилось дурно.

- Зато сигаретами от тебя так пахнет, что у меня уже глаза слезятся.

- Ничего, сейчас исходящий от тебя аромат одеколона Максима всё перебьёт, - если бы в этот момент я не сидела, уткнувшись носом в его плечо, то это стоило бы сделать независимо от всех прежних моих планов. Потому что лицо моё вспыхнуло огнём, как спичка, а рот приоткрылся от удивления и бесплодной, подавленной ещё в зародыше попытки ему возразить.

И тут до меня дошла вполне элементарная истина: пока Наташа не появлялась в гимназии, никто не интересовался, куда я пропадаю каждую перемену. Но Слава-то не мог просто не обратить внимания на постоянное отсутствие своего друга.

- Владик, мы тебя ждём! – высокий, хорошо поставленный голос завуча прокатился по залу слабым грозовым раскатом и потонул в объёмных бархатных гардинах. Теперь все находящиеся внутри ученики, без сомнения, обратили на нас своё внимание, и мне стоило огромных усилий не сорваться с места и не убежать домой прямо сейчас.

- Да, да, сейчас подойду, - отозвался Чанухин и только тогда лениво отстранился, полюбовался моим румянцем и стыдливо опущенным взглядом, криво усмехнулся и с нескрываемым раздражением выпалил: - А вообще, если тебе так хочется меня поддержать, Полина, просто передай своей подруге, что она дура.

***

- О чём вы со Славой говорили? – вопрос Марго застал меня врасплох на верхней ступеньке крыльца гимназии, и от неожиданности я совсем перестала смотреть под ноги, тут же поскользнулась и чуть не упала, еле успев схватиться рукой за обледеневшие перила.

Я, конечно, надеялась на эффективность придуманного плана, но такой скорой и очевидной реакции от Анохиной просто не ожидала. Она нервничала, кусала губы и избегала взглядов на меня, то ли смутившись прямолинейностью заданного вопроса, то ли догадавшись, что мне довелось вовсю оценить её заигрывания с Романовым.

По крайней мере, теперь не оставалось сомнений, что, несмотря на всё своё показное безразличие, упрямые попытки избегать общения со Славой и поведение глупой обиженной девочки, способной во имя мести действовать во вред самой себе, она безумно ревновала его даже ко мне.

- Немного обсудили вашу постановку, - пожала плечами я, стараясь выглядеть непринуждённо и не выдавать своего волнения. – Отличный танец, кстати. Надеюсь, завтра он пройдёт без казусов и переигрывать по несколько раз не придётся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Полина, я… ты не подумай… - испуганно промямлила Марго, притормозила и схватила меня за локоть, вынуждая остановиться и взглянуть на неё. Может быть, дело было только в дрянном вечернем освещении, но лицо её в тот момент показалось мне серой и безжизненной восковой маской с опустевшими холодными глазницами.

- Я до последнего не хотела вмешиваться во всё происходящее. Но так не может дальше продолжаться, Рит. Мы просто не можем и дальше смотреть на то, как вы друг друга изводите, - я осеклась, сообразив, что случайно ляпнула лишнего, неосознанно упомянув Максима. Однако она удивлённой вовсе не выглядела: или не заметила моей оговорки, или и так понимала, кто мог надоумить меня на этот разговор. – Завтра на ваш спектакль соберётся вся гимназия и какие-то важные шишки из соседних школ и администрации. Ты хоть сама понимаешь, как вы оба подставитесь, если что-то пойдёт не так?

- Я понимаю. Всё пройдёт как нужно, - её тихий, шелестящий голос вовсе не звучал уверенно, поэтому я только громко и шумно выдохнула, пытаясь справиться с собственным раздражением и унять злость, остудить которую не мог даже мороз, игриво покусывающий меня за щёки и нос.

«Ты не имеешь права читать ей нотации. Кто угодно, но не ты, маленькая лицемерная врушка», - злобно нашёптывал мне внутренний голос. И уже открыв было рот, я подавилась собственными словами, свернувшимися в плотный комок сожаления, вины и нерешительности, и не сумела извергнуть из себя ничего из того, что собиралась ей сказать. Ни про жестокие игры с чувствами Чанухина, явно переживавшего ничуть не меньше неё, ни про необходимость оставить обиды и просто попытаться поговорить, ведь теперь для меня было вполне очевидно: они давно уже не просто друзья.

Вопрос только в том, было ли это настолько же очевидным для них.

- Полин, я знаю, что тебе нравится Дима…

- Не нравится, - резко возразила я, яростно качая головой. - Больше нет. Это уже не важно… Просто зная, какие у них со Славой отношения, это всё так… Чёрт, это ведь совсем не моё дело. Я не знаю, что произошло между вами, Рит, я даже понятия не имею, но неужели оно того стоит? Участия в этих извращённых играх, придуманных ими?

- Максим тебе всё рассказал?

- Да, рассказал. И я не понимаю, зачем ты делаешь это? Кому от этого лучше?

- А кому хуже, Полин? Кому? Может быть, ему? – она махнула рукой в сторону гимназии, и дрожащий голос из шёпота перешёл почти в крик. Марго обхватила себя руками, нервно облизала губы и зажмурилась, позволив давно стоящим в глазах слезам скатиться вниз по щекам и утонуть в намотанном вокруг шеи шарфе. – Ему вообще плевать на всё.

- Ему не плевать, - как же мне хотелось схватить её за плечи и хорошенько встряхнуть, заставить посмотреть истине в глаза, а не прятаться за каменной стеной собственных необоснованных предрассудков. Чтобы хотя бы она не вела себя точно так же, как делала я сама, закрываясь от всего мира в привычном коконе и боясь сделать решительный шаг навстречу своей мечте.

- Мне не всё равно, поэтому я делаю это, Полин. Я делаю хоть что-то, понимаешь? А он – ничего.

Я шагнула навстречу к ней, чувствуя, как сама вот-вот разревусь. Не знаю, что именно собиралась сделать: просто обнять и погладить по голове, позволив выплакаться вдоволь, как сделал вчера Иванов, или же попытаться как-то донести до неё то, что видели без сомнения все окружающие, но что она сама упрямо отказывалась замечать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И именно в этот момент звонко скрипнула массивная железная дверь, ведущая в гимназию, и мы синхронно повернулись на этот звук, всматриваясь в показавшийся в темноте высокий силуэт человека. Он ступил несколько шагов вперёд и попал под косой луч света, поднял вверх рыжеволосую голову, наткнулся на нас взглядом и тут же застыл от удивления, замерев в нелепой позе с наполовину опущенными в карманы куртки руками, теперь безвольно повисшими в воздухе.