Наследники предтеч. Поиск пристанища - Софья Непейвода

В это время из одного туннеля на берег вышла Марфа, на которой почти висел муж. Не сговариваясь, мы с Россом, как, впрочем, и многие другие, подхватились с места и бросились им навстречу. Помогли женщине перенести мужчину на общагу и, только оказавшись в безопасности, спросили:

— Что произошло?

Правая нога Захара ниже колена распухла, была влажной и липкой — как будто покрытой тонким слоем тканевой жидкости, да и сам мужчина плохо себя чувствовал: его колотил озноб, всё тело покрыл холодный пот, из глаз текли слезы, и он постоянно сплёвывал избыток выделяющейся пенистой слюны.

— Если надо ампутировать — режьте, — без вступлений сказал гривастый.

Росс нахмурился, а потом быстро смотал из кожаной верёвки жгут и перекрыл кровоток к пострадавшей конечности.

— А теперь рассказывайте, что произошло.

— В него врезался мелкий камнегрыз, — начала Марфа, визуально демонстрируя размер злополучного животного примерно в ладонь. — Сам удар был несильный, животное упало на пол и быстро заползло в камень. А у Захара очень быстро началась реакция.

— У меня возникло ощущение, что раскалённый железный прут в ногу воткнули, — сипло пояснил больной. — Думаю, яд. Голова кружится и грудь сдавливает. Дышать тяжело.

— Воды. И света, — велел Росс.

Я быстро сходила на наш плот за двумя компьютерами: зачем скрывать то, о чём и так все уже знают? К моему возвращению зеленокожий осторожно, стараясь не касаться кожи руками, обмыл ногу и теперь внимательно её осматривал.

— Лупы ни у кого нет? — в пространство поинтересовался он и, быстро получив желаемое, снова исследовал поражённую конечность. Странно, но на первый взгляд я никаких внешних повреждений (ран или ожогов) на ней не заметила. Наконец, Росс оторвался от разглядывания и подозвал нас с Надей. — Посмотрите.

Склонившись над ногой, я обратила внимание на слегка отличающееся по цвету пятно на коже диаметром в несколько сантиметров. А при увеличении стало видно, что эпителий как будто проткнули множеством тончайших игл, причём очень часто, так что между уколами не осталось даже полумиллиметра неповреждённой кожи. Убедившись, что я рассмотрела поражённый участок, зеленокожий посоветовал обратить внимание на противоположную сторону ноги, где обнаружилось аналогичное пятно, только чуть больше диаметром.

— Ну? — не выдержав, потребовала ответа Марфа.

— Ампутировать бесполезно, — убеждённо сказал Росс. — Можно, конечно, временно перекрыть кровоток в ноге, но… сколько времени вы добирались обратно?

— Около получаса.

— Нет, поздно, теперь и наложение жгута не поможет. Пусть побольше пьет и поменьше двигается. Больше я ничем помочь не могу, — с сожалением развел руками зеленокожий.

Народ быстро разошёлся, чтобы не отнимать силы у без того больного человека.

— Илья был прав, — констатировал после нашего рассказа Сева. — Камнегрызы вполне могут использовать ферменты.

— Другой вопрос, с какой начальной скоростью они должны ими «стрелять», чтобы пробить камень, — покачал головой Маркус.

— Ну, скорость достаточная. Мелочь, которая ногу за камень приняла, умудрилась пробить не только мягкие ткани, но и кость, иначе бы на выходном пятне были бы просветы, — заявил Росс.

Тяжело вздохнув, мы занялись своими делами.

Через несколько часов случилось ещё одно знаменательное событие: из туннеля, по которому текла река, навстречу каравану вылетели птицы. Некрупные, с голубя, они огромной бесформенной стаей целеустремлённо двигались куда-то вверх по течению.

— Кто мне объяснит, что птицы делают в пещере? — недоуменно сказала я, впав в ступор от необычной картины. Пока отходила от шока, выяснилось, что кое-кто подошёл к делу гораздо прагматичней.

— Они съедобные! — донеслось с плота сатанистов.

После этой новости все вооружились шестами и принялись сбивать удивительных гостей. За те несколько минут, пока стая пролетала мимо каравана, и мы успели поймать несколько экземпляров.

— Нет, они однозначно не приспособлены для обитания в пещерах, — констатировала я, разглядывая тушку. — И глаза, и крылья слишком хорошо развиты.

— Глаза не показатель, — возразил Росс. — Не забывай, что есть ещё какой-то, работающий в темноте, тип зрения.

— Да, ты прав, — огорчённо кивнула я.

— Но они всё-таки живут снаружи, — мы дружно обернулись на голос Вероники, рассматривающей добычу в тусклом свете экранов.

— Уверена? — с надеждой уточнила я.

— Сама посмотри.

Собравшись, мы принялись разглядывать затейливые узоры на ярко-зелёном оперении птицы. Если развитие глаз ещё можно объяснить другим типом зрения, то тело и окраска оперения… Их крылья были слишком длинными и узкими, предназначенными для быстрого манёвренного полёта, но никак не для медленного, с зависанием практически на одном месте, что было бы логично для обитателей пещер. И расцветка — в обычном световом диапазоне способная помочь слиться с листвой во время отдыха, но не имеющая никакого значения в темноте.

— Вы понимаете, что это значит?! — восторженно воскликнула Вероника. — Рано или поздно река вытечет из пещеры! Мы выберемся!

— И выберемся, скорее всего, по другую сторону гор, — кивнула я.

— Почему? — удивился Маркус.

— А зачем птицам залетать так глубоко в пещеру, если есть путь легче? — пояснила свою мысль я.

Народ не стал возражать.

— Вот только одно меня смущает, — буркнул себе под нос Сева. — Какой же вышины и протяжённости должны быть эти горы, чтобы крылатые создания предпочли проделать путь в пещере, а не перелететь поверху?

Вопрос так и остался без ответа. После этого события настроение у людей поднялось, приступы апатии и уныния прекратились. Птицы подарили нам надежду.

Ещё через полдня с общаги сообщили, что состояние Захара стабилизировалось и страх за его жизнь отступил: похоже, организм смог справиться с инородным веществом. Росс поздравил гривастого, но посоветовал хотя бы несколько дней беречь и поменьше нагружать ногу: кто знает, насколько ослабли кости в поражённом месте.

А мясо пернатых вестников, хотя и съедобное, оказалось горького и противного вкуса, так что я с трудом проглотила свою небольшую долю. Но даже это не вызвало негатива. Взбодрившись, люди с нетерпением ожидали перемен. И надеялись, что изменения будут к лучшему.

331–335-е сутки (10–14 сентября 1 года). Река — странные джунгли

Несмотря на появившуюся надежду, мы оказались не готовы к тому, что пещеры закончатся так скоро. Тёмной ночью (из-за затянувших всё небо туч) караван выплыл наружу и сразу же попал во власть разбушевавшейся непогоды. Под струями проливного дождя мы собрали всех детей и посадили в мою клетку: она прочно крепится к полу, и в ней минимальны шансы, что детей смоет. Туда же сложили тщательно запакованные в корзины начальные, невосполнимые, вещи. Из-за ливня видимость снизилась почти до нуля, поэтому никто даже не пытался пристать к берегу: за водной пеленой могли скрываться выступающие из воды камни, встреча с которыми на большой из-за течения скорости закончилась бы для плота и его пассажиров плачевно.