От царской Скифии к Святой Руси - Владимир Ларионов

Вряд ли будет большой натяжкой допущение, что история славянского Евангелия имеет глубокие исторические и священные корнита не является некой случайностью, как это казалось раньше, когда этой реликвии придавали характер исторического курьеза. На этом Евангелии приносили клятву все короли Франции вплоть до Людовика XVI и Карла X. Поиски этих корней приводят нас в низовья Рейна, где задолго до Рождества Христова жило загадочное племя моринов.

Здесь мы вынуждены сделать небольшое отступление от магистральной темы происхождения славянского Евангелия. Однако многочисленные тропки исторических сопоставлений непременно должны и будут неоднократно приводить нас все в тот же собор в Реймсе, к его сокровищнице.

А начнем мы с того, что отметим еще один примечательный факт французской истории. Дело в том, что славянское Евангелие было не единственной святыней французской монархии подобного рода. В 633 году в гавань города Булонь-сюр-Мер, что на северо-западе Франции, зашел таинственный корабль. На его борту не оказалось не единого человека, только небольшая статуэтка «Черной Мадонны» и рукописное Евангелие на арамейском языке, языке, на котором разговаривал Спаситель!

«Черная Мадонна» стала святыней местного кафедрального собора. Более тысячи лет верующие обращались за помощью к «Богоматери Святого Семейства». Мы не вправе игнорировать также и возможность столь же таинственного появления в Реймсе и Евангелия на славянском языке.

Во времена кровавой Французской революции обе святыни из Булонь-сюр-Мер разделили участь и других христианских священных реликвий. Они были целенаправленно уничтожены, как и многие другие исторические и священные реликвии, имеющие отношение к нашему исследованию, отношение к тому роду, с которым связаны многие загадки французской истории, к роду Меровингов. Например, останки святой Марфы, которые покоились в Тарасконе, подверглись той же участи. А ведь еще в жалованной грамоте Людовика XI, датируемой 1482 годом, упоминается о посещении этого места королем франков Хлодвигом — самым знаменитым из таинственного рода Меровингов. Останки же святой Марии Магдалины (которую современные нехристи пытаются представить супругой Христа и матерью его детей, с чем мы столкнемся, когда будем выяснять возможность «чудесного спасения» мужской линии рода Меровингов) долгое время хранились в аббатстве Сент-Максим, в тридцати милях от Марселя.

В 1279 году по повелению короля Сицилийского и графа Прованского Карла II были отчленены череп и плечевая кость святой. Выставленные для поклонения в оправе из золота и серебра, они чудом сохранились в таком виде до наших дней. Оставшийся прах святой Марии Магдалины был собран в урну и хранился до времен злосчастной бесовской революции. Его, как и святыни Булони, уничтожили предтечи поборников лжемеровингов, объявившихся в Европе в последнее время, вроде бы неожиданно, как экстравагантные исследователи исторических загадок матушки Европы. Не пощадили революционеры и другие исторические реликвии, связанные с Меровингами. Случайно ли это?

Можем ли мы подозревать, что сознательно уничтожалась историческая память об этом роде, чтобы уже в наше время представить оболваненной публике некий проект, ключевая роль в котором отводится самозваным и ложным потомкам Меровингов. Это отчасти так и, одновременно, не совсем так. Уничтожалась не память о Меровингах как таковая, уничтожению подлежали священные скрепы живой государственной ткани христианской Франции. В конце XVII века были найдены две группы меровингских саркофагов — в Бургундии и у церкви святого Мартина в Артонне, севернее Клермона. Обнаружили удивительные предметы: золотую чашу и крест, по преданию, принадлежавший королю Дагоберту (629—639 гг.). И та и другая реликвия были уничтожены паладинами антиклерикализма. Стоит ли удивляться, что мы, в отличие от Петра Великого, лишены возможности воочию лицезреть реликвию французских королей — Святое Евангелие на славянском языке.

Вернемся же к этой славянской реликвии французской Короны и начнем с поиска ее несомненных глубинных корней. В начале нашего исторического исследования нам предстоит разобраться в непростой этнической картине Западной Европы самого раннего Средневековья. Труд, поверьте, не праздный в нашем деле. И первыми, с кем нам предстоит столкнуться, и не где-нибудь, а прямо на берегу Северного моря, как раз в тех местах, где зарождалась династия Меровингов, будут таинственные морины.

Итак, кто же такие морины? И почему они нам так важны в вопросе о славянском Евангелии в Реймсе? Еще А. С. Хомяков в своей удивительной книге «Семирамида» высказал обоснованное мнение, что морины никак не могли быть германским племенем, и мы не можем причислить их и к кельтам. Хомяков считал, что перед нами славянское племя, родственное венедам Балтики, Адриатики и западного атлантического побережья древней Аквитании, далеко ушедшее на Запад во время своего переселения и оторвавшееся от основного массива славянства, что и обусловило его дальнейшую ассимиляцию в германоязычной среде.

Ученые считают, что в древних кельтских языках чередование букв «м» и «в» было вполне частым явлением, а названия древних племен Западной Европы дошли до нас из источников, на которые влияние кельтских языков несомненно. Таким образом, мы с большой долей вероятности можем допустить, что морины — это те же варины Балтийского поморья, известные в Средневековье как племя вагров, входившее в большой племенной союз славян — бодричей (ободритов), или же племя, родственное соседям бодричей, племени лютичей — велетов.

М. Л. Серяков, автор замечательного исследования «Голубиная книга», священного сказания русского народа, пишет: «Поздние голландские летописи неоднократно упоминают о мирном расселении велетов (славянского племени лютичей. — Авт.) между фризами и нижними саксами в северной Голландии и о построении ими около Утрехта славянской крепости Вильтенбург. Достоверность этих известий подкрепляет английский писатель восьмого века Беда Преподобный, отмечавший, что около 700 года франкский майордом Пипин, покоривший и насильно крестивший фризов, назначил св. Виллиброрду местом для епископского престола новообращенной им страны «свою славную крепость, которая называется у тех народов древним именем Вилтабург, т.е. городом Вильтов, а на языке галлов Trajectum (Утрехт)». Это был не единственный славянский топоним в тех местах, поскольку в ходе своей деятельности Виллиброрд освятил церковь «у древнего Славенбурга, что теперь Vlaerdingen».

Первые короли Меровинги. Средневековые портреты. «Тайна Славянского Евангелия».

Все указывает на то, что переселившиеся туда волоты жили в мире с окружающими их фризами и саксами, причем источники отмечают, что все три народа избирали себе общих вождей, и столицей у них был славянский город Вильтенбург... есть все основания полагать, что западные славяне оказали определенное духовное воздействие на своих фризских соседей. Об этом говорит как выбор в качестве столицы именно славянского Вильтенбурга (а политический центр в древности очень часто являлся одновременно и сакральным центром), так и характер верховного фризского бога Фосите: «Этот бог обладал двойственной природой. Он был одновременно богом войны и правосудия, а поэтому и пользовался самым высоким почетом, особенно у фризов».

Итак, еще во времена Пипииа город славян-велетов считался в той области древним. Места эти связаны с деятельностью князя Рорика Ютландского в IX веке, которого многие исследователи считают одним лицом с нашим летописным новгородским князем Рюриком. Город вильтинов располагался как раз там, где древние авторы полагали древних моринов, в которых мы можем видеть родственников балтийским венедам, в чем нас лишний раз убеждает древний город славян-велетов во Фрисландии, рядом с нижним течением Рейна.

Вероятно, морины могли быть от рода венедов — давних хозяев морских пространств Балтики. Пиратов, делавших набеги и по берегам Северного моря, имевших свои военные поселения, как хорошо известно, даже в Британии. Как мы уже сказали выше, родственные балтийским венедам племена, известные как венеты, заселили французскую Арморику. Современные историки склонны рассматривать этих венетов исключительно как отрасль кельтов. Но многочисленные факты говорят пытливому уму прямо о других корнях венетских племен Арморики.

Близ Орлеана во времена Меровингов было местечко под названием Белза и деревня Коломна! А. С. Хомяков в своей гениальной «Семирамиде» выстраивает цепочку этнической преемственности древних венедов Европы следующим образом: «Между поморьем балтийских вендов и вендами иллирийскими венды великие (венды — вильки). Saxo Grammaticus говорит, что вильки, в другом диалекте васцы (Krantzius: Weletabi): явно великий и вящий, большой, величавый. Потом вудины русские, потом венды австрийские (Vindobona). Между вендами иллирийскими и Лигурией вендскою вендилики, то же, что венды, вельки, ретийцы (в чьей земле до сих пор Windischgau), веннонеты, озеро Венетское и пр. Между Лигурией и Вендиею галлийскою связи, кажется, менее, но по Родану находим мы город Vienna и народы нантуаты и верагры, а по Лигеру (помни Лигурию) опять народ верагры и город Vannes и Nantes (племена Анты и Венды), а подле венетов на юг землю Aquitania (я надеюсь, что этого слова не примут за кельтийское: оно есть явный перевод слова венд — от вода, венда). Об аквитанцах, которых Кесарь нисколько не отделяет от венетов, он свидетельствует, что они языком, обычаями и всем отличаются от прочих галлов. Главнейшие же племена их суть: в горах северных бигерроны (ныне Bigorre, погорье, тут же и Perigord, пригорье), гариты, и город Calogorris (кологорье), прославленный в войнах Сертория; в горах южных ореставы и карпетаны (вспомним горушан и карпов далматских), и у них два города Calagurrus и город Sigurrus (Загорье) и Bellogarium, ныне Balaguer, белогорье, иначе Bergusia (паргуша); в долинах припиринейских елузаты и толузаты (лужаты) и город Елуза, реки Гарунья и Савва. Прибавлю еще, что слово Вандея, город Виндана (Vannes, иначе Venetae), остров Виндились явно свидетельствует о том, что венеты есть только испорченные венды. Неужели это все случайно? Или так мелко, что не стоит внимания? Или так темно, что не может быть понято? Неужели и то случаем назовем, что другие два народа того же племени, морины и менапии, находятся опять в болотах Голландии, окруженные белгами и германцами, но совершенно чуждые обоим; что в земле вендов реки и города носят имена Себра, Севра, Савва и пр.; что там, где жили они, кельты сохранили слово «гор» в смысле высокий, — слово, чуждое другим кельтским наречиям; что там еще пятнадцать городов и деревень носят имя Bellegarde, которого нет в остальной Франции и которое переведено словом Albi и Montauban; что от их языка древние нам сохранили два слова, мор и белена, оба славянские? Все это случай, все мелко или темно? Да что же не случай? Что значительно в этнографии древней? Что явно в науке? Что это за народ, который у моря называется вендом и морином, в горах горитом и карпетанином, в долинах лузатом? Спросите у Маврикия, у Прокопия, у всех древних: они вам скажут, что венды и анты». И в другом месте того же труда Алексей Степанович писал: «Простой взгляд на карту древнего мира послужит достаточным доказательством этой истины. На самом крайнем Западе, отличаясь от кельтов обычаями, языком и характером, живут вендские племена (венды, анты, унилы, менапии, морины, нантуаты, верагры, сербы). Тут была земля болот, лесов и рек, земля не радостная и не заманчивая для кельтов; но войны, революции и борьба Вандеи со всеми силами вскипевшей Франции доказали, как надежно было убежище старых славян».