Фердинанд Врангель. След на земле - Аркадий Кудря

Но в Русскую Америку ему попасть уже не удастся, продана, и нет уже такого территориального образования, ушло в историю. Однако прологом к продаже Аляски стала потеря в Калифорнии колонии Росси. И мысли о том, почему и как все это произошло, терзали Врангеля почти ежедневно.

Он сделал тогда все, что мог, проведя важные переговоры в Мексике. Колонию Росс можно было сохранить и расширить, если бы правительство России, и прежде всего император, захотели бы сделать хоть пару шагов навстречу сближению с мексиканскими властями. Уж если невозможно официальное признание Мексиканской Республики, то что мешало заключить, по примеру Пруссии, торговое соглашение? Об этом он и говорил при личной встрече с императором, пытался убедить в целесообразности таких действий всесильного самодержца.

Но император доводов его не принял. Холодный взгляд голубых глаз Николая I будто вопрошал: «О чем мы говорим, барон? Что торговое соглашение с Мексикой позволит раздвинуть границы колонии Росс на двадцать миль в три стороны света? Мы решаем судьбы европейских стран, а вы лезете ко мне с каким-то ничтожным клочком земли где-то там, в Калифорнии! Постыдились бы, барон Врангель!» Не вдаваясь в детали, Николай ответил с присущим ему монаршим высокомерием: «Для Пруссии выгоды важнее чести, а у меня наоборот».

И этот вердикт решил судьбу колонии Росс. Убытки от ее содержания все росли, и спустя несколько лет директора Российско-Американской компании решили продать крепость с прилегающими землями. Купил колонист швейцарского происхождения, некий Джон Суттер, в рассрочку, за тридцать тысяч долларов, но так и не расплатился с компанией. Не до того стало, когда по соседству с Россом, на реке Сакраменто, вдруг было найдено золото и началась знаменитая калифорнийская золотая лихорадка. Кто-то баснословно нажился на ней. Немножко поучаствовали в поисках золотишка и русские промышленники, прибывшие с берегов Аляски. Намыли и отправили из Калифорнии девять баночек с золотым песком, на чем компания заработала сорок пять с половиной тысяч рублей. По общим масштабам — мелочишка, а все равно приятно. Тогда кое-кто и призадумался: зачем же поторопились продать форт Росс? Да поздно: сорвавши голову, по волосам не плачут.

А самому капитану Суттеру, ставшему владельцем богатейших земель, не повезло. Его горестную историю как-то рассказал вернувшийся в Петербург Петр Костромитинов, надолго осевший в Сан-Франциско вице-консулом России. Весть об открытии на калифорнийской реке Сакраменто золота возбудила всю Америку. В Калифорнию хлынули со всех концов страны тысячи старателей, и они обобрали Суттера до нитки. Не помог и суд, удовлетворивший иск землевладельца. С судьей разъяренная толпа золотоискателей разделалась по-своему: повесила его на перекладине. Разгром был учинен и в поместье Суттера, а вставших на защиту законности гвардейцев ждал, как и Суттера, тот же быстрый и беспощадный приговор озверевшей толпы. В схватке погибли и трое сыновей самого Суттера.

И вот допустим, размышлял Врангель, что к началу золотой лихорадки Росс оставался бы еще российской собственностью. Разве было бы возможно в тех условиях разводить там скот, собирать урожай на полях? Эти люди, опьяненные жаждой наживы, у которых не то что царя в голове не было, а и никаких моральных устоев в душе, все бы там разграбили, прирезали бы скот, разорили поля. И что бы сделала против тысячных полчищ горстка русских промышленников? Так и получается, что и с одной стороны, и с другой колония Росс была обречена.

Не раз вспоминалась и встреча в Мехико с американским послом Энтони Батлером. В своих прогнозах он на сто процентов оказался прав. Сначала, в середине сороковых годов, Соединенные Штаты официально включили в свой состав Техас, оттяпав его у Мексики, а на исходе того же десятилетия путем военной интервенции завладели и Калифорнией. В обоих случаях предлог для захвата обширных земель был один и тот же — требование избавиться от мексиканского владычества со стороны осевших на этих землях американских колонистов. Когда-нибудь под тем же предлогом они захватят и Сандвичевы острова. Что там закон, когда пахнет крупной добычей, и будет ли удав слушать аргументы кролика? Запах наживы заставляет расправляться и со своими. Горестная история купившего Росс Джона Суттера наглядное тому доказательство.

И что могли сделать для защиты родины такие мексиканские вояки, как тот же «спаситель нации» Санта-Ана? Одну победу при взятии Бехара одержал, а дальше? Пока на пути из Мексики Врангель плыл с Лизонькой и Вилли к берегам Европы, командующий мексиканской армией потерпел сокрушительное, позорное поражение от техасских повстанцев. Первая победа, видимо, чересчур вскружила голову Санта-Ане. Объявив обеденный привал во время марша в поисках неприятеля, даже не позаботился поставить часовых. А мятежники-то тут как тут, и ими движет месть за товарищей, погибших в Бехаре; напали, перебили изрядное количество мексиканцев, других взяли в плен. Храбрец Санта-Ана бежал, спрятался в кустах. Но и его нашли и пленили. Забавно было читать статьи в европейских газетах о постыдном поведении Санта-Аны в плену. В обмен на собственную безопасность предложил американцам решить в их пользу вопрос Техаса. Поистине несчастная нация, когда ею руководят такие бессовестные, беспринципные люди! Хорошо хоть были в мексиканском правительстве истинные патриоты, может быть, тот же Корро, тот же Монастерио, с коими довелось встречаться в Мехико. Они не поддержали сделку, предложенную Санта-Аной, и отказались признать независимость Техаса. Поразительно, что спустя несколько лет Санта-Ана был прощен, опять избран президентом и с укрепленной энергией начал мучить нацию новыми авантюрами.

А продажа Аляски готовилась исподволь, после поражения страны в Крымской войне. Тогда трудно было с финансами, приходилось урезать многие статьи расходов, остро нужны были деньги. И в чьей-то голове родилась счастливая мысль: а не продать ли американцам Аляску? Похоже, инициатором был великий князь Константин[49].

Хотя русские селения на Аляске англичане и французы во время войны и не тронули, но все понимали: в случае нападения защищать эти земли при весьма ограниченном тамошнем гарнизоне было бы весьма непросто. Североамериканцы до поры до времени хранили нейтралитет, но и они, при их жадности к захвату на континенте новых земель, могли бы раньше или позже покуситься на Русскую Америку. Так не лучше ли, не дожидаясь вооруженного столкновения, добровольно уступить эти земли за подобающее вознаграждение?

Еще с середины сороковых годов американский китобойный флот все более беззастенчиво вел себя в водах, находящихся под юрисдикцией России, в Охотском и Беринговом морях, близ острова Кадьяк, у Шантарских и Алеутских островов, о чем с тревогой сообщали и Этолин, и другие главные правители колоний. Американские китобои проникли и к побережью Камчатки, Сахалина, Командорских островов, били на берегах дичь, валили леса, словом, хозяйничали, будто у себя дома. Так что их нейтралитет немногого стоил. О собственной выгоде, даже в ущерб интересам других наций, они никогда не забывали.

И все же, вспоминал Врангель, его пробил холодный пот, когда лет за десять до официальной продажи Аляски он вдруг получил письмо от министра иностранных дел Горчакова, в котором со ссылкой на поручение генерал-адмирала великого князя Константина ему предлагалось сделать предварительную оценку, какую сумму можно запросить с американцев в случае продажи Аляски с прилегающими к ней и принадлежащими России островами Соединенным Штатам. Формально, занимая в это время пост министра морских сил, он, Врангель, был как будто уже далек от проблем Аляски. Но и Горчаков, и великий князь Константин, разумеется, помнили о том, что по возвращении из Русской Америки он долгое время, почти до конца сороковых годов, возглавлял администрацию Российско-Американской компании в Петербурге, да и сейчас оставался одним из влиятельнейших акционеров компании. Так что все, связанное с Аляской, далеко не было ему безразлично, и во всех делах, касающихся Аляски, его считали крупнейшим специалистом.

Делать нечего, высокое поручение пришлось исполнить. Расчет суммы, какую можно истребовать с правительства Соединенных Штатов в случае уступки российских владений в Америке, он сделал по двум методикам. По одной получилось, что искомая сумма составит около семи с половиной миллионов рублей серебром, по другой примерно двадцать миллионов. Пусть решают сами. В сопровождающей расчеты пояснительной записке подчеркнул, что природные богатства Аляски: уголь, лес, рыба, лед, — которые прибыльно для компании поставляли в Калифорнию, как и превосходные морские порты, представят гражданам Соединенных Штатов такие огромные выгоды, какие с лихвой компенсируют затраты сравнительно небольшой суммы за приобретение этих земель.