Война и честь (Война Хонор) - Дэвид Вебер

Глава 21

— Плевать мне на всё, что говорят “эксперты” из разведки! — буркнул Арнольд Джанкола. — Я и без них знаю, что чертовы манти не собираются возвращать нам захваченные звездные системы.

Он откинулся в кресле и обвел сердитым взглядом стол роскошной, обшитой драгоценными панелями частной совещательной комнаты в здании, некогда именовавшемся Залом Народа. Теперь архитектурному комплексу вернули более старое название: Зал Сената. Вообще-то, государственный секретарь находился здесь для того, чтобы обратиться к сенатскому Комитету по иностранным делам. Однако заседание должно было начаться только через полтора часа, и он, прибыв заранее, решил в ожидании потратить несколько минут на неспешную беседу с близкими друзьями.

Один из них, сенатор Самсон МакГвайр (по совместительству председатель сенатского Комитета по иностранным делам и старый приятель Джанколы), с почти видимым усилием подавил вздох, и вместо этого покачал головой.

— Арнольд, ты говорил это и раньше. Не скажу, что ты совсем не прав, но давай взглянем правде в глаза. У манти нет причин для того, чтобы цепляться за большинство из этих систем. Черт, да все они, кроме полудюжины висели дотационной гирей на шее старого режима! Зачем кучке думающих лишь о своей мошне плутократов убыточные владения?

— А почему они их не возвращают? — гневно спросил Джанкола. — Господь свидетель, мы пытаемся договориться с ними невесть сколько времени. Кроме того, по последним отчетам экономика некоторых из этих систем уже начала приходить в порядок. Так разве не лучше, чтобы они участвовали в возрождении нашей общереспубликанской экономики? Не сомневаюсь, живущие там люди предпочли бы работать на наше государство, вместо того, чтобы всего лишь отрабатывать зарплату на принадлежащих манти предприятиях и концессиях. Но их экономики уже начинают приносить доход — по крайней мере, для самих манти, если не для народа, у которого манти их украли. А если манти превратят оккупированные системы в источник прибыли, то что останется от твоего аргумента?

— И не забудьте о соображениях военного характера! — вставил сенатор Джейсон Джанкола. — Они захватили эти системы, прежде всего, чтобы использовать их как трамплин для прыжка во внутреннее пространство Республики. Таким образом, у них имеется минимум одна причина удерживать захваченное, причем причина, не имеющая отношения к экономике.

— Знаю, — неохотно согласился МакГвайр.

В отличие от большинства сенаторов республики Самсон был выходцем из семьи, принадлежавшей к Законодателям. Семья эта занимала не настолько высокое положение, чтобы привлечь внимание Народного трибунала во время чисток, но в войне с Мантикорой сенатор потерял двух кузенов и племянника, так что относился к Звездному Королевству с глубоким недоверием и враждебностью.

— На самом деле, Арнольд, — продолжил Самсон, — поэтому я собираюсь тебя поддержать, пусть и не думаю, что с экономической точки зрения твои идеи имеют хоть какой-то смысл.

— Весьма содержательная дискуссия, — резко и нетерпеливо высказался очень молодой по сравнению с остальными присутствующими депутат Джеральд Юнгер. Как и госсекретарь, он, собственно говоря, был здесь посторонним, но многие депутаты регулярно посещали Зал Конгресса, и Юнгер принадлежал к их числу. — Беда только в том, что президент Причарт придерживается по данному вопросу точки зрения, существенно отличающейся от прозвучавших здесь. И, при всем моем уважении к госсекретарю, политику кабинета определяет она.

— Да, определяет... пока, — признал старший из братьев Джанкола. — Но не всё так просто, как может показаться со стороны. Тейсман, конечно, с ней заодно. Анрио, ЛеПик, Грегори и Сандерсон — в большей или меньшей степени тоже.

Рашель Анрио занимала пост министра финансов, Деннис ЛеПик — генерального прокурора, Стэн Грегори — министра по делам городского развития, а Вальтер Сандерсон — министра внутренних дел.

— ... Однако Сандерсон уже склоняется к моему видению проблемы, а Несбит, Стонтон и Барлой в приватных беседах говорили, что они на моей стороне.

Тони Несбит возглавлял министерство торговли, Сандра Стонтон — министерство развития биологических наук, а Генриетта Барлой — министерство технологий.

— ... Вот и получается, что, если Сандерсон решится открыто выступить на моей стороне, кабинет расколется на две равные половины.

— В самом деле? — удивился Юнгер. Лицо его сделалось задумчивым.

— Так и есть, черт бы меня побрал, — заверил его госсекретарь.

— А как насчет Траяна и Ушера? — спросил Юнгер.

Федеральная разведывательная служба Вильгельма Траяна и Федеральное следственное агентство Кевина Ушера были подчинены министерству юстиции и отчитывались перед ЛеПиком, к величайшему недовольству Джанколы. По его глубокому убеждению, министерство юстиции по праву контролировало ФСА, но ФРС следовало отдать в ведение министерства иностранных дел. Причарт, однако, смотрела на это иначе и объединила два силовых ведомства под руководством ЛеПика. Как полагал Арнольд, в пику ему.

— Оба смотрят в рот президенту, — язвительно сказал он. — А чего ты хотел? Но они ведь даже не члены правительства, а просто чиновники, хоть и высокопоставленные. В конце концов, на расстановку сил в кабинете их мнение все равно не влияет.

— Расстановка сил в кабинете тоже мало на что влияет, — спокойно указал МакГвайр. — Элоиза Причарт у нас президент, и по Конституции один её голос перевешивает голоса всех членов кабинета, вместе взятых. А если бы и нет: ты что, и вправду хочешь пойти на риск раздразнить Тома Тейсмана?

— Будь на его месте Пьер или Сен-Жюст, я бы не рискнул, — откровенно признался Джанкола. — Но этот другой. Он и вправду одержим идеей восстановления “власти закона”. В противном случае президентом был бы он, а не Причарт.

— И если он решит, что ты бросаешь вызов этой самой “власти закона”, у тебя появится возможность обменяться мнениями с Оскаром Сен-Жюстом, — сухо сказал МакГвайр.

— Не решит, пока всё, что я делаю, полностью укладывается в рамки Конституции, — возразил Джанкола. — Если я ничего не нарушу, он ничего со мной не сделает, не превысив свои полномочия, а на это Тейсман не пойдет. Это будет всё равно, что задушить собственного ребенка.

— Возможно, ты прав, — согласился МакГвайр после недолгого молчания. — Но если Причарт потребует твоей отставки, он, несомненно, её поддержит. Особенно если ЛеПик и министерство юстиции тоже выскажутся “за”.

— Ну... может, да, а может, и нет, — с ехидной ухмылочкой сказал Джанкола.

— Что значит “нет”?

— Видишь ли, существуют разные взгляды на право президента отправлять в отставку членов кабинета исключительно по собственной прихоти.

— Смехотворное заявление! — решительно сказал МакГвайр.

Джанкола нахмурился.

— Нет, я согласен, не будь у неё такого права, было бы удобнее, — добавил Самсон примирительным тоном, — однако, Арнольд, прецеденты при старой Конституции толкуются однозначно. Министры кабинета исполняют волю президента, которая в любой момент может отправить в отставку любого из них по своему усмотрению.

— Не совсем так, — вставил Джейсон Джанкола. — Или, точнее, при новой Конституции не совсем так.

— Но ведь новая Конституция и есть восстановленная старая, — указал МакГвайр.

— В основном, — сказал старший Джанкола, снова перехватывая инициативу в разговоре. — Но если вы обратитесь к протоколу Конституционной Ассамблеи, а потом внимательно прочтете текст резолюции, заново утверждающей Конституцию, действовавшую до Законодателей, вы увидите, что второй абзац подраздела три гласит, что “все акты, законы, декреты и указы, вводящие в действие данную Конституцию, подлежат рассмотрению и одобрению данной Ассамблеей или Конгрессом, который станет её преемником”.

— Ну и что? — озадачился МакГвайр.

— То, что, с определенной точки зрения, выбор Причарт членов её первого кабинета — кабинета, непосредственно осуществлявшего ввод старой Конституции в действие, — подпадает под определение тех самых “актов, законов, декретов и указов”. В таком случае любые изменения, в одностороннем порядке вносимые ею в состав кабинета, подлежат утверждению Конгрессом. Особенно если речь идет о политически значимом изменении, касающемся лица, к которому при неспособности президента исполнять свои обязанности переходят президентские полномочия.

— Все это весьма туманно и спорно, Арнольд, — скептически сказал сенатор.

— Наверное, многие с тобой согласятся, — спокойно признал Джанкола. — Но некоторые могут и не согласиться. И, учитывая серьезный конституционный подтекст данного вопроса, особенно в период, когда ведущие политические институты республики еще пребывают в стадии становления, те, кто не согласен с видением проблемы, предлагаемым президентом, должны для прояснения передать вопрос в суд. И, разумеется, добиться приостановления полномочий президента до рассмотрения дела Верховным Судом.