Усадьба - Мэри Пирс

– Я обязательно к ней загляну. Но не теперь. – Джинни взглянула на висящие над лестницей часы. – Дождь пока перестал, и по-моему, самое время послать за Диком, иначе бедняга Кобболд может совершенно вымокнуть. А мы, Сюзанна, поедем с ним? Сделаем твоему брату сюрприз?

– О да! С радостью! А ты, мама, поедешь с нами?

– Нет, мама не может ехать. Она должна остаться с хозяином, как и подобает воспитанной даме.

Мартин и Кэтрин снова подошли к окну. Оно уже не было запотевшим, и можно было видеть, как экипаж выезжает за ворота. Грозовые облака уплыли и теперь висели над вершинами Холм-Хилл. Ласково припекало солнышко, освещая парк таким светом, что казалось, будто экипаж растворяется в воздухе. Повернув головы, они увидели в южной части неба радугу.

«Тот, кто видит в небе радугу,Знает, что гроза над ним миновала.Тот, кто видит, как радуга касается земли,Знает, где искать свое счастье».

Мартин повернулся к Кэтрин.

– Моя сестра Нэн читала мне эти стихи, когда мы были детьми в Скарр, – сказал он.

Солнечный свет лился теперь прямо в окно, наполняя комнату своим теплом.

Мартин с Кэтрин уселись друг к другу лицом так, чтобы солнце не слепило им глаза.

– Так спокойно стало, когда моя сестра и дочь уехали, – сказала Кэтрин.

– Ваша сестра в каком-то возбужденном настроении.

– Она развлекается за наш счет.

– Это вас беспокоит?

– Да, немного. То, что она говорит в присутствии Сюзанны. А все остальное меня не очень тревожит.

– Но ведь вы не сердитесь на нее за то, что она привезла вас сюда?

– Нет, не сержусь, – ответила Кэтрин.

– И за то, что она оставила вас со мной наедине?

– Нет. Конечно нет. Если бы я захотела, то могла бы поехать с ними.

– Но вы не поехали, – сказал Мартин. – Вы остались со мной, как и подобает воспитанной даме.

Они улыбнулись друг другу и на мгновение замолчали. Затем Мартин вновь заговорил.

– Мне так о многом хочется вас спросить… даже не знаю, с чего начать. Иногда до меня доносились различные вести о вас… но среди них не было ни одной приятной. Мне известно, что вы живете в Гроув-энд, но по мне это с тем же успехом могла быть и Антарктида, так вы отдалились от меня после того, как покинули этот дом. Я слышу больше о вашем муже, нежели о вас. Кажется, он стал партнером Мейнарда по Локс-Милл.

– Да, и дела у него идут хорошо. Он решительно настроен вернуть себе прежнее положение и делает для этого все. К тому же они с Мейнардом в превосходных отношениях.

– Но этот Ярт – торговец мануфактурой. А как насчет Ярта-семьянина? Я два раза видел Дика и знаю, что между ними произошла ссора по поводу его будущего.

– Дик перечит отцу, и это бесит Чарльза. Но я надеюсь, что со временем они станут лучше друг друга понимать.

– А как насчет вашего взаимопонимания? Кажется, вы тоже стали перечить Чарльзу, когда речь зашла о карьере Дика. А мне известно, что за характер у вашего мужа, и я даже начал за вас волноваться.

– Не стоит за меня волноваться.

– Вы отвечаете так, как и подобает верной жене. Но я все равно волнуюсь, вы выглядите…

– Да? Как я выгляжу? – спросила Кэтрин.

– Вы на себя перестали быть похожи.

– Ах, Мартин, вы должны постараться меня понять! Чарльза не было почти три года. Это очень долго, и теперь нам не просто вновь почувствовать себя мужем и женой. Чарльз изменился. Я даже не могу с уверенностью сказать, в какую сторону. Но когда он говорит о том, что я изменилась, я понимаю, что он прав. В наших отношениях есть какая-то горечь. Раны еще не зажили. Чарльз говорит, что я не могу ему простить того, что он на три года оставил меня и детей. Но сам он не может мне простить того, что я возвратилась сюда, пока его не было. Возможно, если бы я продемонстрировала ему свое раскаяние, все было бы по-другому. Но я не чувствую раскаяния и никогда не почувствую… Та поддержка, которую вы оказывали мне и детям все эти три года, ваша доброта… вы понимаете, что они для нас означают. Мы часто говорим о вас, когда остаемся одни, нас радует, что вы наш друг.

– Вам кажется, что наша дружба, как кость в горле для вашего мужа? Еще одна причина для горечи в ваших отношениях?

– Думаю, что да.

– Как вы думаете, эта горечь может когда-нибудь пройти?

– Я не знаю. Надеюсь. Но давайте больше не будем об этом говорить. У нас мало времени. Не будем тратить драгоценные мгновения. Ах, Мартин, мой дорогой друг, если бы вы знали, что значит для меня вновь оказаться в этом доме, рядом с вами! Вот так сидеть с вами наедине, чувствовать спокойствие и комфорт. Даже не знаю, что больше меня согревает – солнце или ваше общество. Но одно я знаю точно: и то и другое действует на меня благотворно.

Совет, который Джинни дала по дороге в Рейлз, – сохранить их поездку в тайне от Чарльза, – был для Кэтрин неприемлем. С одной стороны, она ненавидела ложь. С другой, такая секретность казалась ей непосильной ношей для детей. Несмотря на то, что они всегда были сдержанны в присутствии отца, по каким-нибудь признакам он сможет догадаться. Поэтому Кэтрин решила, что они должны говорить об этом открыто, но так, чтобы ни чем не вызвать в нем раздражения.

Сложилось так, что в этот вечер Чарльз вернулся домой поздно, и они были одни, когда, расспрашивая о поездке в Чейслендс, он узнал, что сначала они заехали в Рейлз.

– Вы ездили в Рейлз? Для чего?

– Джинни решила сделать нам сюрприз.

– Не сомневаюсь, это был приятный сюрприз.

– Да, очень приятный, – ответила Кэтрин. Какое-то время Чарльз стоял и смотрел на нее. Затем он повернулся и вышел из комнаты. Она слышала, как он вошел в свой кабинет. Он все еще находился там, когда она ложилась в постель.

Для Чарльза было привычным задерживаться на фабрике допоздна. Или работать дома. Поэтому он редко виделся с детьми на неделе. Они встречались только по воскресеньям, и хотя он проявлял какой-то интерес к Сюзанне и ее занятиям, когда речь заходила о Дике, становился холоден и сдержан.

– Отец хочет наказать меня за то, что я отказываюсь идти работать на Локс-Милл, – сказал как-то Дик Кэтрин. – Я уже больше двух месяцев учусь в мастерской мистера Боннеми, а отец так ни разу и не спросил, как у меня идут дела.

Кэтрин знала, что это правда, и это ее беспокоило. В то же время и отношение Дика к отцу оставляло желать лучшего. Она заметила это сыну, но он ответил, что не может оставаться самим собой в присутствии отца.

– Ты бы хотя бы попробовал, – сказала она. – Например, возьми' и покажи ему какие-нибудь свои работы…

– Ну, я даже не знаю…

– Тогда позволь мне попробовать, – сказала Кэтрин.

В следующее воскресенье, с одобрения Дика, она подняла этот вопрос.