Детская книга - Антония Байетт

— Элси, они должны сидеть на ноге, как перчатка на руке. Они должны поддерживать все крохотные косточки свода стопы, которые так усердно трудятся, и вы должны свободно шевелить всеми пальцами, чтобы не казалось, что у вас на ноге коробка от ботинка, а не сам ботинок. Мне нравятся вот эти черные на небольшом каблуке. На худой конец — или даже на не очень худой, — в них есть определенная элегантность, их силуэт прост, но изящен, и тем не менее, я уверен, они будут служить долго.

Элси послушалась, купила эту пару и уже готова была идти в ней обратно в Пэрчейз-хауз. Но Метли отсоветовал.

— Носите их каждый день, не подолгу, пока не привыкнете к ним, а они — к вам. Согревайте и разнашивайте их понемногу. Они должны стать вашими. Можно я провожу вас обратно домой? Я так или иначе вышел прогуляться, и мне будет приятно идти не одному.

Элси растерялась. Для нее Герберт Метли был стариком, из поколения отцов. Возможно, его дружелюбие и… внимательность были отеческими, хотя Элси подозревала, что это не так. Он был гораздо безобразней Геранта, гораздо интересней и заинтересованнее. От Герантовых полукрон осталось немного сдачи — хотя на красный пояс все равно не хватило бы. Элси ответила, что с удовольствием пройдется вместе с Метли, и тут он, как фокусник, вытащил откуда-то небольшой сверток, перевязанный бечевкой.

— Это вам, — сказал он. — Разверните.

Конечно, это был красный пояс.

— Что вы!

— А что такое? Нечасто подворачивается возможность исполнить чье-то заветное желание. И, кроме того, вы совершенно правы, у вас прекрасный вкус, это замечательный пояс.

Пояс сидел на бедрах, а стрела указывала вниз, в пространство между ними. Герберт Метли настоял на том, чтобы самому надеть его на Элси и застегнуть. Длинные руки на очень краткий миг прошлись вдоль пояса, повторяя его форму, на миг задержавшись на указывающей вниз пряжке.

Затем они пошли обратно через болотистую равнину, бок о бок, остро сознавая присутствие друг друга. Метли заговорил:

— Я вот думаю… Вы не будете возражать, если я вставлю ваши ноги — и ваши ботинки — в роман, который я сейчас пишу? Это как раз то, что нужно, это замечательный пример…

— Пример чего? — спросила Элси, не то чтобы довольная, но и не сердитая.

— Это роман про… про то, что жизнь женщин устроена неправильно. А женская одежда — одна из форм угнетения, униженности женщины.

Элси задумалась о внезапном скачке от обуви к свободе. И ответила, что у нее никогда не было случая об этом подумать. Она едва не сказала, что слишком занята, но вовремя остановилась, понимая, что это прозвучало бы глупо.

— А подумать надо бы. Например, почему ваш брат веселится в Париже, а вы трудитесь тут, как рабыня, без обуви?

— Он по правде хороший гончар. А я нет.

— А вы когда-нибудь задумывались, чем могли бы стать, если бы у вас был выбор?

— А что толку, — ответила Элси.

Она подумала о своей постылой обязанности сводить концы с концами за беспомощных, нерадивых обитательниц Пэрчейз-хауза. О чулане, полном сладострастных сосудов. Некоторые из них изображали женскую фигуру, лежащую на спине, с рукой, засунутой между ног — туда, куда указывала пряжка нового красного пояса. Герберт Метли разбередил и растревожил Элси, и это было не совсем приятно. Он задел в ней какие-то струнки, не тронутые ни Герантом, ни мальчишкой-рыбаком. Но ей нельзя было терять голову.

— А что потом будет с вашей… героиней, у которой не было ботинок? С ней все хорошо кончается?

— Она добивается свободы и получает возможность танцевать босиком, — ответил Метли. — Она научается жить.

Элси не спросила, кто учит босую девушку жить. Она сказала что-то про вид на соляные равнины и про поющих жаворонков. Метли поддержал эту тему, и они двинулись дальше, выражая огромный интерес к полевым цветам и пасущимся овцам, качающимся от ветра деревьям и Королевскому военному каналу, вдоль берега которого, аккуратно выведенного по линеечке, они какое-то время шли. Поворот к дому Метли был чуть раньше поворота к Пэрчейз-хаузу. Она слегка неловко поблагодарила за помощь и за пояс. Метли сказал:

— Думаю, вам стоит прийти на дискуссию о правах женщин, которую организует в Лидде мисс Дейс. Мне кажется, вам будет интересно. В жизни женщин скоро наступят разительные изменения. И вам — именно вам — следует об этом подумать.

Элси сказала, что посмотрит, удастся ли ей отлучиться.

— Мы с женой придем. Так что вы окажетесь среди друзей.

— Мне надо будет спросить, — ответила Элси, уже слегка возмущаясь необходимостью просить что бы то ни было у Серафиты.

— Может быть, миссис Фладд тоже захочет прийти? Мы хотим обратиться ко всем женщинам.

Элси не знала, как боится Серафита Фладд, что сама Элси вдруг уйдет — так же внезапно и загадочно, как пришла.

25

Мисс Дейс сняла в Лидде помещение — деревянный сарай, носивший пышное название Клубного зала, но не принадлежавший никакому клубу. Военные из гарнизона часто снимали его для лекций и балов. Церковь — для благотворительных распродаж. Лекторы из общества просвещения читали здесь вечерние лекции для рабочих. Афиши, расклеенные мисс Дейс, обещали целый день дискуссий, объединенных общей темой: «Женщина будущего». Предполагалось пять докладов; первый должна была читать сама мисс Дейс, а последний — Герберт Метли. Организаторы боялись, что слушателей окажется меньше, чем докладчиков. Мисс Дейс обаяла теософов и швейный кружок обещаниями очень хорошего холодного ланча. Она побеседовала с женой мэра, которая была теософкой, и попросила ее уговорить других дам. Известно было, что жена полковника — ярая антисуфражистка. Она могла явиться сама, чтобы сбивать докладчиков каверзными вопросами, или послать какую-нибудь приспешницу. Вряд ли можно было ожидать настоятеля церкви Всех Святых в Лидде, но могли прийти отдельные самостоятельно мыслящие женщины из его паствы. Фрэнк Моллет и Артур Доббин, конечно, должны были явиться, как верные ученики Эдварда Карпентера, а еще потому, что один из докладов должна была делать Мэриан Оукшотт, учительница из Паксти.

В Пэрчейз-хауз прислали объявление о лекциях. Серафита рассеянно положила его на кухонный стол. Элси сказала, самую чуточку пережимая:

— Я бы хотела пойти, если вы не возражаете.

Серафита склонила голову набок, словно с трудом перебирая в уме возможные возражения.

— А вы сами не хотите пойти? — спросила Элси.

— О, навряд ли. Я не верю во всю эту шумиху насчет избирательных прав, а я полагаю, там именно об этом и будут говорить. Я не вижу, что изменится, если женщины будут голосовать. Женщины, они… женщины должны…

Она, как обычно, не завершила фразы.

— Я пойду с тобой, — сказала Помона. — Чтобы сменить обстановку.

Она мило зевнула. Элси это отчасти рассердило. Она хотела сделать хоть что-нибудь в одиночку. Но Помона была права, ей отчаянно нужно было сменить обстановку.

Они отправились в путь по Дэнгейскому болоту. Было жаркое, безветренное утро. Элси очень старательно оделась. На ней была белая хлопчатобумажная блузка, та самая юбка с узором из ивовых ветвей, красный пояс и новые ботинки. Она сделала себе шляпку из соломенной шляпы с продавленной тульей, доставшейся ей в числе обносков от Фрэнка Моллета. Элси зашила дырку и отделала шляпку обрезками красной тесьмы, оставшейся у Серафиты от шитья, и каким-то подобием цветка, скрученным из кусочков кружева и тюля. Впервые в жизни Элси собиралась показаться на люди в шляпе. На Помоне был развевающийся яблочно-зеленый халат, что-то вроде хламиды фарфоровой пастушки, щедро расшитый бабочками и цветами. Она пошла с непокрытой головой. Палевые волосы рассыпались по плечам. Она, кажется, хотела что-то сказать про внешний вид Элси, но промолчала.

Окна в деревянных стенах зала располагались слишком высоко, не давая возможности выглянуть наружу. Внутри был помост, на котором сидели докладчики, и несколько рядов деревянных стульев. Слушатели заняли рядов шесть. Головы сидевших женщин невозможно было разглядеть из-за огромных шляп, напоминающих блюда и тележные колеса; виднелись плечи самых разных цветов, от благопристойного стародевичьего голубино-сизого до более ярких зеленых и лиловых тонов. Мужчин было шестеро, в том числе Герберт Метли, Артур Доббин и Лесли Скиннер, который пришел поддержать свою жену — тоже одну из докладчиц. Кроме того, был один военный, взрывник, сопровождавший жену, которая состояла в лиге антисуфражисток миссис Хамфри Уорд. И один бакалейщик, любитель чтения, ходивший на вечерние занятия к миссис Мэриан Оукшотт, которая тоже сидела на помосте.

Элси и Помона уселись через два или три пустых ряда от последнего занятого. С платформы им одобрительно и приветственно улыбнулся Герберт Метли. Элси в ответ едва заметно улыбнулась плотно сжатыми губами. Помона сложила бледные руки на цветастых коленях и обратила лицо к свету, падающему через пыльное окно.