Изумрудная долина - Александр Анфилатов

— Почему прекратили огонь?! Немедленно продолжить! — он вырвал из рук одного из воинов лук, сам натянул тетиву и послал стрелу, почти не целясь, в сторону сгрудившихся на берегу врагов.

— Люди устали! — взмолился Станислав. — Пятнадцать минут отдыха?!

— Устали! — взревел Ярослав. — За полчаса боя? Что будет с вами за три или четыре часа? Немедленно стрелять!

Усталые воины вновь натянули тетивы.

Короткая передышка не дала бурути почти ничего. Высадка с первых трех кораблей прекратилась, но остальные высаживали воинов. Казалось, что им не будет конца и края. Через десять минут они запрудили берег, выставив щиты и прикрыв ими беспомощную толпу раненых, что бессмысленно сгрудились на границе земли и воды. Ярослав, глядя на это угрожающее и одновременно жалкое зрелище, отметил про себя, что в таком состоянии враг, даже будучи в численном превосходстве, не в состоянии наступать. Это дает бесценные минуты, а может быть и полчаса, чтобы собрать силы войо в один кулак. Шанс на победу еще не был утерян.

Ярослав нервно расхаживал по опушке леса. Рядом падали стрелы, но он не обращал на них внимания. Станислав, прикрываясь щитом, спросил подошедшего Ярослава:

— Как мы облажались! Кто говорил, что их будет триста? Да их — тысяча, не меньше!

— Неожиданности на войне — обычное дело, — задумчиво произнес Ярослав, — но их не тысяча. На мой взгляд, шестьсот, от силы семьсот. Тысячу корабли просто не поднимут.

Во время ожидания отставших войо враг на берегу выстроил фронты из четырех, в иных местах пяти рядов. Многочисленные потери, понесенные в начале высадки, ничуть не испугали воинов, а, наоборот, озлобили. Было очевидно, насколько мало защитников долины, и превосходство врага остается подавляющим. Бурути требовали мести за понесенные жертвы и наглость врага. Расстояние между отрядами позволяло услышать выкрики чужой стороны. Пришельцы не скупились на жестокие обещания и самые неприличные оскорбления. Несмотря на поток стрел, летящий в них, отдельные воины что есть мочи выкрикивали фразы, чтобы их слышал враг: «Будьте прокляты, убийцы! Вы еще пожалеете о том, что сделали! Мы перебьем вас всех! Ваши жены и дети будут просить смерти!»

Ярослав видел, что сил у бурути в достатке, их воины полны уверенности в победе. Стоит им дать волю, оправятся, и тогда спасения не будет. В отличие от врага, его воины были подавлены. Это сквозило в выражении лиц, угрюмом тяжелом взгляде, порой неуклюжих действиях, но они держались стойко, на автомате посылая одну стрелу за другой, стараясь не думать о своей жизни, которая может оборваться в любую минуту и будущей судьбе своих близких. В этот момент отчаяния и безысходности он заметил одно обстоятельство в позиции врага. Если воины бурути построили ровные ряды из щитов перед фронтом колонистов, то на их правом фланге, где никого не было, не было и строя. Лишь многочисленные, но разрозненные кучки воинов охраняли три последних корабля, оставшиеся без экипажей. Между прочим, эти сто метров предназначались для войо, которые сейчас скрывались в зарослях. Ярослав поспешил к вождю.

Впрочем, Навси–ла–рад находился недалеко, буквально в двух шагах, за опушкой. Он строил своих войо, громко рычал на непонятливых, порой отвешивая самым отмороженным беспощадные удары дубинкой. Он обратился со словами упрека к подошедшему Ярославу:

— Великий Дхоу, вы решили победить врагов одни?! Неужели наши луки лишние?

Ярослав даже не заметил вопроса, с серьезным видом задав свой, и самый главный:

— Сколько сейчас у вас воинов?

— Больше сотни!

Ярослав видел, что в рядах войо значительно прибыло, а отстающие все подходили и подходили.

— По моему приказу вы выйдите на опушку! Все воины должны стрелять из луков на ходу в тех врагов, что будут перед вами! Не останавливаясь, идите прямо на врага и атакуйте врукопашную. Наши ряды присоединятся к вам, как только фронт сомкнется во всю длину. Главное, не допустите разрыва между нашим и вашим строем. Воины должны плотно соприкоснуться, иначе в брешь проникнет враг. Будьте готовы!

Навси–ла–рад громко гаркнул:

— Мы всегда готовы!

Вернувшись к своим, Ярослав приказал Шестоперу и тем всадникам, что участвовали в пешем бою, вернуться к лошадям:

— Как только будем готовы, немедленно атакуем. Войо нас поддержат на левом фланге…

Его слышали все ближайшие ряды воинов, многим это казалось безумием.

— ...Станислав, как только войо выйдут из леса и поравняются с вами, бегите вперед и вступайте в рукопашную с тем врагом, что будет перед вами. Сам я с конницей ударю во фланг…

И, видя угрюмые лица, продолжил особенно громко и воодушевляюще:

— ...Я уверен, мы опрокинем их! Смелее! Враг не знает, что такое тяжелая кавалерия!

И сделав отмашку посыльным на начало атаки, он спокойно направился к укрытым в лесу всадникам.

Войо вырвались из леса с диким истошным ревом и воем. Следует заметить, их боевой клич производил впечатление. Сотня луженых глоток издавала звук явно нечеловеческий, нечто среднее между верещанием озлобленного кота и рычанием леопарда. Все пространство побережья утонуло в этом зловещем рыке. Воины бурути даже замерли на мгновение от неожиданности, перестав метать стрелы. Никто из них не мог поверить своим глазам: на них в звериной ярости бежали нелюди! Ряды колонистов на веселящий душу порыв союзника ответили дружным «Ура!». В небо взметнулись лежащие до поры до времени на земле копья, и ободренные люди дружно бросились на врага. Расстояние между противниками было не столь велико, и пробежать его быстро не составляло труда. Но следует отдать должное бурути, они не только успели опомниться, но и организовали отпор. Воины на левом фланге выстроились и встретили разъяренных войо плотными рядами щитов и копий. Более пострадавшие в начале боя перед колонистами, но изначально стоящие в строю не только опомнились от неожиданности, но и, в свою очередь, бросились навстречу.

Ряды щитов сшиблись с сухим треском, послышались душераздирающие вопли раненых и умирающих. Звон оружия, резкий хруст ломающихся копий, — началась жестокая сеча, исход которой зависел от личного мужества каждого воина, от взаимной выручки и опыта отрядов.

На левом фланге яростный порыв войо принудил численно превосходящие силы врага отступить к самой воде. Создалась реальная угроза прорыва фронта и захвата стоящих на мели кораблей. Отвага нелюдей обескураживала врагов. Они, почти безоружные, с дубинками и копьями кидались на строй тяжеловооруженной пехоты, показывая беспримерное мужество и отвагу. Прикрываясь узкими продолговатыми щитами, отдельные храбрецы хватали в охапку по несколько копий сразу, прижимая к себе и не позволяя ими действовать. В этот момент другие врывались между воинами врага, сея вокруг себя смерть. К сожалению, такие храбрецы обычно погибали. Другие пытались запрыгнуть на плотную черепаху щитов и ударить сверху, третьи просовывали копья сквозь или под щиты в надежде достать таким образом врага. Вышколенная пехота бурути попятилась!