Партизанство - Вячеслав Боярский

При возвращении нарядов в гарнизоны связники и информаторы вновь производили подсчет солдат, устанавливая, не оставлены ли нарядами засады в тех районах, где они действовали.

Бандиты орудовали на дорогах под видом милиции, нарядов внутренних или пограничных войск, грабя отдельные автомашины, добывая продовольствие, деньги, совершая террористические акты.

Двигаясь по дорогам в светлое время суток, боевики прятали оружие под одеждой. В руках они несли косы, лопаты, топоры, вилы, маскируясь под лесорубов, пастухов, заготовителей и др. В населенных пунктах назначались наблюдатели по секторам, предупреждавшие их условными сигналами о появлении войсковых нарядов. Для проведения диверсионных и террористических актов активно использовали детей. Создавали группы из боевиков, официально явившихся с повинной.

В летнее время бандиты устраивали схроны в глухих лесистых местах, на опушках леса, вблизи населенных пунктов, хуторов, у дорог, троп, просек, в посевах, на кладбищах. В лесисто-болотистой местности убежища устраивались на островах, иногда прямо в воде, на сваях.

Для своевременного оповещения о появлении войсковых нарядов создавалась система наблюдения. На дальних подступах в качестве наблюдателей использовались местные жители, которые под видом лесорубов, грибников, заготовителей сена несли службу в определенное им время. На ближних подступах выставляли непосредственное охранение.

В населенных пунктах боевики, как правило, укрывались зимой. Убежища они оборудовали глубоко под строениями, на чердаках домов, в двойных крышах, стенах, печках и дымоходах. В каждом обычно укрывалась группа из трех человек (тройка). Только старший тройки знал вышестоящего руководителя, но не знал, где находится схрон последнего. Для связи в большинстве случаев бандиты пользовались заранее оговоренными тайниками.

Если на первых порах так называемые «национальные партизанские отряды», созданные ОУН-УПА, пользовались поддержкой местного населения, то к лету 1945 г. националисты грабежами, массовыми убийствами настроили большинство селян против себя.

Член банды «Побратимы» А.Мороз по кличке «Байрака» показал на суде, что летом 1945 г. положение боевок было очень тяжелым. Население крайне враждебно относилось к ним. Крестьяне прятали от них продукты, вещи, скот. А главное – в каждом селе были созданы вооруженные отряды самообороны, активно действовали истребительные батальоны. Террор и запугивание уже не действовали так, как ранее.

В годы «холодной войны» к инспирированию националистической деятельности и попыткам реанимации оуновского подполья на территории Украины немало усилий приложили новые покровители украинских националистов – спецслужбы ряда западных стран, в первую очередь США и Великобритании.

Для этого в 1951 – 1952 гг. они осуществили заброску нескольких групп парашютистов – резидентов и радистов, прошедших специальную подготовку в разведывательных школах. Перед ними ставилась задача установить устойчивую связь с оуновским подпольем, а затем организовать массированную помощь оружием, техническими и материально-финансовыми средствами для развертывания вооруженной борьбы на Западной Украине.

Использование агентуры из участников зарубежных националистических центров практически не принесло пользы ни англичанам, ни американцам. Большинство оуновских боевиков были разоблачены, некоторые, так и не установив контакты с подпольем, вернулись на Запад. Как отмечают исследователи («Независимое военное обозрение», 2002), своей диверсионно-националистической деятельностью националисты нанесли серьезный ущерб народу и государству. Только согласно официальным данным, к моменту полной ликвидации оуновского подполья (1953 г.) в западных областях совершено: 14 424 вооруженных нападения, в том числе 5099 террористических и диверсионных актов; 1004 поджога коллективного имущества, налета на сельсоветы и клубы, вооруженных ограблений. Только в 1944 – 1946 гг. от рук боевиков приняли смерть: детей, домохозяек, стариков – 850; учителей и врачей – 1931; председателей сельсоветов – 1454; секретарей райкомов партии и комсомола – 30; председателей и зампредседателей райисполкомов – 32; секретарей обкомов партии и комсомола – 37; священнослужителей – 50. Бандеровцы убили более 22 тысяч военнослужащих Советской Армии, внутренних войск, пограничников, сотрудников органов госбезопасности и милиции.

Аналогично действовала националистическая эмиграция Прибалтики. Свергнутая в процессе советизации летом 1940 г., национальная верхушка Латвии, Литвы, Эстонии рассчитывала восстановить собственную государственность с помощью иностранной военной интервенции и в результате вполне закономерно попала в услужение к немецко-фашистским оккупантам. Так, Верховный комитет по освобождению Литвы, утвержденный с благословения гестапо 25 ноября 1943 г., после вступления Красной Армии в Литву развернул антисоветскую деятельность под непосредственной опекой американской разведки. К сотрудничеству с разведывательной службой Западной Германии, известной под названием «Служба Гелена», было привлечено несколько тысяч латышей, литовцев и эстонцев.

Националисты в годы войны явились активными пособниками гитлеровцев. Они жестоко расправлялись с представителями Советской власти, не успевшими эвакуироваться, военнослужащими Красной Армии, оказавшимися в окружении, военнопленными, участвовали в карательных операциях против партизан.

Из всех прибалтийских республик наиболее ожесточенно и продолжительно действовало вооруженное националистическое подполье на территории Литвы.

Так, созданная в годы войны литовскими националистами совместно с немецко-фашистской разведкой Армия освобождения Литвы имела четкую организацию: делилась на округа, отряды, роты и взводы. В приказе Верховного штаба от 4 ноября 1944 г. ей предписывалось: «Для успешной борьбы против НКВД, местной администрации и шпионов борьбу вести без жалости и щепетильности. Собирать точные данные о количестве частей НКВД, пограничных и внутренних войсках, их вооружении, постах охраны, бдительности и т.п. Составить планы, в основу которых положить хитрость, изобретательность, но не силу. Операции проводить только ночью, назначая для этого нужное количество людей. Операции производить смело, решительно и по возможности бесшумно. Для этой цели лучше всего играть роль милиции и НКВД, прибывшей из других уездов. По возможности надевать русские одежды и говорить по-русски. В случае опасности быть расшифрованными местными жителями носить маски, перекрашиваться и пользоваться вымышленными именами. Отдельных энкавэдистов и небольшие группы военнослужащих ликвидировать без всяких следов, чтобы создалось впечатление, что пропали без вести. Для обеспечения оружием и патронами забирать все вооружение у ликвидированных, покупать у красноармейцев за самогон, войти в контакт с немецкими парашютистами, с которыми и взаимодействовать при проведении операций».

Истоки литовского сопротивления, писал литовский историк Л.Труска, берут свое начало еще в годы войны. Весной 1944 г. немцы ликвидировали литовское военное ведомство, в которое входило около 12 тысяч человек. Из них 3,5 тысячи были вывезены в Германию, а остальные, взяв оружие, осенью объединились в различные партизанские отряды.

Уже осенью 1944 г. партизанские отряды начали сражаться с частями НКВД, причем в ряде мест проходили настоящие крупномасштабные бои с большими потерями с обеих сторон. В то время по всей Литве в лесах концентрировались крупные партизанские подразделения. Общая численность бойцов, по некоторым источникам, уже весной 1945 г. достигала 30 тысяч человек, а в отдельных отрядах число партизан доходило до нескольких сотен. В больших лесных массивах действовала даже кавалерия.

Литовская армия свободы (ЛЛА) в 1944 г. стала сотрудничать с вермахтом и послала в немецкие школы, готовившие разведчиков, радистов и диверсантов, несколько сотен человек. Уже в следующем году, зимой, они самолетами были заброшены в Литву и рассредоточены по обширной территории. Эти парашютисты стали наиболее мобильной и готовой к решительным действиям партизанской силой, хорошо вооруженной и подготовленной, и включились в партизанскую борьбу, выполняя в большей степени не приказы Берлина, а местного партизанского руководства. А с вермахтом сотрудничали постольку, поскольку это было выгодно партизанскому движению. Впоследствии они растворились в широком партизанском движении.

Состав отрядов, дислоцировавшихся в литовских лесах, не был постоянным. Одни уходили из леса, погибали, их арестовывали, другие приходили им на смену – словом, в среднем, как подсчитано, продолжительность пребывания в отряде составляла лишь около 2 лет. Немногие прошли весь 10-летний путь борьбы, однако в конечном итоге и они были схвачены, посажены в тюрьмы или расстреляны. В целом в послевоенные годы партизанило или скрывалось в лесах около 70-80 тысяч человек.