Пленница - Виктория Холт

Я подумала: девушка из хора… Том Перри женился на девушке из хора.

— У вас были мистер Долланд и миссис Харлоу…

— Расскажите мне, Кейт… расскажите всё, что помните.

— Нет-нет! — закричала она. — Я не хочу. Не хочу вспоминать. Я не хочу помнить. — Она резко развернулась и прижалась ко мне.

Гладя её по волосам, я сказала:

— Хорошо. Давайте забудем. Теперь всё позади. Теперь у вас есть я. Вместе мы придумаем себе развлечения. Будем кататься верхом, читать, разговаривать.

Я так много узнала, но не о том, ради чего попала сюда, а о Кейт. Она была одиноким ребёнком, изголодавшимся по любви и вниманию. Именно этим объясняется её плохое поведение, поскольку для неё это был единственный способ привлечь внимание. Я разозлилась на Мирабель, которая не смогла дать своему ребёнку любви, в которой он нуждался. Возможно, тогда ей приходилось работать, но не сейчас.

Кейт неожиданно высвободилась из моих объятий, словно устыдившись своих эмоций.

— Когда приехал дедушка, всё стало хорошо.

— Да. Ваш дедушка. Он очень вас любит.

Улыбка озарила её лицо.

— Он забрал нас и привёз сюда. Он любит рассказывать мне замечательные истории — все про сражения.

— Хорошо, что он вас увёз.

Она кивнула.

— Помню… это было в комнате… Он говорил о какой-то связи.

— Связи?

— Связи в Корнуоле.

— Полагаю, что он имел в виду друга.

Она снова кивнула. Настроение её переменилось, она уже улыбалась.

— Мы ехали на поезде. Это было замечательно. Я сидела на коленях у дедушки. А потом мы приехали в коттедж «Раковина». Мне очень понравилось там, потому что это был дом дедушки. Он всегда был дома, даже когда становилось темно. А ещё мне понравилось море. Я любила слушать, как волны разбиваются о скалу. Моя спальня выходила на море, и мне было хорошо слышно.

— А потом вы познакомились с Пэрриваль Кортом и, конечно, быстро с ними сдружились, да?

— О да. Дедушка был с ними знаком, и они очень любили его. И мою маму любили, потому что она красивая. Потом она собиралась выйти замуж за Космо, и мы должны были уехать из коттеджа и жить в большом доме. Она была очень довольна. И дедушка… хотя он и оставался жить в коттедже. Мы с мамой ещё не успели оттуда уехать, когда Космо умер. Убийца бежал.

— А что случилось после?

Она нахмурилась.

— Мама уехала.

— Уехала? Я думала, она вышла замуж за Тристана.

— Да… но сначала она уезжала.

— А куда?

— Не знаю. Она была больна.

— Больна? Так зачем же она уехала?

— Мама была очень больна. Она была такой бледной. Однажды я увидела, как она смотрела на себя в зеркало и вздохнула: «О Боже. Что теперь?» Я была тогда маленькая. Я подумала, что Бог может ответить, и тогда я узнала бы, в чём дело. Это теперь я знаю, что люди говорят «О Боже», когда они сердятся или испуганы. Она была испугана, потому что болела. Потом дедушка сказал: «Твоя мама на какое-то время уедет». Я спросила: «Зачем?» А он сказал, что так ей будет лучше. И она уехала. Дедушка поехал с ней, и его не было два дня. Я жила у миссис Дрейк. Потом он приехал, и мы вернулись в коттедж. Я спросила, где мама, а он ответил, что навещает друзей. Тогда я сказала: «Я и не знала, что у нас есть друзья». Дедушка обнял меня и шепнул: «У вас есть я, моя милая. Я ваш друг». Мне сразу стало хорошо и спокойно. С дедушкой было очень весело. Когда он готовил, я помогала ему на кухне, и мы много смеялись.

— А что было потом?

— Приехала мама. Ей стало лучше. Друзья очень помогли ей. Потом она обручилась с Тристаном. Они поженились, и мы переехали в Пэрриваль. Мне очень хотелось, чтобы дедушка поехал с нами.

— Вы когда-нибудь видели тех друзей, к которым ездила мама?

— Никто о них даже не говорил. Я только знаю, что они живут в Лондоне.

— Это вам сказала мама или дедушка?

— Нет. Но они уехали на лондонском поезде. Я знаю. Он всегда ходит в это время. Мы с миссис Дрейк ездили их провожать, я видела, что они сели именно в этот поезд. Мне очень хотелось их проводить, поэтому миссис Дрейк отвезла меня на станцию.

— Они могли выйти где-нибудь по дороге.

— Нет, я слышала, что они говорили о поездке в Лондон.

— И дедушка оставил маму там.

— Его не было только два дня. А мамы целую вечность. Наверное, три недели. Я не очень хорошо помню то время. Но я помню, что когда она уезжала, была очень больна. Она совсем не улыбалась.

— Да, должно быть, она сильно болела.

Она кивнула и начала мне рассказывать о ракушках, которые они с дедушкой подбирали на берегу.

* * *

Раза два или три я заходила проведать старую вдову. Из наших бесед я не почерпнула ничего особенного для своего расследования, хотя надеялась обнаружить что-нибудь интересное, когда она рассказывала о своей обеспеченной жизни в родном Йоркшире.

Мне хотелось ещё раз поговорить с Марией, и поскольку желание это было взаимным, то такой случай нам представился.

Когда я в очередной раз пришла к вдове, меня встретила Мария. Она прижала палец к губам и, подмигнув, сказала:

— Миледи путешествует по стране снов. Но вы проходите, мисс Крэнли, подождем, пока она проснётся. Я не люблю её будить. У неё была ещё одна плохая ночь. Я всегда могу это определить по её виду. Опять, наверное, блуждала в потёмках, всё ищет чего-то. Хорошо хоть она не может достать спички. Я об этом позаботилась.

Мы сели друг против друга.

— Вы с мисс Кейт поладили так, что диву даёшься. Просто «не разлей вода».

— Думаю, мы с ней понимаем друг друга. Она неплохая девочка.

— Да уж. Я бы так не стала говорить, но с вашим появлением она немного изменилась к лучшему. Это точно.

— А как чувствует себя леди Пэрриваль?

— Бывает совсем хорошо… сознание ясное, можно сказать… А то и совсем её не разберёшь. Да, стареет. Долго она не протянет. Когда я вспоминаю её в молодости… Она была настоящей хозяйкой дома. А потом раз! — за одну ночь стала совсем другим человеком.

— Возможно, она до такой степени любила сэра Эдварда, что его смерть оказалась для неё слишком тяжелым ударом?

— Совсем наоборот, я бы сказала. Они вовсе не были, что называется, как Дэрби и Джоан. О Боже мой, вовсе нет. Между ними всегда существовали разногласия, до самого конца. Это я вам точно говорю. Я слышала, как они ругались, иногда это просто шокировало меня. Она плакала, когда он умирал. Он лежал на кровати и говорил так тихо… Я не могла расслышать.

— Он умер, когда произошло то ужасное убийство?

— О, да… убийство. Он тогда уже был при смерти. Я не думаю, что он много об этом знал. Был слишком плох. Ведь не пойдёшь же к человеку, который умирает, и не скажешь: «Твоего сына убил мальчик, которого ты привёл в дом». Я хочу сказать, что никто ему этого не говорил.