Золотой Лис - Уилбур Смит

В следующую среду вечером Шаса и бабушка стояли радом с Изабеллой с огромными бантами на груди и в соломенных канотье, разукрашенных в цвета партии, и слушали, как объявляют результаты голосования.

Они не были разочарованы. Как и ожидалось, прогрессивная партия сохранила за собой место в парламенте, но Изабелла сократила отставание всего до тысячи двухсот голосов. Сторонники вынесли ее из ратуши на руках, будто она была победителем, а не побежденным.

Через неделю Джон Форстер пригласил ее в свою резиденцию в здании парламента. Изабелла прекрасно знала это здание. Когда ее отец был министром в правительстве Хендрика Фервурда, его кабинет находился на том же самом этаже дальше по коридору, совсем рядом с кабинетом премьера.

Во время своего пребывания на этом посту Шаса предоставил свой офис в ее полное распоряжение, и она часто использовала его как своего рода клуб, когда оказывалась в центральной части Кейптауна. Сейчас, проходя по широкому коридору, она была охвачена приятными (воспоминаниями о стольких безмятежных днях, проведенных здесь. Подростком она не могла в полной мере ощутить неповторимый аромат истории, который пронизывал это великолепное старинное здание.

Теперь же, будучи втянутой в большую политику помимо собственной воли, она с огромным интересом разглядывала портреты великих людей, олицетворявших как добро, так и зло, которые украшали стены коридора.

Ей пришлось дожидаться в приемной считанные минуты. Когда ее пригласили в кабинет, премьер встал из-за стола и подошел, чтобы поздороваться с ней.

— Я так признательна вам за то, что вы вспомнили обо мне, оом Джон, — произнесла Изабелла на безупречном африкаанс. Разумеется, с ее стороны было дерзостью употреблять столь фамильярное обращение, не получив разрешения. Однако на африкаанс слово «оом», или «дядя», означало еще и глубочайшее уважение к тому, кому адресовалось, и риск полностью оправдался. В голубых глазах Форстера мелькнула ободрительная усмешка; он оценил ее смелость.

— Я хотел поздравить вас с весьма успешным выступлением в Си Пойнте, Белла, — сказал он, и сердце ее взволнованно забилось. Назвав ее уменьшительным именем, он подчеркнул тем самым свое особое к ней расположение; он редко удостаивал кого-либо такой чести.

— Я тут решил сделать небольшой перерыв и выпить чашечку кофе. — Форстер махнул рукой в сторону фарфоровой посуды и столового серебра на столике у стены. — Может, вы нальете нам обоим?

— А теперь, юная леди, — строго произнес он, глядя на нее поверх своей чашки, — расскажите мне, что вы теперь собираетесь делать? Поскольку вы все же не прошли в парламент.

— Ну, оом Джон, я работаю у своего отца…

— Это-то я знаю, — перебил он ее. — Но мы не можем позволить себе разбрасываться молодыми политическими талантами. Как насчет того, чтобы занять место в сенате?

— В сенате? — Изабелла даже поперхнулась, и горячий кофе ожег язык. — Я никогда не думала об этом, господин премьер-министр. Никто мне такого не предлагал.

— Ну, а теперь предлагает. Старик Кляйнхас в следующем месяце уходит в отставку. Мне нужно подыскать ему замену. Это только на время, пока мы не подберем для вас надежный округ на выборах в нижнюю палату.

Сенат являлся верхней из двух палат законодательного собрания Южно-Африканской Республики. Его функции были во многом сходны с функциями британской Палаты лордов, при этом у него было право приостанавливать действие вызывающих сомнение законодательных актов и отправлять их на повторное рассмотрение в нижнюю палату. Его состав был значительно расширен в пятидесятые годы, когда тогдашний премьер-министр, Малан, вознамерился лишить избирательных прав ту часть цветного населения страны, которая их имела. Для этого он лично назначил в верхнюю палату большую группу сенаторов, чтобы с их помощью протащить через нее скандальный закон, лишавший цветных права голоса на выборах. Некоторые из мест в верхней палате все еще находились в ведении премьер-министра, и сейчас Форстер предлагал ей одно из них.

Изабелла поставила чашку на стол и ошеломленно уставилась на него. Ее мозг лихорадочно пытался осмыслить этот неожиданный поворот событий.

— Ну как, вы согласны? — осведомился Форстер. Это был головокружительный скачок, о котором никто из них — ни Шаса, ни даже бабушка — не мог и мечтать.

Сам Хендрик Фервурд начинал свою политическую карьеру именно в сенате. В свои двадцать восемь лет она почти наверняка будет самым молодым, энергичным и, уж конечно, самым привлекательным сенатором в верхней палате.

Вслед за этим назначением, само собой, последует и включение ее в состав всевозможных парламентских комитетов и комиссий. В такой ситуации половины всех ее достоинств с лихвой хватило бы для того, чтобы националистическая партия превратила ее в свою главную феминистскую политическую фигуру. Теперь она в кратчайшие сроки получит доступ в наивысшие сферы власти, к самым сокровенным государственным тайнам.

— Вы оказываете мне высокую честь, господин премьер-министр. — Она говорила почти шепотом.

— Я уверен, что вы с такой же честью будете служить нашей стране. — Форстер протянул ей руку. — Поздравляю вас, сенатор.

Пожимая его руку, Изабелла вдруг ощутила, как отвратительный холодок пробежал по ее спине, будто кто-то провел по ней ледяным пальцем; она содрогнулась, поняв, что это холод вины, подлости и предательства. Она постаралась подавить в себе это мерзкое чувство. Тут же последовала обратная реакция — она с огромным душевным подъемом осознала, что с этого момента Красная Роза становится незаменимой для своих хозяев. Скоро, очень скоро она будет ставить им свои условия и требовать такое вознаграждение, какое сочтет нужным.

«Никки и Рамон, — подумала она. — Рамон и Никки — теперь уже скоро. Гораздо скорее, чем мы могли себе представить. Скоро мы опять будем вместе».

* * *

Изабелла со временем полюбила суровую красоту и величие Кару.

Шаса приобрел эту огромную овцеводческую ферму, когда она была еще ребенком. Впервые попав сюда, она возненавидела эти мрачные каменистые холмы и унылые равнины, бесцельно простирающиеся до далекого горизонта, настолько размытого ослепительным солнцем и неоседающей пылью, что та черта, на которой земля встречалась с молочным сияющим небом, была практически неразличима. Позже, уже подростком, она прочла «Равнины Камдебу» Евы Пальмер и после этого начала понимать, каким волшебным, сказочным миром на самом деле было Кару.

Вместе с отцом она разыскивала окаменелые останки древних животных в обнажившихся пластах осадочных пород, там, где в эпоху гигантских рептилий было обширное доисторическое болото, и подолгу с благоговейным трепетом стояла перед грудами чудовищных костей и клыков.