Четвертый год - Артем Каменистый

Дело сделано: можно возвращаться в лагерь, и хоть немного поспать. Завтра землянам и их союзникам предстоит хорошо поработать. Хайтам наверняка не понравится, что их отрезали от реки, и они все силы приложат, чтобы это исправить.

Трудный будет денек.

Отец Литали, Аэргон, выглядел лет на пятьдесят с хвостиком, хотя сама девушка рассказывала, что ему всего сорок с небольшим. В жизни ему пришлось пережить немало тягот, вот и сказывается. Невысокий, но вид производит внушительный — какой-то основательно коренастый. Жира нет и в помине, а мышцы точно не дряблые — будто у атлета. Лишь лицо обогнало возраст — морщины словно каньоны, волнистые, длинные волосы основательно посеребрила седина, спутанную короткую бороду и вислые усы тоже не пощадила. А глаза и вовсе как у старого, повидавшего жизнь мудреца — вся тоска и вся вечность мира откроется тому, кто в них взглянет. Такой взгляд бывает у откормленной кошки, пытающейся выклянчить у хозяев деликатес, и всем своим видом старающейся показать, какая же она несчастная.

Кабан лежал бревном, не подавая признаков жизни. Аэргон приподнял ему веки, заглянул в глаза. Зачем-то потрогал губы и, обернувшись к Максу пояснил:

— Я еще день могу держать его под маковым отваром. Но потом это делать будет нельзя, иначе он без этого отвара не сможет защитить свою душу от демонов тьмы.

— Если его не держать во сне, это неопасно будет?

— Для него опасно движение. Он должен лежать. Лежать тихо. У него очень плохая рана, и в рану попала грязь. А грязь всегда вызывает гной. Я держу рану открытой, и вставляю в нее жгуты полотняника, пропитанные отваром тумы. По ним гной и застоявшаяся сукровица вытекают наружу. Когда рана очистится от скверны полностью, я сдвину ее края, и закреплю серебряными скрепами. Это не позволит демонам и зловредным духам влезть в его грудь, и поможет ране быстрее затянуться. Только после этого я скрепы вытащу. Но пока что он горит огнем, и сукровица у него с гноем. Нельзя ему двигаться — жгуты полотняника не должны шевелиться в ране.

— Он смирный, шевелиться не будет.

— Нет, сир Макс — будет. В маковом сне человек подобен мертвецу, а вот в обычном он уже жив, и не может за собой следить. Повернется неловко, и впустит духов. Рана плохая у него… Связать его придется, иначе еще хуже может быть.

— Раз надо, то свяжем — он не обидится.

Дверь в каморку распахнулась, заглянул взволнованный боец:

— Макс, Гена срочно зовет тебя на западную стену. Там ты нужен.

— Иду.

В дверях, повернувшись к Аэргону, Макс напоследок сказал:

— Если для того, чтобы он выкарабкался, потребуется его приколотить гвоздями к лежанке, я лично принесу молоток. Делайте все, что считаете нужным — лишь бы он выжил.

На стене, несмотря на дождь, было оживленно. Десятка два бойцов вглядывались в ночь, явно пытаясь разглядеть что-то интересное.

Макс, не разбираясь, сходу прошипел:

— А ну все назад! Не высовывайте носы! Триллы не спят, и дротиков у них хватает!

Гена, ухватив охотника за плечо, возбужденно произнес:

— Слушай!

Макс, уставившись в ночь, пожал плечами:

— Что слушать? Топоры стучат в их лагере, больше ничего не слышно. Все как обычно.

— Да погоди ты, может опять начнут. Во! Начали!

Из темноты на ломанном восточном наречии с каким-то ужасающим, хрипящим акцентом, кто-то заорал:

— Открыть ваши двери! Сами открывать! Мы вас не убить! Кормить да! Убить нет! Всех кормить никто не убить! Открывать сами! Быстро открывать! Или открывать мы! Когда мы открывать, то кормить нет, а убивать да! Всех убивать! Сами открыть! Быстро открыть двери! Мы открыть, вам плохо быть!

— Чего они там орут?

— Да что они могут орать… Предлагают нам открыть ворота. После этого обещают нам уход и заботу. Если не откроем, то они это сделают сами. И то, что произойдет потом, нам не понравится.

— Понятно, — кивнул Гена. — Первый раз слышу, чтобы эти твари разговаривали. Аж мороз по коже. Передай им что-нибудь хорошее, от всех нас.

Макс сложил ладони рупором, заорал в сторону невидимого «переговорщика»:

— Хорошо. Мы откроем ворота. Утром откроем. Ночью не можем открывать, ночью мы спим.

Из темноты немедленно ответили:

— Открывать сейчас! И спать потом! Мы вас кормить! Мы вас не убивать! Открывать! Открывать быстро!

— Не ребята, мы не торопимся: сказал утром, значит утром. Если у вас свербит в одном месте от нетерпения, то мы здесь не при чем.

— Открывать сейчас! Нам надо заходить в двери сейчас! Быстро!

— Хватит орать. Вам что, больше заняться нечем? Так я вам придумаю развлечение. Разделите свое войско пополам. Одну часть назовите девочками, другую мальчиками. И до утра занимайтесь друг другом. А утром мы вам ворота откроем. Может быть…

— Моя не понимать! Моя войско не понимать! Открывать сейчас! Утром не открывать!

— Вот тебя, голосистого, с нетерпением ждут на женской половине вашей банды.

Гена, не выдержав, поинтересовался:

— О чем ты там с ними беседуешь?

— Обещаю им утром открыть ворота.

— Нахрена?! Делать нечего, что ли?!

— Гена, неужто ты заподозрил меня в предательстве? Пусть до утра подождут, понадеются. Не будут ничего делать против нас. Хоть немного спокойного времени выгадаем. Может быть…

— Открывать дверь! Мы вас кормить! Сейчас кормить! И спать дальше!

Развернувшись к башне, Макс бросил через плечо:

— Если нам очень повезет, то Измаил они возьмут к завтрашнему вечеру. Молитесь ребята, чтобы наши пришли на помощь — сами мы их не удержим.

«Арго» подошел к границе топи под утро. Здесь, напротив рыбацкой стоянки, его с нетерпением ждали. На суше стояло три десятка всадников, на воде «Находка» и «Варяг». Разгрузка бочонков и ящиков прошла быстро и без суеты. Боевые корабли пополнили свои поредевшие запасы, но основной груз забрала армия.

Завтра этот порох наверняка сожгут весь.

Завтра решится все.

Глава 26

Макс проснулся от истошных криков — что-то явно случилось. Встав, он без суеты принялся облачаться — что бы ни произошло, надо встретить это в полной боевой готовности. Гена, высунувшись в амбразуру, оттуда сочился призрачный предрассветный свет, сонно буркнул:

— Похоже, твои друзья до утра не дотерпели.

— Светать уже начинает — дотерпели.

— Не пойму, чего там наши орут — вроде тихо все.

Откуда-то со стороны крепостного двора послышался резкий удар, потому что-то затрещало. Следом вновь в десять глоток заорали дозорные.

Макс, сунув завернутый лук за спину, скатился вниз, протиснулся через первый этаж, забитый проснувшимися воинами, выскочил во двор. Как раз вовремя — на его глазах с неба прилетел здоровенный булыжник, с чавканьем плюхнулся в грязь, подпрыгнул, гулко врезался в стену, рухнул вниз. Оценив его габариты, Макс присвистнул: полтора центнера минимум. Неудивительно, что пару бревен переломило будто спички.