Гордость и предубеждение-2 - Хелен Холстед

Чем-то она разгневала его, хотя и не могла найти в своем поведении ничего, что могло оправдать или объяснить его холодную ярость. Но Дарси был поразительно чувствителен, и Элизабет уже случалось замечать это.

Бессмысленность ситуации была явственна, как божий день. Он все еще любит ее. А она скупа на чувства. Они оба в чем-то неправильно истолковали поведение друг друга. И ей не надо тешить свою гордыню, надо всего лишь попросить прощения. Она не знала, за какие прегрешения, но он-то наверняка знал, за что гневается. Ей будет чем дразнить его, когда буря уляжется, а это уже немало.

Элизабет осторожно открыла дверь и вошла. Она проскользнула под одеяло рядом с ним.

— Благодарю, что забрал у меня бокал, Фицуильям, — сказала она.

— Я не желал, чтобы ты оказалась в глупом положении.

Как больно слышать его холодный тон, но ее боль беззвучна, и вскрик от этой боли похож на тихий стон. Надо пройти весь путь, чтобы потом не жалеть.

— Мне искренне жаль, если мое поведение оскорбило тебя, Фицуильям.

— Ты не сделала ничего, на что я мог бы пожаловаться.

Она погасила свечу, и холодная мгла наползла на них.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Когда утренний свет ворвался в комнату, Элизабет поняла, что погода выдалась великолепная. Ее муж, вероятно, ушел удить рыбу. Она оделась с особой тщательностью, позавтракала с другими дамами и отправилась на прогулку. Она предполагала погулять одна, ей хотелось уйти, как можно дальше, поэтому Элизабет направилась в восхитительную рощу с восточной стороны дома, чтобы затеряться там среди деревьев.

Элизабет поражалась колючей прохладе воздуха и глубоко вдыхала восхитительный аромат сырой земли. Солнечные лучи проникали сквозь кроны деревьев, освещая все вокруг пестрым зеленоватым светом. Она забыла обо всем, что произошло с ней.

Она услышала, как ее окликают, и обернулась. По тропинке к ней бежал слуга из дома.

— Мы повсюду искали вас, мэм. Маркиза просит вас вернуться домой.

Она вздохнула и пошла назад к дому. По дороге, у подножия холма, она встретила Дарси.

— Доброе утро, Фицуильям. Какое развлечение ее милость планирует на сей раз? — поинтересовалась она.

— Пойдем в дом, Элизабет. Мне надо кое-что сообщить тебе.

— Что-то случилось? Пожалуйста, скажи сразу. Папа?!

— С родителями все в порядке. Прошу тебя, присядь вот тут. — Она послушалась. Он взял бы ее за руку, если бы не боялся, что ей это будет неприятно. — Элизабет, я только что получил письмо с посыльным от мистера Тернера. Твоя сестра серьезно больна, и он просит тебя вернуться как можно скорее.

— Китти? — Она протянула к нему руку, и он крепко сжал ее. Ей хотелось большего, нужно было, чтобы он обнял ее, но она не желала ничего получать из сострадания. Только не от него! Она встала и взяла его под руку.

У дома она увидела уже запряженную карету, стоявшую перед парадной лестницей, и лакеев, начинающих грузить багаж. Джорджиана бросилась им навстречу, обняла Элизабет и так в обнимку повела ее к дому. Через десять минут они втроем уже были на пути в Дербишир.

Китти открыла глаза.

«Я спала? — удивилась она. — Интересно, кто это сидит у моей кровати?»

— Китти, здесь мистер Эджли, — сказал Эдвард, сидевший у нее в ногах. — Вспомни, ты попросила позвать его.

— Простите. Я уснула. — Ее голос был настолько хриплым и слабым, что ему пришлось нагнуться вперед и напрячь слух, чтобы расслышать ее слова.

— Пожалуйста, не торопитесь. Я в вашем распоряжении столько времени, сколько вам потребуется.

Китти смущенно перевела взгляд с доброго морщинистого лица мистера Эджли на Эдварда, такого грустного. Она вспомнила.

Ее глаза наполнились страхом. Она полностью очнулась.

Эдвард подскочил к ней, сжал ее руки в своих ладонях.

— Дорогая моя, любимая, умоляю тебя, не бойся. — Он уткнулся лицом в ее руки.

— Бедный Эдвард, — дрожащим голосом сказала она. Ей было тяжело дышать. — Лучше бы ты никогда не знал меня.

— Нет, нет. Я уверен. Еще есть надежда. Я не отчаиваюсь. — Он почувствовал жар от ее руки у себя на плече.

— Мы молим Бога, чтобы миссис Тернер осталась жива. Но я хотел бы немного поговорить с ней.

— Я думаю только о себе.

— Не будьте столь суровы к себе.

Эдвард отошел от кровати и встал у двери, куда не доносился слабый шепот Китти.

Китти заглянула в глаза мистеру Эджли. Почему она упустила возможность узнать такого человека?

— Если бы только мой папа был похож на вас, я стала бы хорошей.

— И у меня много недостатков. Вы, подобно большинству из нас, стараетесь быть лучше.

— Нет. Я никогда не пыталась быть хорошей.

— Вы подвергали себя опасности заразиться, отправляясь к беднякам, зная, что у вас очень слабое здоровье.

— Я делала это, только чтобы порадовать моего Эдварда.

— Но все же делали. Кто знает, какова была Божья воля.

— Что станет с моим ребенком?

Он встретился с немигающим взглядом ее широко раскрытых глаз.

— Если бы я думал, что этот материальный мир имеет смысл, я пришел бы в отчаяние. Когда-нибудь мы поймем волю Божью.

Так они говорили и говорили. Наступил вечер, и Китти уснула.

Эдвард вышел, чтобы проводить мистера Эджли до кареты.

— Я никогда не смогу отблагодарить вас, сэр. Вы развеяли все ее страхи. Могу я попросить вас прислать карету утром? Сегодня ночью совсем не будет луны.

— Я пришлю ее с рассветом.

Карета Дарси прогрохотала перед домом.

— Мистер Тернер, как Китти?

— Она спит. Мистер Эджли только что говорил с ней.

— Мистер Эджли? Выходит, состояние Китти ужасно, как вы и боялись?

— Я послал за ним… Это Китти попросила позвать его. Только не подумайте, будто я оставил всякую надежду.

Элизабет не смогла выдержать его неподвижный взгляд, в котором увидела беспросветную тоску.

Дарси и Джорджиана вышли из кареты, и они все вошли в дом.

Мать мистера Тернера уже приехала. Она накормила их с дороги.

Вскоре им сказали, что у Китти нет сил повидаться с ними, и Джорджиана с Фицуильямом уехали домой, в Пемберли.

Элизабет смотрела, как удаляется карета. Вот так просто, вместе с ее маленькой семьей. Она немного прошлась. Вернувшись, она увидела на крыльце Эдварда, освещенного золотыми лучами заходящего солнца.

— Китти проснулась, — сказал он. — Вы пойдете к ней?

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Кэролайн медленно плыла, повиснув на руке своего мужа. Она на мгновение задержалась около Джорджианы.

— Он мой теперь, — прошептала она вкрадчиво. — Он предпочел меня.