Рассказы-2 - Теодор Старджон

— Защищать? От чего? От кого?

— От других сильных. Они обязательно появятся.

— А ты…

— А я буду сильнейшим, — гордо ответил Оссер, указывая рукой на чудесный ящик. — Когда-то мы были великими. Теперь — муравьи, если не хуже. Муравьи, по крайней мере, работают сообща ради достижения общей цели. Я снова вас сделаю великими. — Он подпер голову рукой и мрачно уставился в застывшие тени. Что-то случилось в нашем мире. Это что-то разрушило город и довело людей до состояния, в котором они находятся сегодня. Они словно сломались и не стремятся быть великими. Ну что же, они станут ими. Я обладаю этим нечто, которое было отнято у них.

— Что было отнято у них, Оссер?

— Кто знает… Не имею понятия. Впрочем, это неважно, — заметил он и для убедительности коснулся ее руки длинным указательным пальцем. — А важно вот что: они были раздавлены, поскольку оказались недостаточно сильными. Я стану таким сильным, что меня не раздавить.

— В живот больше положенного не влезет, — философски заметила Джубилит. И целый день не проспишь. И все одежды на себя не наденешь. Почему ты никак не угомонишься, Оссер? — Джубилит отдавала себе отчет в том, что ее вопросы злят его, но она знала, что он не уйдет от ответов.

— Потому что я… я хочу стать сильным, — честно сказал он.

— Ты и так сильный.

— Кому это известно! — взорвался он, и эхо ответило ему издевательским хихиканьем и шепотом.

— Мне. Ренну. Сасстену. Всей деревне.

— Но я хочу, чтобы узнал весь мир. Все должны работать на меня.

Она подумала: «Чтобы все отдавали свой труд одному… целый мир, исключая тех, кто неспособен…».

Джубилит посмотрела на его мощные плечи, волевой перекошенный рот и коснулась синяков, оставленных его рукой, и забрезжившее было понимание, к которому она так стремилась, рассеялось окончательно.

— Твоя башня… — сухо напомнила она. — Ты бы лучше вернулся к ней.

— Стройка не останавливается, — едко улыбнулся он, — и неважно, присутствую я там или не присутствую. Главное, чтобы они не догадывались о моих планах. Да, они боятся… да, они… но хватит об этом. Пора возвращаться.

Резко поднявшись, он щелкнул кнопкой своего фонарика, и тот вспыхнул голубоватым пламенем, затем желтоватым и погас.

— Свет… — начал было Оссер.

— Не волнуйся, — успокоила она его. — Мой в порядке.

— Когда они вот так горят, того и гляди откажут, — забеспокоился он. Идем! Нам надо торопиться. Здесь полно коридоров и разных переходов, и можно в потемках плутать днями.

Девушка бросила беспокойный взгляд на наползавшие тени и предложила:

— А если его исправить?

Оссер взглянул на ставший бесполезным предмет и безразлично произнес:

— Ну что же, попробуй, — и бросил ей фонарик. Она поймала его на лету, положила тот, что был в ее руках, на пол, а севший (перегоревший) фонарик, закрыв глаза, принялась ощупывать в мерцающем желтом сиянии своими сверхчувствительными пальцами, как бы медленно стараясь вникнуть в его конструкцию. Через минуту она взяла его обеими руками и повернула в противоположные стороны. Раздался слабый щелчок, и внешняя оболочка цилиндра отделилась. Взяв одну половинку, которая оказалась полой, Джубилит увидела, что располагается за линзами. Затем она осторожно прикоснулась к стеклам, стараясь не задеть хрупкие детали, снова закрыла глаза, ненадолго задумалась и еще раз осмотрела внутренности фонарика. Удовлетворенно кивнул головой, она достала из волос шпильку и отделила медный зажим, отогнула и отломала узкую пластинку, после чего осторожно вставила ее на прежнее место. Так же осторожно Джубилит развела в разные стороны два проводка, опустила их еще ниже, подцепила шпилькой крохотный белый шарик и выбросила его, вздохнув:

— Бедняжка!

— Что за бедняжка?

— Это было паучье яичко, — огорчилась она. — Пауки сражаются не на жизнь, а на смерть, лишь бы спасти их, а этому не суждено было даже вылупиться. Он сгорел.

Джубилит взяла обе половинки, соединила их вместе и протянула фонарик Оссеру.

— Зря старалась, — пробурчал он.

— А вот и не зря, — возразила девушка. — Попробуй. Оссер нажал на кнопку, и пещера озарилась ярким белым светом.

— Ты права, — тихо признался он.

Следя за его лицом, Джубилит почувствовала, что, если бы она умела читать его мысли, то сейчас получила бы ответ на мучившие ее вопросы.

Оссер повернулся и, светя себе под ноги, направился в темный коридор. На обратном пути он не проронил ни слова.

Когда же они остановились у выхода на поверхность, давая глазам возможность привыкнуть к свету, он нарушил молчание.

— Ты даже не проверила, работает ли фонарик?

— Я была уверена, что он заработает, — ответила она, с изумлением глядя на него. — Ты проголодался?

— Да.

Оссер взял у нее фонарик и спрятал оба в нише разбитого лестничного колодца. Вскоре они были наверху, где нещадно палило полуденное солнце, и голубой карлик светил сквозь бледную газообразную массу гиганта, отбрасывая на поверхность планеты одну-единственную тень.

— Сегодня сильно парит, — сказала Джубилит, заметив, что Оссер продолжает молчать. Решив, что он, видимо, размышляет о чем-то неприятном, до самой деревни она не пыталась больше завести с ним разговор.

Старая Ойва, разморенная жарой, зашевелилась в своем кресле и выпрямилась.

К ней приблизилась Джубилит, бледная, с ничего не выражающим лицом, и спросила:

— Это ты, Ойва?

— Я, Джубилит, — ответила старуха. — Дорогая, я знала, что ты придешь. Мое сердце исстрадалось по тебе.

— Он здесь?

— Да. Вернулся из путешествия. Ты найдешь его уставшим.

— Ему следовало бы быть здесь после того, что случилось, — заметила Джубилит.

— Он поступает так, как считает нужным, — резко сказала Ойва.

Джубилит поняла свою чудовищную бестактность, и во рту у нее сразу пересохло. Никому не полагалось критиковать поступки Ренна.

Она взглянула на Ойву и стыдливо закрыла глаза.

— Ничего, ничего, дитя мое, — успокоила ее старая женщина, дотрагиваясь до девушки рукой. — Ты огорчена чем-то… Ренн! Она пришла!

— Заходи, Джубилит, — послышался из дома голос Ренна.

— Он знает? Никто же не знал, что я приду!

— Он знает все, — сказала Ойва. — Иди, дитя. Джубилит вошла в дом. Ренн сидел в своем углу, и музыкальный инструмент теперь отсутствовал. В комнате, кроме подушек, ничего не было.

Ренн улыбнулся приятной и мудрой улыбкой.

— Джубилит, подойди поближе. — Выглядел он плохо, но сохранял спокойствие. Старик положил одну из подушек рядом с собой, и она медленно опустилась на нее.