Рассказы-2 - Теодор Старджон

Он облокотился о парапет и покачал головой, осуждая их поспешность и нерасторопность. Разве так проводят планировку? Ну ладно, пусть потешатся, пока не зайдут в тупик. Тогда он спустится и покажет им, как надо работать. Зашедшие в тупик люди — мягкие люди. Теми, кто работает из-под палки, легко повелевать.

В этот момент Джубилит приглушенно вскрикнула, и Оссер быстро обернулся.

— Что с тобой?

Она указала пальцем на копошащихся внизу людей.

— Вон там… отдающий распоряжения… Видишь, у платформы с камнями? Это же Ренн!

— Ерунда! — воскликнул Оссер. — Он давно не выходит из дома. Чтобы он очутился среди пропахших потом строителей? Ты что? Этот человек общается только с теми, кто говорит ему, что он прав еще до того, как тот откроет рот.

— Говорю тебе, что это он. Он! — закричала Джубилит, сжимая его руку. Оссер, я боюсь.

— Боишься? Чего?.. Клянусь красным солнцем. Он! Точно, Ренн отдает приказания, словно это его город. — Он засмеялся. — Знаешь, Джуби, сильных людей хватает, но здесь я сильнейший. А ведь он вкалывает на меня!

— Я боюсь, — прошептала опять девушка.

— Все бросаются исполнять малейшие его желания, — задумчиво сказал Оссер, прикрывая глаза ладонью. — Пожалуй, я был не прав, загоняя их на работу и выжимая все соки… А теперь с его помощью… хм! Я думаю, у нас дело быстро пойдет на лад. Он оттолкнулся от парапета и бросился к лестнице.

— Оссер! Остановись! Прошу тебя, не надо! — крикнула вслед ему Джубилит.

Оссер замер и смерил ее холодным взглядом.

— Тебе не переубедить меня, Джуби. Тебе не поздоровится, если ты будешь мешать мне. — Он устремился вниз, перепрыгивая через три-четыре ступеньки, и вдруг остановился как вкопанный, несвязно бормоча под нос. Джубилит, затаив дыхание, приблизилась к колодцу и увидела Оссера, стоящего на цыпочках. Невероятно, но факт — он застыл на самых кончиках пальцев ног, едва касаясь сандалиями каменных ступенек.

Стиснув зубы и упершись руками в стену шахты, сильный и молодой мужчина пытался сдвинуться с места, но сандалии словно прилипли к каменной поверхности. Его лицо налилось кровью, шею избороздили вздувшиеся вены, плечи захрустели, а из горла вырвался сдавленный хрип. Ладони Оссера скользили по стене, и он висел в воздухе, оставаясь стоять на одних мысках. Со стороны это выглядело смешно; он походил на лодку, поставленную на якорь, которую били и трепали бушующие волны.

Затем из груди Оссера вырвался нечленораздельный рев, он согнулся пополам, выставил вперед руки, приготовившись, несмотря ни на что, нырнуть вниз, но это движение отозвалось в ладонях острой болью. Тогда он принялся ощупывать стену, но воздух на лестнице превратился в вязкую и упругую субстанцию, которая, оставаясь невидимой, была непреодолима.

Оссеру ничего другого не оставалось, как вернуться на крышу. Теперь его лицо выражало целую гамму чувств: от ярости и раздражения до обиды и унижения.

Джубилит, ломая руки, закричала:

— Оссер, осторожней!

Плохо соображая, он решил выместить свою злость на девушке и замахнулся на нее кулаком. Оторопевшая Джубилит не пыталась даже уклониться от удара.

— Оссер! — раздалось снизу.

Оссер весь напрягся и так остался стоять с занесенным кулаком, символизируя монумент насилию. Его окликнул Рени… просто невероятно! Эхо подхватило это слово, прокатилось по холмам и стихло.

— Оссер, взгляни, как движется стрелка, — продолжал Ренн спокойно, даже доверительно, и эхо его слов снова огласило дремавшее предгорье.

Оссер в изумлении опустил руку и приблизился к парапету.

Далеко внизу, у самого подножия большого холма, стоял, задрав голову, Ренн. Заметив Оссера, он повернулся к нему спиной, сделал знак своим помощникам, облепившим широкую платформу, и те сдернули брезент, укрывавший груз.

Руки Оссера впились в каменную кладку, а зрачки расширились.

Сначала ему показалось, что на грубо сколоченной платформе, запряженной быками, он видит крупный слиток серебра, но, приглядевшись, различил очертания машины, машины настолько совершенной по своей форме и назначению, что перед ней меркло то, что Джубилит видела по удивительному ящику.

Сасстен, мужчина, которого Оссер жестоко избил, прыгнул в машину и, удобно устроившись на сиденье, задним ходом съехал с платформы. Машина, мягко урча, поплыла по-лебединому по пересеченной местности, плавно опуская и поднимая свои гусеницы. Затем она остановилась и развернулась у поля, которое размечала одна из бригад, заколачивая в Мягкую землю колья.

Поблескивающие плоские борта машины раздвинулись и сложились, образовав длинное режущее устройство. Нож опустился, слегка коснулся своими острыми зубьями поля, на миг замер и вонзился в верхний слой.

Перед необычным лемехом образовалась кучка земли, и в следующую секунду она полетела от широкого отвала. Машина плавно двинулась вперед, оставляя за собой два ровных валка. Складывалось впечатление, что, сидя в гигантской песочнице, великан провел по ней ладонью, идеально выровняв песок. Машина работала легко и споро, и человеку невозможно было угнаться за ней.

Из горла Оссера невольно вырвался тяжелый стон.

Ориентируясь на разметку, машина доехала до края ноля, развернулась и, подрезав образованный валок, принялась переносить его в другое место, расширяя очищенную полосу земли К немалому своему удивлению, Оссер заметил, что наряду с машиной работают и люди. Их движения отличались не меньшей эффективностью и слаженностью. На Оссера они работали спустя рукава, когда каждого приходилось убеждать, порой прибегая к побоям. У Ренна их словно подменили: измеряя, заколачивая, перенося, каждый стремился выполнить свою работу играючи, подчиняясь беззвучному ритму причудливой музыки.

Вот подъехала телега с очень толстыми и высокими металлическими кольями. Взявшись вчетвером, рабочие установили их в вертикальное положение на очищенном пространстве, один приставил скобу, а двое принялись кувалдами заколачивать ее в грунт, пока кол надежно не стал. Не мешкая, четверка побежала за вторым колом.

За короткий промежуток времени было вбито двадцать шесть остроконечных костылей, но на платформе их оставалось еще очень много. Сасстен развернул свою машину и остановился. Отвал плуга поднялся, сложился и снова слился с серебристыми боками машины. Затем Сасстен подъехал к первому установленному костылю, который точно вошел в паз на передней части машины. Раздался скрежет металла о металл, как будто обезумевший исполин принялся бить в набат, и огромный шип, как нож в масло, вонзился в землю.