Социальная сеть "Ковчег" - Вецель Евгений

Так устроено общество. Так оно защищается от выскочек. Так оно защищается от революций. Так у него, получается, быть стабильным и постоянным. И нельзя сказать, что это плохо. Всегда нужна золотая середина. Общество из революционеров, быстро погибнет. Общество из сплошной серой массы, постигнет та же участь. Поэтому нужно их смешивать.

В любом случае, если общество не сможет самоорганизоваться и регулировать свою жизнь самостоятельно, всегда найдутся высшие существа, которые возьмут всех вас под «заботу». И будут ли эти существа действовать в интересах человечества, никто не сможет предсказать заранее. В любом случае, они не будут помогать нам в ущерб себе.

Тринити, Штерн и Грегори — настолько запутанные и непредсказуемые существа, что обычному человеку их действия понять трудно. Но в любом случае, послушать их, будет полезно. Какое оправдание они придумают для ядерной войны, которая могла бы произойти несколько часов назад. Как они будут стараться манипулировать нами после этого. Как после того, что было, они смогут вызвать доверие к себе?

Переговоры

Уснуть я не смог. Новая обстановка бункера меня напрягала. Мои мысли крутились вокруг сотни новых обстоятельств. У меня было ощущение, что уже в конце книги я обнаружил, что будет ещё продолжение на несколько томов. Я сделал короткое обращение нации, где попытался дать понять, что русские запустили свои ракеты первыми. В ответ мы выпустили двести ракет, но после получения сообщения о дезактивации вражеских боеголовок, поступили так же, чтобы не допустить третьей мировой войны.

Мы умолчали о том, что бомбы не взорвались по неведомой учёным причине. Все ядерные объекты страны встали на усиленную охрану, в то время как учёные пытались понять, что произошло с нашим ядерным щитом. Наступило самое напряжённое время, когда проблема уже есть, но она ещё не исследована и мы не можем быть спокойны, что имеем способы её решения. Пока учёные ломали голову над тем, что помешало произойти реакциям деления ядер, я знал, где можно получить ответ, поэтому лёжа под одеялом, ждал, когда Даша заснёт.

— Бил, ты спишь? — тихим голосом спросила Даша, повернувшись ко мне лицом.

— А, что? — делая вид, что сплю, пробормотал я.

— Я, вот, не могу уснуть, — шепнула она. — Может, ты сможешь мне объяснить одну вещь?

— Какую? — громко спросил я, поворачиваясь к ней.

— Тихо! — шепотом крикнула она. — Всеволода разбудишь.

Я был уверен, что Всеволод не спит, а ждёт, когда я к нему подойду. Он наверняка сейчас подслушивал наши разговоры. У нас на утро было назначено совещание со всеми представителями жизни на планете. Нужно побыстрее успокоить и усыпить Дашу и отправляться к Всеволоду.

— Хорошо, какую? — переспросил я тихим голосом.

Даша привстала на кровати и, подложив подушку под спину, стала тихо говорить, было видно, что её эта тема очень волнует:

— Где человечество находит таких людей, которые создают ядерные бомбы?

— Это обычные учёные, — ответил я.

— Это не обычные учёные, а глупые и узколобые, — со злостью произнесла Даша. — Такое ощущение, что их выращивают в бункере, и они не понимают, что взрыв будет сжигать всё на своём пути. И ведь, наверняка, у них высокая мораль. Они помогают старым людям, заботятся о детях и домашних животных, любят своих родителей. А по утрам уходят на работу и создают оружие, которое всё это сожжёт и уничтожит оптом.

— Они об этом не думают, — сказал я. — У них на уме, только изобретения, атомы, протоны и нейтроны. У них адреналин от открытий. Они как наркоманы. Им хочется открыть что-то новое и впечатлить своих коллег. И у них на всё есть оправдание.

— Я слышала эти оправдания, — наморщилась Даша. — Они говорят, что благодаря ядерному оружию нет больших войн уже сотню лет.

— В этом они правы, — спокойно ответил я.

— Нифига подобного, — со злостью прошептала Даша. — Что толку от того, что нет войн, если в мирное время погибает столько людей. И что толку от того, что войн не было давно, а ядерная война сметёт всё человечество с планеты. Ты только представь, что человек прикручивает систему наведения к ракете и не задумывается о том, что и его и всех его родных, эта или подобная ракета испепелит. Тебя не удивляет эта безалаберность?

— Все люди такие, — спокойно ответил я. — Мы всегда умеем фильтровать свои мысли и не думать о плохом. Любой инженер, военный или президент, нажимающий на кнопку, всегда придумает себе множество оправданий.

— Такое ощущение, что ты меня не понимаешь, — нахмурилась Даша. — Я говорю о том, что не понимаю людей, которые создают такое оружие.

— Я тебя отлично понимаю, — обняв её покрепче, сказал я. — Но люди, такие люди. Мне кажется, их очень тяжело исправить. Самое верное, не делать их идеальными, а ставить их в такие условия, где их неидеальность не сможет им навредить.

— Это как с детьми, — улыбнулась Даша, обнимая меня в ответ. — Я читала, что если ребёнок начал что-то делать, не нужно его прерывать. Если он куда-то идёт, значит, у него есть цель. А если прервать это действие, он на всю жизнь запомнит, что не всегда можно достичь своих целей. Если он куда-то пошёл, нужно просто стоять рядом и следить, чтобы он не попал в большую беду. Нужно защищать его от больших ошибок, позволяя ему ошибаться по мелочи.

— Давай спать, — попросил я, поправляя на Даше одеяло.

— Давай, — согласилась она и отвернулась в другую сторону.

Если честно, спать уже не хотелось, и я мысленно поражался женской мудрости, пока Даша засыпала. Всё же женщины компенсируют мужские недостатки с огромной эффективностью. Не зря природа создала это разделение. У мужчин и женщин разный характер и разные наборы качеств. Поэтому они уравновешивают друг друга и позволяют человечеству оставаться стабильным.

Когда прошло десять минут, я услышал лёгкое детское ворчание в кроватке, рядом с нашей. Я осторожно встал, стараясь не скрипеть пружинами, на цыпочках, подошёл к Всеволоду. Тот уже ждал. Он лежал с открытыми глазами и когда я подошёл, он улыбнулся и зашевелил своими поднятыми вверх ручками.

В комнате было темно. Я охотно взял его на руки и обнял. Всеволод обнял меня в ответ, но на этот раз ничего не произошло. Я слегка покачал его на руках, пытаясь настроиться на его волну, но это тоже не помогало. «Сломался», — подумал я.

В это время, Даша повернулась в нашу сторону, и я увидел блеск её открытых глаз. Она не спала. Я продолжал обнимать Всеволода, но чувствовал себя преступником, застуканным на месте преступления. Я повернулся к ней и виновато улыбнулся.

— Ты что делае… — начала говорить Даша и моментально исчезла.

Стало очень темно. Я пытался проморгаться, но это не помогало. Сначала появился какой-то тихий шум и какая-то знакомая мелодия. Руками я чувствовал, как держу Всеволода в руках. Я с силой сжал свои веки до белых искр и резко открыл их. Зрение сразу вернулось. Я увидел улыбающегося Всеволода на руках и около сорока кнопок лифта. Я уже был тут когда-то, но пока не мог вспомнить, где установлен этот лифт.

В это время, кабинка начала тормозить и остановилась. Послышался звук колокольчика и когда дверь открылась, меня посетило ощущение «дежавю». Мы вышли и оказались в огромном стеклянном помещении. Над нами, сквозь прозрачную крышу плыли облака. Вдалеке, через огромные окна виднелась Москва.

— Мы где? — спросил я Всеволода.

— В Москве, — улыбнулся ребёнок у меня в руках. — Я решил поместить нас в привычную для сложных переговоров обстановку. Тринити и Штерну тут быть привычнее. А вот и они, как всегда сидят в креслах и смотрят на куранты.

Я посмотрел вдаль и увидел четыре больших кресла, в двух из которых, кто-то сидел. Я шёл к ним, стараясь не стучать каблуками по гладкому мрамору, но звуки моих шагов громким эхом отдавались в таком огромном помещении. Эти двое, которых я вчера ещё ненавидел, а сейчас не знал, как к ним относиться, сидели спиной ко мне и громко разговаривали на незнакомом языке. Они смотрели в окно и мне были видны только их макушки и ноги Штерна.

В такт моим шагам, Штерн стучал носочком ноги по полу. Он выпускал в воздух дым от сигары, но запаха не было.

— Вов, опусти меня на пол, мне неудобно, — сказал мой сын и стал вертеться в руках.

Я поставил его на ноги и стал смотреть, как необычно по-взрослому он пошёл впереди меня. Я замедлил шаг и почувствовал неуверенность. Мне очень не хотелось общаться с этими двоими. Такие же ощущения у меня возникают, когда встречаешь хулигана из детства, с кем раньше был в ссоре. Общаться с Тринити и Штерном после такой многолетней обиды, мне не хотелось.

Но мой сын, показывая мне пример, быстрым шагом добрался до кресла и смешно подпрыгнув, зацепился за нижнюю подушку руками. Потом подтянулся и лёг на живот. Затем он подогнул правое колено и упёрся ногой в край. С трудом кряхтя, он взобрался на кресло и, усевшись поудобнее, указал мне на соседнее кресло. Штерн и Тринити по-прежнему были повёрнуты к нам спиной и увлечённо беседовали.