Глиф - Антон Фарб

Но помогло это лишь на пару секунд. Потом тени снова двинулись вперед, смыкая кольцо вокруг Ники и дыры в асфальте.

Ника опять завизжала (это был уже осмысленный, продуманный, специально изданный визг, целью которого было повторить ранее произведенный эффект; может быть, именно поэтому и не получилось), а потом резко замолчала и попыталась рассмотреть, кто (или что?) именно ее окружает.

Не призраки, нет. Вполне материальны. Но… трудноуловимы. Как будто Ника не просто смотрела, а пыталась навести резкость через портретный объектив. Силуэты постоянно выпадали из фокуса, размывались… Мало света, да и глаза болят. Особенно левый. Здорово же меня головой приложили…

Встряхнувшись, Ника поймала в мысленный объектив одну из теней и попыталась набросать словесный портрет (еще одна военная привычка — помогает не просто смотреть, но еще и видеть).

Человек. По крайней мере — двуногое существо. Одет в лохмотья, в которых с трудом можно угадать черную турецкую кожанку и черные же джинсы, самую популярную одежду местного населения. Лицо — белое пятно. Похоже на огарок свечи. Заплывшие пуговки глаз. Струйка слюны в уголке рта. Рябые одутловатые щеки.

Самый обычный алкаш. Таких возле любого киоска с бухлом — пруд пруди.

Но все же было в нем что-то… нечеловеческое.

Что-то, из-за чего Ника потеряла над собой контроль и завизжала.

Повадка. Манера идти. Держать голову, чуть наклонив. Прядущие движения толстеньких пальцев. Скособоченная спина.

Он был похож на зверя. Только не грациозного могучего хищника из леса или джунглей — а покалеченную, битую-перебитую, рахитичную дворнягу с помойки. И вел он себя как зверь. Шуганый, трусливый, готовый в любую секунду броситься наутек — но очень голодный и опасный зверь.

Нике понадобилось усилие воли, чтобы оторвать взгляд (начинался эффект туннельного зрения — периферия переставала восприниматься вовсе) и осмотреть остальных членов стаи.

Да, точно, дворняги. Двуногие дворняги с помойки. Голодные и злые. Отвисшие челюсти, кривые зубы, подернутые бельмами глаза. Негнущиеся ноги, сутулые спины. И негромкий то ли хрип, то ли рык из дюжины ртов…

Зверолюди доктора Моро. Вот на кого они были похожи.

С момента первого визга и до этого умозаключения Ники прошло едва ли больше пары секунд. Но Вязгин успел выбраться из машины через заднюю дверь, и пистолет был у него в руке.

— Не надо! — успела сказать Ника, прежде чем Вязгин дважды выстрелил в ближайшую тварь.

Выстрел из пистолета с глушителем мало похож на киношное «пффт!» — скорее, он напоминает громкий (по-гусарски!) хлопок бутылки шампанского. Сдвоенный, он грохочет не намного тише обычного выстрела.

Лицо у Влада в этот момент было задумчиво-сосредоточенное, как у человека, который решает сложную математическую задачу.

Зверочеловек (тот самый, с рябым лицом) упал, как подрубленный. Стая шарахнулась назад — но недалеко, готовая броситься обратно при первой же возможности.

— Ты цела? — спросил Влад, обводя стволом остальных противников, маячивших на самой границе видимости.

— Да.

Ника шагнула вперед и посмотрела на подстреленного зверочеловека. Тот был еще жив: лежал на самом краю ямы и сжимал скрюченными пальцами дырочки в груди. Вместо крови из дырочек выплескивался черный гной.

Он захрипел, глядя на Нику белыми от ужаса глазами — и умер.

— Стой здесь, — Влад снова выстрелил, на этот раз в воздух.

Тени опять отшатнулись на пару шагов.

— Можно, Романыч, — сказал Вязгин. — Только быстро.

В опрокинутой «Тойоте» грузно закопошился Радомский.

— Да что ж это за еб твою мать! — пропыхтел он, вытаскивая свою обтянутую спортивным костюмом (но далеко не спортивную саму по себе) тушу наружу. — Какого хера тут происходит?

Вязгин переложил пистолет в левую руку, а правую протянул шефу.

— Быстрее, — сказал он.

Рядом с импровизированной могилой «Тойоты» была закрытая на ночь пиццерия. Небольшое крылечко с лестницей на две стороны, неоновая вывеска и козырек из плексигласа.

С этого-то козырька и метнулась еще одна, не замеченная прежде ни Владом, ни Никой, и дьявольски быстрая тень.

Существо, лишь отдаленно похожее на человека, сшибло Вязгина с ног (пистолет брякнулся на асфальт и отлетел в сторону), оттолкнуло в сторону Нику и с утробным рычанием бросилось на Радомского. Тот заверещал еще пронзительнее, чем Ника, и упал вместе с тварью в яму.

Ника, каким-то чудом не упав, умудрилась вытряхнуть из рукава монтировку и метнулась к ним. Но смысла в этом уже не было. Прыгучая тварь оказалась вожаком стаи. Словно по команде зверолюди бросились в атаку, подминая под себя Влада; вожак впился в шею Радомского и пару раз дернул головой, как собака, треплющая добычу. Фонтаном ударила кровь.

Ника дважды махнула монтировкой наобум, отгоняя от себя тварей, и как-то очень отстраненно подумала: ну вот и все. Вот и финиш.

— Назад! — заорал кто-то совсем рядом, срывая от натуги горло: — Назад!!!

Она обернулась. По бульвару бежал (мчался!) Белкин, которого Ника последний раз видела в инвалидном кресле. Бежал, орал и… раздевался?! Прямо на ходу он сорвал с себя курточку, сдернул через голову свитер, оставшись лишь в какой-то пестрой тельняшке, перемотанной желтыми бинтами поперек груди.

При виде этого нелепого зрелища даже твари замерли на секунду.

— Назад!!! — опять выкрикнул Белкин, отшвырнув свитер в сторону и судорожно пытаясь вытащить что-то из кармана джинсов.

Это не тельняшка, рассмотрела Ника. Он был голый по пояс, просто весь разрисованный. Какие-то мелкие закорючки по всему телу. Плечи, руки, живот — все было покрыто… ну да, глифами. И большое бурое пятно проступало сквозь бинты прямо в центре груди.

Зверолюди встретили его жадным рычанием. Белкин наконец-то справился с карманом джинсов: в его руке появилась зажигалка. Дешевый одноразовый «Бик».

Дрожащими пальцами Белкин крутанул колесико.

Щелк. Ничего. Щелк. Опять пусто. Стая пока еще осторожно двинулась в сторону новой еды. Щелк. Вспыхнул маленький огонек.

И вместе с ним на лице Белкина вспыхнула гримаса злорадства. Он отжал рычажок подачи газа, превратив зажигалку в мини-факел и вытянул вперед левую руку.

Стая заворчала в недоумении. Ника почувствовала, как на ее плечи легли чьи-то руки. Вязгин. Выкарабкался, бродяга. Он обнял Нику и выставил перед собой складной нож. Ладонь Влада и клинок ножа покрывал слой черной слизи…

— Назад! — еще раз сказал Белкин и поднес зажигалку к своему левому предплечью.

Пламя жадно лизнуло кожу. Запахло горелым, лицо Белкина исказилось от боли. Глифы, подумала Ника, он сжигает глифы!..