Дремучие двери. Том II - Юлия Иванова

Итак, жить за городом, в экологически чистом месте, на всём готовом. Дети пристроены, после школы с ними занимаются специальные педагоги «по профилям», под руками спортзал, бассейн, практически всё свободное время можешь отдать любимому делу, призванию, мечте, до которой прежде никак не доходили руки. «Живём при коммунизме», — говорили златогорцы. «Гибрид дома творчества в Комарове с госдачей в Барвихе», — констатировал один пожилой писатель.

Возможно, не так бы всё удачно сложилось в Златогорье, если б не бизнесмены-спонсоры. В интервью они отшучивались, что поскольку являются работоголиками и все их деньги в обороте, а сами они по сути нищие и живых денег никогда в глаза не видят, да и тратить им их некогда, разве что отдать ближайшей родне, — посему Златогорье никаких особых перемен в их жизнь не внесло. Разве что стали меньше пить, меньше бояться покушений и прихода коммунистов. Ибо у того, кто сам всё отдаёт на благо народу, отбирать этому самому народу нечего.

Первое время на них наезжали, но и среди мафиозной братвы нашлись изане — изучив устав, объявили, что их дело — трясти загребущих и пузатых, а за блаженных, которые пашут даром на Россию-маму, Бог накажет.

Раз такое дело — гори огнём, Но щипать мы Златова не пойдём!

А самым удачным егоркиным уловом был Лёва, банкир Лев Бельский, финансовый гений всех времен и народов, «новый русский еврей» как он называл себя сам. Столь же фанатично крутой изанин, загоревшийся егоркиным предложением создать «Изан-банк» — после ночного размышления под утро разбудил Егорку звонком: — Старик, ты, конечно, шиз, но вот я тут прикинул: пилишь по 25 часов в сутки, бабки крутятся, нули множатся, растут, дни крутятся в обратную сторону, вместе с жизнью, а мне много ли надо? Я игрок, Егор, я уже не могу остановиться… Я аскет, мне эти хоромы с Канарами до фонаря. Вот бродил как-то по дворцу графа Воронцова и думал: небось до слез обидно было помирать графу — ни одной паркетины туда с собой не утащишь! Капитал крутится в прибыль, жизнь — в убыль, а в саване карманов нету, как ты любишь повторять. «Там царь Кощей над златом чахнет»… Зачах — и в преисподнюю прямой дорогой. Нищим. Ибо «только то, что отдал — твое». Народная мудрость. Но мне нож острый отдавать, я, старик, привык хапать, выигрывать. Чтоб цифры росли, и чтоб это моё было… А разве оно моё, старик? Иллюзия, химера. Я даже не капитала раб, богатство можно прожрать, промотать, прокуролесить. Я же ни рубля на ветер не могу пустить… Я этих цифр раб, этих счетов, и служу нулям — вот в чем драма, старик. «Только то, что отдал — твое…» И тут меня осенило: да это же наш «Изан-банк». Мы создадим первый в истории банк «разумного, доброго, вечного». Впервые все наши счета уйдут в бессмертие. Будем строить новую Антивампирию — не «Союз Республик Свободных», а «Союз свободных личностей всех республик и нереспублик». Людей, свободных от нулей… Видишь, стихи получились. «Банк вечности»… Звучит! Это будет воистину личный счет — никто ни копейки не сможет с него снять, — ни чиновник, ни наследник, никакой сатана — только Всевышний — вкладчику во спасение. Не в корысть, а в жизнь вечную. Не вражду, не зависть, не кровавые разборки буду финансировать — а мир. С Небом, друг с другом, с самим собой, — новым русским евреем… Не боися, я не пьян, я в невесомости. Короче, старик, я твой…

ПРЕДДВЕРИЕ

Украденная ваучёртом Страница Истории, повествующая о событиях девяностых, могла свершиться уже в тридцатых, не ликвидируй Иосиф пятую колонну. «Крот рыл изнутри», — как признался Александр Яковлев. А был процесс 37-го спровоцирован или нет — не имеет значения. Его в любом случае «следовало бы выдумать» и нагнать страху.

Как показало будущее — малейшее послабление, и вампиры впиваются в шею. Только осиновый кол! Плыть приходилось против течения, хвататься за любую акулу, плывущую в «нашем» направлении. Иосиф опять заставил истинных или мнимых врагов работать на Дело. Процесс представлял собой «коллективную партийную исповедь» — вот почему они «каялись» и не защищались, в отличие от процессов гитлеровских. Иосиф не позволил им уйти «героями».

«Пою моё отечество»… Отношения СЕМЬИ. Всё ОБЩЕЕ, а значит — МОЁ!..

Это было прекрасно. «Мой адрес — Советский Союз»!.. Не «ничейное», а «наше» — вот в чём Замысел, который не удалось воплотить… Ведь не кричит же пятка, локоть или глаз, что всё ТЕЛО «НЕ моё»! А жители многоэтажного дома — что дом — не их, потому что живут в отдельных квартирах… А Земля, — не их, потому что живут в разных странах. И дом, и Отечество, и Земля — не ничейное, а ОБЩЕЕ, НАШЕ, МОЁ, и всем вместе надо о нашем заботиться. Как важно для нас состояние Целого — тела, родного дома. Отечества, Земли — без этого никакому отдельному «Я» не жить. Вот в чём революция сознания: общее — это не НИЧЕЙНОЕ, а НАШЕ!

Стоит ли всю жизнь бороться, чтобы удержать что-то для себя лично?

Захватить, удерживать, а потом всё равно потерять, подобно Скупому Рыцарю. «Пережитки прошлого», — в этих словах «товарищей» — большой смысл. «Прошлое» — «работа вражия», рабство у Фараона. Ставшее после «катастройки» настоящим.

Там, где жрут твою жизнь и душу — не твоё отечество.

Разве поэт не переводит словом эпоху в вечность, в бессмертие? Как прекрасно об этом сказал «атеист» Маяковский:

Слово поэта — ваше воскресение, Ваше бессмертие, господин канцелярист.

Конкуренция стала причиной первого в истории человечества убийства — Каин убил брата Авеля. Как можно зависть и соперничество ставить во главу угла так называемого «прогресса»?

Сергий Радонежский, по словам его биографа Епифания, основал Троицкий монастырь, чтобы «воззрением на Святую Троицу побеждался ненавистный дух розни сего мира».

Кесарю доверено имение Господина, где самое ценное — души человеческие, которые надо сберечь. Кесарь — управляющий, поставленный Господином — вот в каком смысле надо понимать «всякая власть от Бога».

Не убивать, а обезвреживать вампиров. Вырвать им когти, спилить клыки.

Священник же — духовник, отвечающий за свою паству. Вопрос сбережения «внутренних резервов».

«Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине». /Иоан. 4:24/ Для большинства понятие «Бог» узко ассоциируется с понятием «Церковь». Но церковь — лечебница, таинства — лекарства, священники — врачи. Мы приходим туда за помощью, сознаём, что больны и откровенно показываем врачу болячки и язвы. Мы приходим в разные лечебницы, желая исцелиться и веря, что ИМЕННО ЗДЕСЬ нас исцелят. Это — вера.

Однако далеко не всё зависит от врачей. Но и от Тайны, Провидения, Духа, которые животворят тело и душу. Именно этой Тайне надо «поклоняться в духе и истине» — без Неё самый лучший врач ничего не сможет сделать. Самое здоровое и совершенное тело останется недвижным и бездыханным без Животворящего Духа. «Твой брат умер, а он жив». «Пусть мёртвые хоронят своих мертвецов». Речь идёт об «омертвении души», о «мёртвых душах», которых на Руси так гениально прозрел Гоголь с подачи Пушкина.

Вот к этой тайне, чуду. Духу мы и обращаемся за исцелением в храмах или вне их, именно в Истину мы должны верить. Мы, православные, верим во Христа, как в Путь, Истину и Жизнь, поклоняемся Ему «в Духе и Истине». А церковь — молится за нас вместе с нами, даёт нам лекарства-таинства, призывая Истину прийти и исцелить нас в Духе, вдохнуть в наши тела и души ЖИЗНЬ…

Которая и есть «рождение Свыше», второе рождение после материнской утробы. ИСЦЕЛЕНИЕ ДУШИ, в отличие от земного исцеления телесного.

Когда Христос возвестил о создании Церкви, Которую «врата ада не одолеют», — имелось в виду мистическое тело Богочеловечества, искупленное крестным подвигом Спасителя.

Когда «золотую рыбку» пытаются приспособить служить «на посылках» у алчности «лежащего во зле» мира, у Мамоны, а социальная церковь против этого не восстает, обмирщается, её постигает трагедия богооставленности. Совесть — сопричастность благой Евангельской вести, совместное соборное ведение о Божьем Замысле.

«Если власть не чувствует приближение Страшного Суда в усилении народного стона, рождённого реформами русского самосознания и духовного мировоззрения, то потерявшему всякие надежды на родную /?/ власть и кусок небесного Хлеба населению ничего не будет стоить перешагнуть внутренние, да и внешние ограждения, например железобетонные стены, которыми в срочном порядке обносят белые дома в активных губерниях, как будто можно чем-то отгородиться от народного гнева.

Вытравливание жизненной сущности народа с ослаблением иммунитета ко лжи и унижению со стороны авангарда капиталистического привело нас к недопустимо опасной черте, за которой теряется высокая способность человека подчинять свою волю воле народа и, как результат шкурно-рыночного перерождения, способность искать и следовать — вместе или порознь — Воле Божией. Разрыв русского духовного Покрова, отказ от созидательной установки народа на реализацию лучшего в нем, Божественного, и обязательно ради великой цели, на которую только Богоносец способен. Измена мессианскому назначению в жизни как форме богослужения, утрата народоопределяющей духовной способности на огромном нравственно-эстетическом пространстве составлять единое мистическое Целое есть, без сомнения, генеральная цель перекройки страны, которую им не жаль. После достижения её демстарцу с мистерами, сэрами и прочими бесподобными можно готовить речь о достижении вплоть до конца света земного демонического рая…