Впереди — Днепр! - Илья Маркин

«Колоссальный удар, который будет нанесен сегодня утром советским войскам, должен потрясти их до основания!»

Первые же сообщения из войск подтвердили надежды Манштейна. Немецкие солдаты, как говорилось в этих сообщениях, с великим энтузиазмом восприняли приказ Гитлера, особенно восторгаясь непосредственным обращением к ним, к солдатам:

«Помните, что от вашего удара может зависеть все!»

Успокоенный этими сообщениями, Манштейн ненадолго заснул. Но цепь неудач, как позже говорил Манштейн, не прервалась даже и во время его сна. Оказывается, немецкое наступление на Курск для русских не только не было неожиданным, но они знали и день и час начала этого наступления. Только этим и объяснял Манштейн огромный ответный удар невероятного количества русских: артиллерии и минометов сразу же после начала немецкой артподготовки. С этого собственно и начались неудачи. У Манштейна мелькнула было мысль вообще отказаться, от наступления, но, вспомнив Гитлера на последнем военном совещании в Восточной Пруссии, он навсегда отбросил эту мысль, как пагубную и крамольную. Выступление в это время против основного плана Гитлера было равносильно подписанию самому себе смертного приговора. Успокаивало только одно — на прорыв обороны русских будут брошены невиданные силы. На узких участках в атаку одновременно ринулись шесть танковых и четыре пехотные дивизии, не считая трех пехотных дивизий, прикрывавших фланги ударных группировок. На основном участке прорыва вдоль автомагистрали Белгород — Курск наступали прославленные танковые дивизии СС «Мертвая голова», «Адольф Гитлер», «Великая Германия». Во Франции только этих дивизий теперешнего состава вполне хватило бы для проведения целой кампании. Здесь же, на белгородско-курском направлении свершалось нечто невероятное. Атаки крупных танковых масс, подготовленные и поддержанные ударами огромного количества артиллерии и авиации, почти до середины дня пятого июля не имели никакого успеха. Только введением в сражение на главном направлении свыше семисот танков одновременно удалось на ряде участков вклиниться в русскую оборону и окружить один стрелковый полк и несколько мелких подразделений. Но как только стемнело, стрелковый полк вырвался из окружения, а мелкие подразделения растаяли, словно провалясь сквозь землю.

С утра шестого июля пришлось ввести в сражение танковую дивизию СС «Райх» и третью танковую дивизию. Вдоль автомагистрали Белгород — Курск действовало одновременно уже свыше тысячи танков. Но продвижение ограничилось метрами, а потери в танках были потрясающи. Полностью укомплектованные танковые дивизии и отдельные батальоны «тигров» и «пантер» таяли, как снег, под ударами русских. К вечеру картина на фронте была столь ужасающа, что Манштейн не решился доложить о случившемся в ставку Гитлера. Он прибег к испытанному методу общего выражения, что события развиваются планомерно, и подробного освещения отдельных героических подвигов немецких солдат и офицеров. Чтобы сломить наконец сопротивление противника, Манштейн приказал танковые дивизии СС «Адольф Гитлер», «Райх» и «Мертвая голова» сосредоточить на узком участке фронта восточнее автомагистрали и огромным тараном бросить их в ночную атаку. Танки дивизий «Адольф Гитлер» и «Райх» прорвали оборону русских и вышли к железной дороге у станции Беленихино, но к утру советские танки окаймили район прорыва и остановили дальнейшее продвижение. Пришлось снова перегруппировывать силы и начинать атаки.

Эти три дня — седьмое, восьмое и девятое июля — слились в какой-то сплошной кошмар. Командиры наступающих дивизий с утра и до вечера докладывали, что они продвигаются, захватывают населенные пункты и важные высоты, беспощадно громят и истребляют русских, но к вечеру или на следующее утро оказывалось, что продвижение ограничилось всего несколькими километрами, а русские, как стояли плотным фронтом, закрывая дорогу на Курск, так и стоят. Более того, они уже не просто стояли, а то в одном, то в другом месте переходили в контратаки, вырывая инициативу у наступающих и навязывая им свою волю. Манштейн отчетливо понимал, что эти пока еще отдельные контратаки были первыми отблесками надвигающейся грозы.

Манштейн метался в штабном вагоне, выезжал к фронту, собственными глазами видя страшное напряжение борьбы, ругался, угрожал, снял для примера одного командира дивизии и четырех командиров полков, но все было напрасно. К вечеру девятого июля Манштейн совершенно отчетливо понял, что начался кризис наступления и прорыв вдоль автомагистрали Белгород — Курск не удался.

Мрачный, озлобленный, наводя страх на всех, кто к нему заходил, Манштейн вечером девятого июля приказал остановить наступление, привести войска в порядок и быть готовыми к получению новых задач.

Тяжкие раздумья охватили старого фельдмаршала. За последний год после Крыма это была его уже вторая крупная неудача. И если первая — неудача прорыва на помощь окруженным у Волги войскам Паулюса — на общем фоне потрясающего разгрома немецких войск в степях между Волгой и Доном осталась сравнительно незамеченной Гитлером, то теперь провал наступления на Курск, в которое немецкая армия вложила все свои силы, Гитлер никогда не простит. Несомненно, как только ему станет все известно, последует соответствующее возмездие. Одна лишь мысль о неизбежном разговоре с Гитлером приводила Манштейна в дрожь. Выход был только один — любой ценой прорваться в Курск, хотя бы стоило это потери всех танков и всех солдат, которые уже целую неделю штурмовали позиции русских и не смогли сломить их упорства.

Глядя на сплошь испещренную знаками карту оперативной обстановки, Манштейн отчетливо видел, что прорыв прямо на Курск, вдоль автомагистрали, уже невозможен. Там намертво встали танкисты Катукова, о котором Манштейн слышал еще в сорок первом году. Тогда он всего-навсего с какой-то потрепанной танковой бригадой с потрясающим упорством блестяще дрался с прославленной танковой армией Гудериана на пути от Орла к Туле. Затем не менее блестяще сорвал немецкий прорыв на Серпухов и каким-то неуловимым маневром сразу же оказался под Можайском, где развивалось немецкое наступление на Москву. Еще тогда танкисты Катукова показали свои основные качества, которые отчетливо проявились здесь, в боях между Курском и Белгородом. Они не ломились, очертя голову, на противника, как часто это случалось с воспитанниками Гудериана, не шарахались из одной крайности в другую, а действовали расчетливо, спокойно, удивительно удачно выбирая самые выгодные приемы и моменты. Едва лишь узнав о вводе в сражение танкистов. Катукова, Манштейн сразу же предупредил своих командиров корпусов и дивизий о необходимости учитывать, что за противник перед ними, но, как часто бывает в жизни и, особенно, на войне, предупреждение это не пошло впрок. В первых же боях танкисты Катукова, умело и хитро сочетая засады с короткими и стремительными ударами, по существу сорвали наступление немецких танковых дивизий и предрешили провал прорыва вдоль автомагистрали Белгород — Курск. Прорываться снова на этом направлении, когда немецкие дивизии ослабли, а армия Катукова сосредоточила все силы в районе автомагистрали, было чистейшим безрассудством. Нужно сковать войска Катукова и нанести решающий удар в другом месте, там, где другие войска, не такие сильные и не такие опытные, как эти чумазые черти в прожженных комбинезонах.

Как и всегда, общая наметка нового решения вызвала у Манштейна бурный поток мыслей. Ему уже отчетливо виделись и другие невыгоды наступления вдоль автомагистрали, которая пересекала широкую болотистую пойму реки Псел. На пути расположен пусть небольшой, но все же город Обоянь, где легче обороняться и слишком трудно и опасно наступать, рискуя влезть в затяжные, изнурительные бои, которые опять-таки выгодны только обороняющемуся. Еще при планировании операции «Цитадель» внимание Манштейна привлекало обширное плато у станции и поселка Прохоровка, откуда открывался беспрепятственный путь через пологие холмы и высоты» выводящие в обход Курска. Тогда, при планировании, удар через Прохоровку был признан нецелесообразным из-за того, что он удлинял путь до Курска, а главная идея «Цитадели» заключалась в стремительном прорыве по кратчайшим направлениям к этому русскому городу. Но теперь, когда стремительного прорыва не получилось, прохоровское направление приобрело совсем другое значение.

Все больше увлекаясь новой идеей, Манштейн стремительно рисовал на карте значки своих дивизий, подсчитывал их возможности и за час работы набросал план нового наступления. Главный удар на Прохоровку нанесут самые мощные танковые дивизии СС «Мертвая голова», «Адольф Гитлер» и «Райх». Но об этом противник даже догадываться не должен. Нужно создать у него впечатление, что основные силы по-прежнему действуют вдоль автомагистрали. Там, на узком участке, нанесут удар танковая дивизия СС «Великая Германия» и 11-я танковая дивизия, а 3-я танковая, 255 и 332-я пехотные дивизии прикроют их с запада. Это будет хоть и не столь мощный удар, но он скует противника, а при упорном наступлении может оказать серьезную помощь главной группировке.