Залог мира. Далёкий фронт - Вадим Собко

Он поклонился и вышел из гостиной. Таня сидела неподвижно, глядя ему вслед. Мысли у неё были светлые, радостные. Значит, тот добрый француз, который прятал её и Марийку, не обманул. А ведь он рисковал жизнью, укрывая их и выполняя их просьбу. Как хорошо, что и в чужой стране есть такие хорошие, настоящие люди!

Голос миссис Кросби вывел Таню из задумчивости.

— Он удивительно приятный и воспитанный человек, этот… ваш советский офицер мистер Марков, — усаживаясь поудобнее в кресло, сказала она.

— Чему же вы удивляетесь, миссис Кросби? — спросила Таня.

— Как — чему? Ведь он… Нет, собственно говоря, меня ничто не удивило. Ничто.

Они помолчали. Двери гостиной были широко раскрыты в цветущий сад. Лёгкий ветерок приносил с собой в комнату горячий, сладковатый запах цветов.

Миссис Кросби взяла со столика газету и пробежала глазами несколько строчек.

— Как быстро продвигаются во Франции наши войска, — сказала она. — Я не успеваю отмечать их движение. Они уже прошли половину расстояния от моря до Парижа. Это замечательный удар. Не правда ли?

— Да, — ответила Таня, — они продвигаются очень быстро.

— Смелые солдаты и прекрасные стратеги, — сказала миссис Энн своим ровным, бесстрастным голосом, хотя её слова, по всей видимости, должны были передать восторг.

— Да, ваши солдаты действуют очень хорошо. Они долго учились и сейчас воюют, как на манёврах.

— Вы сомневаетесь в смелости наших солдат?

— Ничуть.

— Но за вашими словами чувствуется какая-то другая мысль.

— Да, — подумав мгновение, сказала Таня. — Я хотела сказать, что главное здесь не в смелости ваших солдат, которые, безусловно, храбры и отважны, и не в действиях генералов, которые, несомненно, талантливы, — дело здесь совсем в другом…

— В чём же?

— Главное в том, что основные силы немцев сосредоточены на Восточном фронте, против Советского Союза. На западе остались самые слабые дивизии, да и тех мало, потому что всё время приходится бросать войска на восток.

— Вы так думаете? — несколько иронически спросила миссис Энн.

— Я прочла об этом в газетах.

— Конечно, в московских, в тех, которые вам привёз мистер Марков?

— Нет, не только в них. В английских газетах тоже много об этом пишут.

— Во всяком случае, — решительно и почти торжественно сказала миссис Энн, — русские должны быть благодарны Англии и нашему премьер-министру за эту помощь. Теперь судьба войны решена.

— Конечно, — ответила Таня, — за эту помощь — если называть её помощью, а не вкладом Англии в общее дело победы, — вам все будут благодарны. Но судьба войны уже давно решена, миссис Кросби. Что же касается Англии, то она также должна быть благодарна нам за то, что может спокойно спать на своих островах и иметь собственного премьера. Советский Союз принял на себя главный удар немцев. Вот что спасло всех англичан от немецкого вторжения. Разве это не стоит благодарности?

— Значит, по-вашему, Советский Союз спас Англию?

— И не только Англию, миссис Кросби.

— Кого же ещё? Францию? Америку?

— Весь мир.

Миссис Кросби опешила. Это никак не отразилось на её лице, но пауза на сей раз была более длительной, а слова, последовавшие за ней, более выразительны, чем обычно.

— Это неслыханно, — сказала она. — Мне кажется, у вас очень тяжёлый характер, мисс Таня. Кроме того, у вас странные понятия о хорошем тоне и вежливости.

Впервые за всю свою жизнь миссис Энн разговаривала так резко. Таня нравилась ей, но всё её существо восставало против отдельных черт характера девушки. Миссис Кросби считала, однако, что Таня ещё молода и недостатки её характера и воспитания можно исправить. Поэтому Энн Кросби взялась за дело так, как привыкла браться за все семейные дела, — решительно и настойчиво. Резкий тон должен был сразу поставить Таню на место и показать ей, что недопустимо спорить со старшими, особенно в политических вопросах.

Таня внимательно выслушала её тираду и ответила довольно спокойно:

— Всё, что вы сказали, миссис Кросби, может быть и справедливо, но я не совсем понимаю, почему вы заговорили об этом сейчас?

— Я могу объяснить это. Ваша нетактичность заключается в том, что вы слишком много говорите о своём Советском Союзе, стараетесь создать впечатление, будто Советский Союз спас от немцев весь мир. Вы понимаете, насколько это невежливо?

— Но ведь это именно так, миссис Кросби!

— Даже если бы всё было именно так, то в Англии об этом надо молчать, хотя бы из вежливости.

— Не понимаю, почему, миссис Кросби?..

Подобные разговоры возникали довольно часто и заставляли Таню держаться насторожённо. Казалось, будто на неё всё время идёт медленное, но довольно упорное наступление. В этих разговорах затрагивались вопросы, к которым Таня не могла относиться спокойно. В первую очередь это касалось Советского Союза и всего, что в нём происходит. Таня высказывала свои мысли прямо, порой даже резко, не уступая ни в чём. Только безграничная любовь к Советскому Союзу, вера в его силу, в нерушимую правду и справедливость слов вождя сохранили ей жизнь в трёхлетних лагерных скитаниях и муках. Советская Родина была её верой, её силой, её правдой, которые она пронесла через всю жизнь.

Резкость Тани вызывалась ещё и тем, что люди, позволявшие себе авторитетно говорить о Советском Союзе, в сущности ничего о нём не знали. В их удивлении подвигами Красной Армии чувствовалось недоверие. Они брали под сомнение всё советское, зная о нём только по газетам, на страницы которых правда почти не проникала. Таню чаще всего не понимали, и создавалось впечатление, будто она просто дерзкая, невоспитанная девушка с тяжёлым характером. Но это не могло заставить Таню хоть в чём-либо, поступиться своими убеждениями, пойти на компромисс в угоду светской вежливости.

И на этот раз, выслушав Энн Кросби, Таня ответила:

— Есть факты, по которым можно точно определить, какая страна самая лучшая, — они выражаются в отношениях между людьми. Вот у вас, миссис Кросби, есть старый слуга, тот, который открывает двери и докладывает о гостях. Он служит у вас тридцать лет, и у него нет никого и ничего. Бомба попадает в этот дом — представьте себе такую возможность — и мы все, кроме него, гибнем. Что он будет делать? Опять пойдёт на службу? Но вряд ли он сможет её найти, потому что слишком стар. Значит, он будет нищенствовать, пока не умрёт где-нибудь под забором. Но бомба — случайность. В Англии существуют узаконенные социальные пути к бедности…

— Всё это не так просто, как вы себе представляете. Но продолжайте, — сказала миссис Энн.

— Это Англия, какой я её вижу, — продолжала Таня. — Бедный рядом с богатым, бедный завидует богатому. Но завидовать, собственно говоря, нечему. Здесь в сердце каждого живёт неуверенность, а это очень неприятное чувство. Для советского человека не существует самого страшного — опасности стать нищим, быть выброшенным за борт жизни, потерять будущее. Когда в Советском Союзе фашисты разрушают дом или завод, это очень больно и горько, но это никого не делает нищим. У нас нет богатых и бедных — это самое главное. Война нанесла страшный урон Советскому Союзу. Она принесла большие убытки каждому из нас, потому что мы хозяева всех фабрик, всех заводов, всех богатств страны. У нас рабочие не работают до седьмого пота только для того, чтобы сделать хозяина богатым, а самим оставаться бедняками. Страна принадлежит нам, и мы принадлежим стране. В этом наша сила. Вот почему я всегда говорю и буду говорить, что Советский Союз — самая лучшая страна в мире.

— Жаль, — сухо сказала миссис Кросби, — очень жаль. Вы, наверное, никогда не захотите и не сможете понять меня.

— Но я надеюсь, что вы меня очень скоро поймёте, миссис Кросби, — ответила Таня.

Энн Кросби вопросительно взглянула на Таню, услышав в её словах нечто похожее на вызов. Но девушка сидела спокойно, устремив задумчивый взгляд на пышные клумбы, которые видны были в раскрытую дверь.

— Вряд ли мы поймём друг друга, моя дорогая, — сказала миссис Кросби.

Эти слова услышала Джен Кросби, входя в сопровождении отца в гостиную. Она поморщилась:

— Что здесь случилось, Таня? Когда мама говорит: «моя дорогая», это верный признак ссоры.

Джен посмотрела на Таню смеющимися, понимающими глазами.

— Между нами не было никакой ссоры, — ответила Таня.

— Ничего особенного, — спокойно подтвердила миссис Кросби. — Просто Таня, как всегда, разъясняла мне значение Советского Союза в деле спасения мира.

— О, его значение огромно, неизмеримо, — глубоким басом произнёс хозяин дома.

— И ты, Артур? — повернулась к нему миссис Энн.

— Почему — и я? — возразил мистер Кросби. — Вся Англия заказала в церквах молебны и звонила в колокола, когда Гитлер перенёс удар на восток. В этот день все поняли, что бог спас Англию!