Звезда бессмертия - Виктор Федорович Цокота
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он поднял глаза на Таню. Лицо его было озабочено.
– Передай это немедленно на “Фестиваль”. И еще запроси, вернулись ли на плавбазу девятнадцатый и двадцатый катера с комиссарами. Скажи, что мы очень обеспокоены судьбой остальных восьми парусников, идущих нашим курсом. Сообщи, что на борту “Семена Гарькавого” все в порядке и оснований для беспокойства нет.
Олег помолчал, затем добавил:
– Вместе с Александром Павловичем и Сережей проверьте систему охлаждения блоков ЭВМ. Очень уж большая нагрузка у них сегодня. И – самое главное: всем немедленно одеть спасательные скафандры. Судя по барометру, мы приближаемся к центру урагана.
Когда Александр Павлович и Сережа вышли из рубки, он легонько провел рукой по Таниным волосам.
– Все будет хорошо, моя отважная… А вот Сережу одного не оставляй.
Она на мгновение прижалась к нему.
– Не беспокойся, милый, я понимаю.
…Следующие четверть часа были ужасны. Тримаран швыряло с волны на волну, словно щепку. Системы жизнеобеспечения корабля давно упрятали в пазы все паруса и мачты. Даже здесь, за броней прозрачного пластика, был слышен грозный рев урагана и непрерывные раскаты грома. Каскады молний вспыхивали вокруг, освещая палубу и рубку нестерпимо белым светом. Силуэты зеленых гребней вырисовывались на черной воде зловещими гигантскими змеями. Сотни молний одновременно сверкали со всех сторон, зажигаясь то огненными копьями, то острыми зигзагами, то тонкой паутиной, покрывающей низкое небо морщинистой зловещей сетью, то огромными огненными, ослепительно яркими шарами. Небо как будто слилось с кроваво-зелеными волнами, и Олегу казалось, что он видит страшную картину гибели мира, нарисованную немыслимой фантазией художника-абстракциониста.
С каждой секундой мощнее и яростней гремела неслыханная канонада, от которой, казалось, разламываются горы, в пепле и дыме мчатся с невероятной крутизны скальные лавины, раскалывается в огненном смерче, рвется на куски планета.
Три огромных волны, одна за другой, вздыбили почти вертикально корпус судна, грозя опрокинуть его, а потом бросали с гребня вниз, в темную бездну, как бы испытывая на прочность.
С невероятным трудом удержавшись у пульта, Олег передвинул рычаг глубинных кингстонов. Понадобилось всего шесть секунд, чтобы балластные резервуары наполнились забортной водой, и когда новая, четвертая волна с грозным шипением обрушилась на корабль, его палуба скрылась под водой.
В рубку вбежала Таня.
– Скорее одень костюм!
Да, она, как и он, очень хорошо понимала, что это был опасный, рискованный шаг. Поведение “Семена Гарькавого” в подводном положении они успели проверить весьма условно. Это было, пожалуй, единственное слабое место тримарана.
Одев жилет и загерметизировав шлем, Олег устало опустился на табуретку. Качка почти прекратилась. Тримаран погрузился в воду на двенадцать метров и теперь только чуть переваливался с боку на бок.
В рубку поднялись Сережа и Александр Павлович.
– Система охлаждения блоков ЭВМ работает нормально, – доложил капитан. – Температура внутри блоков шестнадцать градусов – зона высшего комфорта.
– Плавбаза поблагодарила за сообщение, – сказала Таня. – Все комиссары на месте. Обедают в кают-компании. Связи с яхтами, идущими нашим курсом, нет. Мешают сильные грозовые разряды. Базовый корабль взял курс в нашу сторону. Представляете, там, возле Больших Антильских островов, чудесная погода. Они плывут сейчас у восточной оконечности Гаити.
– По всей видимости, это только узкий локальный ураган, вызванный встречей двух грозовых фронтов, заметил Александр Павлович. – Он должен скоро затихнуть или, точнее, переместиться на северо-запад.
– А мы тем временем сможем спокойно пообедать под водой, – вставил свое слово Сережа, вызвав улыбки у старших. – А что, в самом деле, совсем ведь не качает. И даже интересно: кушать борщ и котлеты по-киевски, когда над головой двенадцать метров Карибского моря. Никто даже не поверит. А сколько под нами, Александр Павлович?
Он вопросительно смотрел на Винденко.
– Под нами, сынок, не меньше шести тысяч метров. Но ты прав, это действительно не помешает нашему аппетиту. А после обеда можно будет и на поверхность моря выглянуть.
Ели молча, так и не сняв спасательных костюмов.
Все проголодались, особенно Джек. Нарушив всякие приличия, он уселся напротив Тани и требовательно тявкнул, глядя ей в глаза.
– Молодец! – похвалил собаку Сережа. – Начинаешь понимать основные заповеди матросской жизни. Кушать надо часто, но… много. Лучше переесть, чем… недоспать, – перечислял он с серьезным видом, загибая пальцы. – С первой же пенсии куплю тебе сразу килограмм шоколадных конфет.
И от обыденно домашнего тявканья Джека, от школьного юмора Сережи у взрослых сразу спало напряжение, вызванное трудной вахтой и необычностью обстановки. Конец обеда прошел спокойно. Они завершили его порцией крепкого кофе, после которого еще несколько минут отдыхали, глядя, как Таня убирает со стола посуду.
– Пожалуй, пора. После погружения прошло ровно шестьдесят минут, – поднялся со своего места Олег. – Всем закрыть шлемы и – в рубку.
Он первым вышел из кубрика. Где-то в глубине души затаилась тревога за всплытие. А вдруг…
Но все обошлось как нельзя лучше.
Низко над морем мчались рваные тучи. По прозрачному пластику хлестали струи дождя. Волны заметно успокоились, стали меньше. Они катились теперь на юго-восток вслед за тучами, подгоняемые крепким и ровным ветром.
– Идите отдохните пару часов, капитан. И вы, Танюша. А мы с Сережей заступим на вахту до двадцати двух, – сказал Винденко, став перед пультом управления и легонько отодвигая Олега к выходу.
– Можно и до двадцати трех, – отозвался Сережа. – Мне нужно очень много в бортовой журнал записать. И про ураган, и про борщ под водой…
Он придвинул к себе журнальную тетрадь, приготовил авторучку. И вот уже ровные строки легли на бумагу.
“21 час 15 минут. После всплытия мы за первый час прошли тридцать пять миль. Теперь идем со скоростью сорок узлов, то есть по семьдесят четыре километра в час. Всего от Сантьяго-де-Куба, несмотря на задержку, уже пройдено четыреста шестьдесят три зачетных мили, а до первого пункта регистрации на острове Тринидад, который называется Порт-оф-Спейн (английская территория), осталось четыреста восемьдесят пять миль, то есть чуть больше половины…”.
Еще через час в рубку управления поднялся Олег.
– Сережа, ужинать, – позвал он. – И вы, Александр Павлович, тоже. Таня ждет обоих. А потом спокойно отдыхайте. Ума не приложу, как бы мы с Таней обходились без таких замечательных пассажиров. Спасибо вам огромное! У меня теперь заряда бодрости на целые сутки хватит.
Через двадцать минут к нему поднялась Таня, принесла кофе.
– Ты думаешь, они спать легли? Как же, уложишь их! Уговорили меня показать им кинокомедию “Карнавальная ночь”. Сидят, хохочут, что малый, что старый – оба мальчишки. А я вот – к тебе…
