Благословенный (СИ) - Сербинова Марина

— Ты побил папу? — поразился Патрик. — Вы врете! Когда это?

— А когда твой папа попал в больницу избитый, разве не помнишь? — ответил за друга Исса.

— Так это ты! Но за что? И почему так сильно?

— Я разозлился. Мы с ним поссорились.

— И папа тебя после этого не убил?

— Как видишь, нет, — ответил Тим с легкой улыбкой.

— Но почему? — удивился мальчик. — Папа не мог такого простить, я знаю.

— Я же говорю, таких, как мы, убить не просто. К тому же нас двое. Это значит, что убирать надо сразу обоих. Почему, понимаешь?

— Да. Если убить одного, второй отомстит.

— Правильно.

— Все равно. Если бы папа захотел, он бы с вами обоими расправился.

— Может, и так. Но, Рик, твой папа далеко не дурак. Каждое преступление, каждое убийство — это риск. Он человек публичный, он заботится о своей репутации, карьере. Даже тень подозрения может отравить ему жизнь. К тому же его не любит пресса. Им только дай повод его растерзать. Нельзя вот так тупо мочить всех направо и налево, каждого, кто тебе не угодил. Это глупо, неосторожно и погубит тебя. Запомни это. Твой папа всегда был осторожным, и прежде чем что-то сделать, все обдумывал и планировал. Поэтому его до сих пор никто и не взял за жопу. Если бы ты общался с ним сейчас, я уверен, что он бы тебе сказал то же самое. Если ты идешь на преступление, то должен делать это только с холодной головой. И желательно все тщательно обдумав. До мельчайших деталей.

Глаза мальчика горели живым интересом, он с почтением внимал каждому слову Иссы.

— Вы такие же, как папа. Вы меня этому научите?

— Мы можем научить только тому, что знаем и умеем сами. Но мы не такие, как твой папа. Мы другие. Твой папа мозг, понимаешь, это когда человек убивает, не прикасаясь к жертвам. Чужими руками. Мы не такие. Мы все всегда делаем сами. Наши руки замараны кровью по самые локти.

— Это же круто!

— Вряд ли ты так будешь считать, когда тебя поведут на смертную казнь, звереныш.

Улыбка растаяла на лице мальчика. Сметная казнь благодаря стараниям Иссы внушала ему самый настоящий ужас. Но этого Исса и добивался.

— Мы не сможем тебя ничему научить. Нам с Нолом придется уехать. Навсегда.

— Вы нас бросите? — упавшим голосом прошептал мальчик, вмиг поникнув.

— Но тебе же не нужна наша защита, наша поддержка и помощь. Твоя мама больше не хочет встречаться с Нолом. Из-за тебя. Нолу больно, он уедет. А я с ним, естественно. А ты оставайся один, с матерью и двумя малышами, и делай, что хочешь. Мы навязываться не привыкли и не собираемся — не нужны, не надо. Тебе же на всех наплевать. Ты глупый и упрямый. И ведешь себя, как капризный ребенок, а не как мужчина. Ну и пусть, что сердце Нола будет разбито, и он навсегда так и останется один. Пусть страдает твоя мама. Зато твой эгоизм будет удовлетворен. Ты так жесток и несправедлив к своей маме, а ведь ты ее сын, ты должен о ней позаботиться, утешить. А ты что делаешь? Заставляешь ее всю жизнь хранить верность предателю и изменнику, который этого ничем не заслужил. Он разве хранил ей верность? Да он встречался с другими женщинами, когда вы жили все вместе, обманывал и маму, и тебя! Что же ты с него не спросил? Почему не потребовал быть верным вам? Твоей маме, которая так его любила? А теперь требуешь, чтобы она была верна ему, когда они уже не вместе и никогда не будут. Зачем? Ты думаешь, твой папа хранит ей верность? Молчишь? Нет, конечно. Он не делал этого, когда она была рядом, с ним, а теперь — и подавно не будет делать. Так зачем же ты требуешь этого от мамы? Разве мало она горя вытерпела, боли из-за твоего отца? Ты заставляешь ее страдать дальше. Зачем? Ты садист, я знаю, но издеваться над собственной матерью, которая любит тебя больше жизни — это низко. Мы не будем уважать такого человека. Никто не будет. И смотреть на это тоже не хотим. Помешать мы, конечно, не можем, если сама мама тебе это позволяет, но и смотреть на это не хотим. Поэтому мы уезжаем.

— Это правда? Вы уезжаете? — Патрик посмотрел на Тима. Тот кивнул.

— Но… как же мама?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Так ты ж у нас такой крутой, лучше всех все знаешь — вот и разберись. Или ты только мучить мать можешь, а помочь ей — нет?

— И ты ее бросишь? — мальчик теперь смотрел только на Тима. — Бросишь в беде?

— Конечно, не бросит. Он побежит ее спасать, — снова не дал и рта раскрыть другу Исса. — А я — нет. Я не спасатель. Я помогаю только своим. Она и ты — мне никто. Вот если бы она была его девушкой — тогда другое дело. А если бы вы были его семьей, вы бы были и моей семьей. Тогда за вас я бы порвал весь мир. Но ты этого не хочешь. Поэтому я пас. Ну, давайте, идите, спасайте, а я посмотрю, что у вас получится. А без меня у вас ни хрена не получится. Правда, Нол?

Тим только снова кивнул.

Мальчик в отчаянии переводил взгляд с одного на другого.

— Я не хочу, чтобы вы уезжали.

Исса только развел руками.

— Ничего не поделаешь.

— А если я разрешу Нолу жить с нами и быть парнем моей мамы… вы останетесь?

— Ну, не знаю. Дело в том, что твоя мама его уже бросила. И она не хочет с ним быть. Потому что она думает, что ты этого не хочешь.

— Но почему не хочу? Я хочу, — Патрик посмотрел на Тима. — Ты мне нравишься. Ты хороший. Я не против того, чтобы ты с нами жил… чтобы вы стали нашей семьей. Просто я… не хочу, чтобы у мамы был новый муж.

— А он и не будет мужем. Он будет просто ее парнем. Будет ее любить. Заботиться, защищать. Разве это плохо?

— Ну… в общем, нет. Наверное.

— Он же не собирается занять место твоего папы, если ты этого боишься. Он будет для твоей мамы только парнем, а тебе — другом. Он не собирается становиться тебе папой, командовать, воспитывать и поучать — нет! Он не будет к тебе лезть без твоего на то желания. Воспитывать детей он не умеет, поучать у него тоже не очень получается. Я вот могу. Так что за поучениями обращайся ко мне, — Исса засмеялся.

— Твои поучения мне пока нравятся, — улыбнулся мальчик, тоже немного расслабившись.

— Вот и хорошо. Значит, вправлять мозги будет моя обязанность. А в обязанности Нола будет входить только помощь и забота. И чтобы вас любил.

— Ты вправду любишь маму?

— Люблю.

— Прям по-настоящему? Всю жизнь? И что, правда не сможешь больше никого полюбить и будешь всегда один?

— Наверное. До сих пор же так и не смог.

— Вот почему ты ни с кем не встречаешься и не хочешь завести себе девушку, — мальчик пораженно разглядывал его. — Потому что тебе никто не нужен, кроме моей мамы? Поэтому?

— Да.

Патрик отвел взгляд и вдруг поник в кресле. Некоторое время он сидел молча, печально о чем-то размышляя. Тим и Исса в его размышления не вмешивались, переглядываясь между собой.

— Папа бы мне этого никогда не простил, — едва слышно выдавил Патрик с отчаянием в голосе.

— Папа думает, что вы умерли. Он никогда об этом не узнает. А вам надо жить дальше. И не забывай, Нол только ради тебя и твоей мамы отказался от мести за свою сестру. Видишь, как он вас любит, на что идет ради вас? Если бы убили твоего единственного родного человека, которого ты очень любишь… отца, например, смог бы ты простить того, кто его убил?

— Нет, конечно.

— Вот видишь. Ты понимаешь, как это тяжело, практически невозможно, а Нол готов это сделать, ради вас. Но если вы его прогоните… зачем ему тогда отказываться от мести, ради чего? Тогда он может и передумать.

Патрик побледнел, смотря на Тима. С тех пор, как Тим был рядом с ними, его перестали преследовать кошмары, в которых он убивал отца. Они исчезли. И он почти уж о них не думал. Им удалось приручить его убийцу. Вернее, матери удалось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«Держи своих друзей близко, а врагов еще ближе».

Патрику вовсе не хотелось терять его из вида и снова переживать за жизнь отца. Действительно, зачем ему отказываться от мести, если они его прогонят? Наоборот, он может еще больше разозлиться. И будет преследовать отца, пока не отомстит за свою сестру. Терять ему нечего. Нет, отпускать его нельзя. Нужно держать его при себе, на коротком поводке. Это не просто парень — это смерть его отца. И эта смерть влюбилась в мать. И удержать его можно только с ее помощью, воспользовавшись этой любовью. Если это цена за жизнь отца — то Патрик готов был ее заплатить. Он готов был на что угодно, чтобы спасти папу. Да, тот бы его не простил, если бы узнал, что он впусти в дом мужчину, подпустил к матери. Но узнай, что они сделали это ради него — возможно, тогда бы простил. А вдруг мама тоже делает это только ради отца? Готова отдать себя его убийце, чтобы удержать его от мести, спасти папу? Пусть смерть папы лучше будет рядом с ними, чем рядом с ним. Даже если ради того придется впустить его в свой дом, в семью и в мамину постель.