Рука Москвы - Леонид Шебаршин

— Опасаюсь. Это страшная угроза для разведки. Когда наши помощники за рубежом или люди, которые связали с нами свою судьбу, видят, что сама организация оказалась под ударом, что ее лихорадит, что происходит частая смена личного состава, особенно руководителей, то, естественно, они испытывают тревогу.

— Как пишут на Западе, еще недавно наша разведка, исходя из интересов «борьбы с империализмом», поддерживала контакты с разведками диктаторских режимов, например, с иракской. Она, как и другие наши ведомства, подпирала такие режимы. Сейчас эта практика продолжается?

— Контакты с зарубежными спецслужбами носят чисто профессиональный характер. Зарубежные коллеги содействуют нам в решении наших вопросов, мы содействуем им.

— Но вам не кажется, что контакты с разведками одиозных режимов, например, иракского или ливийского, которые причастны к терроризму, бросают на нас тень?

— Но ведь Ирак, например, никогда не переставал быть нашим партнером. Мы не рвали с ним отношений, пытались найти мирный выход из кризиса в Персидском заливе. Я бы не стал рассматривать это как поддержку режима. У нас нормальные отношения между государствами и между спецслужбами. Мы не вмешиваемся в дела друг друга. А если логично продолжить не высказанную вами мысль, то надо насаждать демократию в других государствах. Надо свергнуть С. Хусейна, свергнуть Каддафи, то есть вломиться в чужой дом? Стоит ли это делать?

— Проблемы третьего мира вам, очевидно, особенно близки. Вы ведь индолог по образованию, работали в нескольких государствах Азии. Но в газете «Московские новости» против вас выдвинуты довольно серьезные обвинения. Сказано, в частности, что, работая в Иране, вы неправильно общались с вашим сотрудником Кузичкиным, и в результате этого после его бегства была разгромлена наша агентура, а затем партия «Туде» (коммунистическая).

— Это сущая ерунда, позаимствованная из книги предателя Кузичкина. Кузичкин связался с английской разведкой задолго до того, как сбежал из Ирана. Партия «Туде» была обречена. Кузичкин не мог ничего ни прибавить, ни убавить к ее судьбе. Правда, у него действительно была некоторая информация об этой партии.

Что касается этой публикации в целом, то она основана на беседе с анонимом. Почему он боится выступить под своей собственной фамилией, ясно. С этим человеком у меня относительно недавно был разговор, после которого он решил уйти из ПГУ. Анонимные обвинения со стороны человека, который в последние годы занимался сбором компромата на своих сослуживцев, — вещь, на мой взгляд, недопустимая. Я удивлен, что солидная газета прибегла к услугам анонима.

— В третьем мире ваша служба противодействовала влиянию США с помощью пропаганды. Пример — история с массовым убийством или самоубийством американских сектантов в Гайане. Преступление приписали ЦРУ. В условиях новых отношений с США отказались ли мы от такой практики?

— Гайана, время события, кажется, 78-й год… Тогда была совершенно иная атмосфера. Я не знаю, как будет действовать ведомство. Но я бы не стал отказываться от специфических методов оказания влияния на зарубежное общественное мнение в интересах нашей страны. Главное, чтобы эта деятельность не носила какого-то злокозненного характера, причиняющего ущерб другим государствам. Но спокойное, незаметное воздействие на того или иного партнера — по-моему, дело допустимое.

У Соединенных Штатов тоже ведь есть такая служба. И они занимаются пропагандой, куда вкрапливают элементы дезинформации. Возьмите, например, радиостанцию «Свобода». Я убежден, что остротой многих наших конфликтов мы обязаны этой радиостанции.

— Что ж, вы стоите на своей позиции — той, которую вы открыто высказали до путча. Но в дни путча информация, которая исходила от этой радиостанции, помогла поднять дух у массы людей, она помогла Горбачеву.

— Меня уже спрашивали, как я оцениваю то, что корреспонденты «Свободы» находились на баррикадах у Белого дома. А я вам вот какой пример приведу: представьте, вы, советский журналист, появились бы на площади Тяньаньмэнь в мае 1989 года и стали бы агитировать против китайского правительства. Как прореагировали бы на вас китайцы? Выкинули бы из страны. Почему же люди, находящиеся на содержании иностранного государства, принимают участие в наших внутренних спорах? Кто дал им на это право?

— Сейчас много говорят о необходимости установить гражданский контроль над разведкой. Отсюда назначение Е. М. Примакова. Но до эффективного контроля со стороны законодательных институтов еще далеко. А между тем в США есть группа из пяти-шести сенаторов, которые могут знать о ЦРУ все.

— Почти все.

— И таким образом могут осуществлять контроль законодательной власти над разведкой. У нас что-нибудь подобное можно сделать?

— Не только можно, но и необходимо. Однако это станет реальностью, когда стабилизируется структура законодательных органов. У американцев есть комитет по разведке, который действует в очень жестких рамках. Они полностью могут друг другу доверять. Они знают, что конфиденциальная информация за пределы конгресса не уйдет. Вы можете поручиться, что у нас это не произойдет?

— Значит, с контролем законодателей придется обождать и вся надежда на гражданского руководителя разведки. Но ведь говорят, что его помощники — это старые кадровые работники, давно изучившие коридоры власти. Не получится ли так, что они будут подсказывать свои решения новому начальнику?

— Думаю, что эта опасность невелика. Ее степень зависит от начальника разведки. Он должен знать, кто является экспертом в какой области. Не нужно много времени, чтобы это освоить. Никакой человек не может знать все, что знает разведка. Начальник разведки должен знать, где что лежит, к кому обратиться за сведениями.

— Академик Примаков часто выезжал за границу с важными поручениями от Президента. А как обстоит дело с поездками у начальника разведки? Не придется ли Евгению Максимовичу стать затворником в Ясеневе, где находится штаб-квартира службы?

— За границу мне приходилось ездить нечасто, по два-три раза в год — по приглашению коллег и для обсуждения вопросов нашего взаимодействия. Обычно в такую поездку вкраплялась туристская программа. Со своей стороны мы принимали коллег на такой же основе. У нас сложились нормальные взаимоотношения с партнерами. Идеологические разногласия нас не раздирают. Мы понимаем, что работаем на разные государства и в каких-то случаях можем сталкиваться. Но это не мешает нормальным связям.

— Говоря о поездках к коллегам, вы, наверное, имеете в виду бывшие соцстраны? Но сохранились ли с ними контакты?

— Кое с кем сохранились. Мы не в состоянии войны. Но речь не только о бывших соцстранах. С очень многими государствами мы наладили взаимодействие. Не сотрудничество, а именно взаимодействие.

— Теперь, когда в возрасте пятидесяти шести лет вы оказались в отставке, с привычным образом жизни придется расстаться. Мыслите ли вы себя в роли пенсионера?

— С трудом. Но заняться есть чем. Начинаю писать книгу воспоминаний.

В. СКОСЫРЕВ