Двойное преступление на линии Мажино. Французский шпионский роман - Пьер Нор

Фредерик решился, когда двое мужчин подошли к обломкам машины и, по его оценке, дистанция до вертолета была чуть больше, чем расстояние от вертолета до груды скальных обломков.

— Пора! — бросил он Осману Загари. И, не дожидаясь ответа, выскочил из укрытия и рванулся к вертолету.

Он пробежал добрый десяток метров, пока двое суданских военных осознали, что происходит нечто непонятное. Он слышал, как позади катились камни под подошвами Загари, потрясающе быстро выполнявшего приказы.

Лемуан преодолел половину расстояния, пока два человека обернулись, уяснили себе ситуацию и перешли к действию. Он бросился на землю в тот самый момент, когда пилот уже вынимал револьвер из кобуры, а наблюдатель поднимал карабин.

И все же им не удалось открыть огонь. Осман Загари, держа автомат на уровне бедра, со сведенными челюстями и выпученными глазами выпустил очередь.

Пилот замер на мгновение, словно завороженный. Но его брюки и рубашка цвета хаки уже окрашивались в пурпурный цвет. Он медленно опустился на колени. Припавший к земле Фредерик отчетливо видел лицо юноши — вероятно, лет двадцати пяти, не более,— на которое легла печать изумления, затем суданец упал лицом вперед, выронив пистолет, раскинув крестом руки.

Наблюдатель оказался расторопней и успел броситься на землю. Укрывшись за небольшим выступом скалы, он открыл огонь. Первая пуля ушла далеко влево. Автоматная очередь поднимала вокруг него небольшие гейзеры пыли. Он понял, что укрытие ненадежно. Его взгляд остановился на яме, похожей на ту, где прятались Лемуан и Загари. Он решил попытать судьбу и совершил кошачий прыжок.

Словно на стрелковом стенде, очередь капитана Загари остановила его в полете как загнанное животное, еще мгновение назад жаждавшее спасения.

Глава VI

Времени не было ни на размышления, ни на анализ возможных последствий. Фредерик Лемуан уже поднялся. Он стремительно подбежал к вертолету, вскочил в кабину и занял место пилота.

В тридцати метрах прямо перед ним догорали остатки разлившегося горючего. Столб черного дыма стал значительно гуще и начинался у самой поверхности земли: огонь угасал.

На поле боя остались лежать еще два трупа. Три неизвестно откуда возникших стервятника тяжело кружили на небольшой высоте в предвкушении добычи.

Чуть выше по-прежнему парил самолет. Француз прекрасно представлял себе реакцию пилота и наблюдателя, которые в бинокль наверняка не пропустили ни одной подробности разыгравшейся трагедии.

Сердце неистово колотилось в груди Фредерика, он весь взмок, ему не хватало дыхания, но, несмотря на это, он внимательно и внешне невозмутимо изучал приборную доску и рычаги управления вертолета.

Осман Загари сел рядом. Он закрыл дверь из плексигласа, положив на колени автомат с еще дымящимся стволом.

— Вы справитесь с этой штуковиной? — с беспокойством прокричал Загари в шуме мотора.

Фредерик пожал плечами, оставив вопрос без ответа, хотя мог сказать, что несколько лет назад проходил короткую стажировку на вертолете «алюэт». Потекли нескончаемые секунды. Но вот он поставил ноги на педали управления, одну руку положил на штурвал, вторую на рукоятку управления циклического шага, вздохнул полной грудью.

Аппарат так резко взмыл в воздух, что тела пассажиров вдавились в кресла. На высоте двадцати метров Фредерик вступил в ожесточенную борьбу с обезумевшим вертолетом. Само собой напрашивалось сравнение с всадником на родео, укрощающим необъезженного скакуна. Вцепившись в подлокотники, едва переводя дыхание, Осман Загари уже представлял себе, как сейчас они рухнут на щебень. И все же мало-помалу француз смирил неистовый танец «белла». Вертолет на мгновение застыл в тридцати метрах над землей, круто накренился вперед и стрелой понесся на восток. Через несколько секунд под ним возникла и исчезла траншея, по которой прошла единственная железнодорожная линия, ведущая в Порт-Судан; вертолет преодолел ее залихватским прыжком. Фредерик буквально сросся с рукояткой управления и нечеловеческим усилием выровнял летательный аппарат, который стал постепенно набирать высоту, вместе с тем обретая устойчивость. Взгляду открылись далекие уступы — первые ступени гигантской абиссинской лестницы с вершиной Рас-Дашан на высоте 4620 метров.

Фредерик больше не рассуждал. Его охватило необычное возбуждение. Он целиком был поглощен тем, чтобы прорваться как можно дальше на восток, даже не обращая внимания на бесконечное множество циферблатов, большинство из которых, кроме магнитного компаса и альтиметра, ничего для него не значили. Железная дорога осталась в двух или трех километрах позади. Сколько еще оставалось до границы? А может быть, он уже пересек ее, даже не подозревая об этом?

— Внимание, сверху справа! — вдруг прокричал ему в ухо Загари.

Поглощенный пилотажем, Лемуан заметил тень, наплывающую на вертолет, потом услышал неприятные щелчки пуль о металл и о плексиглас.

Тут он осознал, что «пайпер» перешел в атаку.

В атаку, правда, совершенно безнадежную, поскольку разведывательный самолет, безусловно, не имел специального вооружения. Вертолет только что настигла автоматная очередь наблюдателя — последняя попытка суданцев перехватить Османа Загари.

Лемуан возликовал. Его пассажир должен был представлять немалую ценность, если суданцы рискнули завязать головокружительный бой над пограничной зоной. Воздушная схватка распалила его, он почувствовал прилив бодрости, его зрение и рефлексы обострились.

Фредерик не имел ни малейшего представления о классической тактике вертолетчика, ведущего сражение с самолетом. К счастью, его противником был не истребитель. Пройдя в непосредственной близости от «белла» и пытаясь расстрелять его в упор, самолет теперь должен был выровняться, развернуться, набрать высоту, чтобы нанести следующий укол. Пусть Фредерик Лемуан был лишь пилотом-импровизатором, зато он прекрасно знал повадки «пайпера». Ему были хорошо известны предельные возможности самолета.

Фредерик одержимо стремился все дальше на восток, пытаясь вместе с тем не оставить врагу шансов на сближение. Он чрезвычайно осторожно снизился, чтобы не подвергнуть себя опасности столкновения с наземными препятствиями. Его взгляд был прикован к альтиметру, показывавшему высоту 40, затем 30 и даже 20 метров. Он пересек очередной овраг — на секунду возникло впечатление, что вот-вот вертолет зацепится за хребет,— стабилизировался на высоте 15 метров, не решаясь снизиться еще больше из опасения не справиться с турбулентным потоком, но неизменно продвигаясь в восточном направлении.

— Самолет возвращается! — прокричал Загари.

«Пайпер» вновь пикировал на «белл». Но вертолет был уже слишком низко. Бреющий полет над пересеченной местностью был слишком рискован для самолета. И все же он прошел всего в трех-четырех метрах над винтом. Очередь наблюдателя ушла в пустоту. Оглушенные ревом турбины, пассажиры вертолета даже не расслышали выстрелов.

Самолет свечой взмыл вверх. Наступило временное затишье, и Фредерик мог спокойно продолжать свой путь. Изрезанный оврагами, поросший худосочной растительностью пограничный район был совершенно пустынен. С какой же стороны границы они находятся? Француз позволил себе немного расслабиться. Он в основном справился с управлением летательным аппаратом и полагал, что «пайпер» больше ничего не сможет предпринять.

Секунды обращались в минуты. Прошло две, возможно, три минуты. Изрытая почва проносилась под хвостом вертолета.

Он над нами, чуть позади. На высоте метров сто,— прокричал Загари, наблюдавший сквозь плексиглас за маневрами самолета.

Фредерик пожал плечами. Пока они летели на высоте 12-15 метров, «пайпер» был им не страшен. Он представил себе переговоры пилота с базой, истеричную ярость начальства и пожалел, что не может бросить управление, надеть шлемофон, настроиться на нужную волну и перехватить передачу, если, конечно, она велась на английском языке.

— Осто!…— буквально взвыл Осман Загари, глаза которого чуть не вылезли из орбит.

«Пайпер» пошел на отчаянный маневр, решившись пожертвовать шасси, чтобы уничтожить вертолет, не имея возможности пленить беглецов.

В одно мгновение Лемуан понял смысл маневра, поднял вертолет на дыбы, рискуя потерять вместе со скоростью и равновесие, и увидел колеса «пайпера» менее чем в пяти метрах перед собой.

Он чудом выровнял вертолет, но понял, что все потеряно. Сесть на сухой ощетинившийся кустарник практически невозможно. Впрочем, даже приземлись он, наблюдатель подстрелит их, как кроликов.

Оставался единственный выход: продолжать полет на восток, как можно ближе к земле. Все поставив на карту, несмотря на недостаток опыта, он попытался снизиться до десяти, затем до пяти-шести метров. Под ними в раскаленном воздухе, взбиваемом вертолетом, подрагивал кустарник.