Залог страсти - Бертрис Смолл

Женщины раздели бедную Агнес, вымыли, как могли, и переодели в чистую ночную сорочку. Служанки догадались принести ширму и отгородить топчан. Когда все было сделано, старая няня стала терпеливо вычесывать колтуны из волос Агнес. Леди Рэт и графиня Дун вернулись к высокому столу, где их ждали остальные. Леди Энн буквально упала на стул с высокой спинкой.

– Как только Агнес почувствовала себя в безопасности, тут же заснула, – тихо заметила Анабелла. – Она ничего не сказала, и мы должны набраться терпения, пока она не проснется и не объяснит, что случилось.

– Думаю, с разрешения обеих семей мы можем обойтись без церемонии укладывания в постель. Мы с Элис просто поднимемся к себе, – сказал молодой Роберт Бэрд.

Брюсы согласились с Бэрдами. Сидевшие за высоким столом пожелали новобрачным приятной ночи, и те ушли.

Мирра встала.

– Я посижу рядом с Агнес следующие три часа, – вызвалась она, хотя ее не просили.

– А я – три часа после тебя, – вторила Сорча.

– И я посижу, пока не рассветет, – сказала Анабелла. – Ты должна отдохнуть, мама, потому что твое умение ухаживать за больными завтра еще понадобится, я в этом уверена.

Она была права. На следующий день Агнес проснулась в жару. Мать излечила ее микстурой из трав. Все были в ужасе от ее вида, но она еще не была готова объяснить, как попала в Рэт. Прошло несколько дней, прежде чем Сорча и ее семья, убедившись, что младшая сестра выживет, уехали домой. На следующий день их примеру последовали Мирра и Дункан Маки вместе со своей кудрявой дочкой Мэгги. Бэрды еще не позволяли маленькому Робби Фергюссону увидеться с матерью, из страха, что ее вид перепугает малыша. Брюсы также покинули Рэт через два дня после свадьбы.

– Когда она достаточно окрепнет, чтобы путешествовать, – сказал граф лэрду, – поедет с нами в Дун. Она жена моего брата. Там у нее дом и ребенок. Забота о Робби поможет ей оправиться.

Сначала лэрд запротестовал:

– Она моя дочь, Ангус. И родилась в Бэрде.

– Да, – согласился граф. – Но она также жена Фергюссона и любит Дун. Что она будет делать здесь, когда ваш наследник женился? У вас маленький дом, предназначенный для небольшой семьи. В Дуне она может жить либо в замке, либо в хорошем каменном доме, который выстроил для нее муж. Там она не будет зависеть ни от вас, ни от брата. Элис кажется милой, но долго ли сможет выносить присутствие золовки в одном с ней доме? Нет, Агнес поедет с нами.

– Пусть сама выбирает, – решил лэрд.

– Нет, Роберт! Агнес – упрямая женщина, – рассмеялся Ангус. – Она оставила Дун, чтобы последовать за моим братом, несмотря на наши советы и мольбы не делать этого. Она слишком горда, чтобы просить кого-то о чем-то. Ей нужно приказать, и тогда у нее не будет иного выхода. Так будет лучше для всех нас.

Лэрд долго думал, прежде чем согласился с тем, что граф, возможно, прав.

Вечером окруженная родственниками Агнес наконец рассказала свою историю. Румянец стал возвращаться на ее щеки. Ноги с растрескавшимися, загрубевшими, покрытыми волдырями подошвами постепенно заживали. Маленький сын сидел на руках у матери. Анабелла подложила ей под спину подушки, и Агнес, часто останавливаясь, объяснила, что с ней случилось.

– Когда Джеймс Гамильтон убил графа Морея, Гамильтонов почти сразу же осадили люди короля. Они нигде не могли укрыться. Но Мэтью удалось сбежать, и он приехал за мной в Рэт. Мы отправились во Францию, в деревню, где жила когда-то старая Жанна.

– Почему вы не вернулись в Дун? – тихо спросил граф.

– Мэтью считал, что в Дуне ему не рады, – ответила Агнес, опустив глаза. – Я умоляла его вернуться, но он отказывался. Сказал, что во Франции мы начнем новую жизнь. Он был управителем большого замка, а если уж было бы очень туго, мог стать наемником. Но мы так и не добрались до Харфлера, деревни Жанны. Даже не выехали из порта, где сошли на берег. Хотя денег у нас было мало, удалось получить убежище в портовой таверне. Но там Мэтью услышал, как какие-то матросы поносили его королеву. Называли шлюхой. Мэтью ввязался в драку…

Прекрасные голубые глаза Агнес наполнились слезами.

– Его… его убили. Перерезали горло и оставили умирать у меня на руках.

Она тихо заплакала.

– Когда они попытались ограбить его, я принялась визжать что было сил. Хозяин гостиницы и его люди сумели меня защитить, и наши жалкие деньги остались целы. Большую часть я истратила на то, чтобы похоронить Мэтью на церковном дворе, и заплатила священнику, попросив помолиться за него. Потом нашла судно, которое привезло меня обратно.

– У тебя хватило денег? – спросила Анабелла.

Агнес вспыхнула и ответила не сразу. Все терпеливо ждали, что она скажет.

– Спасибо за то, что позаботилась о христианских похоронах для Мэтью, – сказал ей граф. – Сожалею о той боли, которую он тебе причинил.

Агнес молча смотрела на него. Он увидел в ее глазах гнев и печаль.

– Каким-то чудом я нашла судно, идущее в Лит. Сказала капитану, что муж только что умер, показала несколько оставшихся монет. Пообещала оставаться на палубе и питаться объедками со стола.

Он предложил другие условия, от которых я сначала отказалась, но проведя две ночи на ветру и дожде, ослабела и поняла, что непременно заболею и умру, если проведу еще одну ночь на открытой палубе. Он был добрым человеком, а я давно не девушка.

Жена лэрда побелела. Анабелла поспешно сжала руку Агнес. Та бросила благодарный взгляд на сестру и продолжала:

– Когда мы добрались до Лита, я продала башмаки, чтобы купить хлеба. На борту я почти ничего не ела, потому что мой желудок – плохой моряк. Я шла, шла и шла, пока местность не показалась знакомой. Миновала много сожженных домов и деревень: очевидно, там жили сторонники Гамильтонов. Три дня назад хлеб и деньги кончились. Я тайком ночевала в сараях, где могла красть яйца и пить их сырыми. А потом, слава богу, добрела до Рэта. Временами я думала, что никогда не увижу дом и родных.

Слезы покатились по ее щекам.

Все долго молчали. Наконец лэрд Рэт сказал:

– Ты храбрая девочка, Агги, и я горжусь тобой.

– Мы дадим тебе еще неделю, чтобы восстановить силы, – сказал граф Дун, – а потом поедешь с нами домой.

– Нет! – вскрикнула Агнес.

– Поедешь. Тебе не следовало уезжать. Твой сын нуждается в матери, но он Фергюссон, Агги, и останется в Дуне. Там у него семья, бабушка, кузены, дядя и тетя.

– Но как я буду жить? У меня нет денег!

– Есть, – к ее удивлению, сказал граф. – Мэтью получил бы свое золото, когда осел бы во Франции. Теперь оно твое. У тебя есть каменный дом на землях, принадлежавших ему. Если хочешь, можешь жить в замке. Однако ты не будешь жить нигде, кроме Дуна. Мы хотим, чтобы ты снова была с нами, Агнес. Твой сын тоскует по матери.