Принеси мне их сердца - Сара Вулф

Но если Люсьен его не позовет…

Часы бьют полночь. Я беру шелковую сумку со стеклянным сосудом и пристегиваю к поясу отцовский меч.

Каждый вдох, каждая улыбка, каждая ложь вели к этому моменту. И’шеннрия вела меня к этому моменту.

Я делаю первый шаг наружу.

Глава 18

Голодный волк и черная роза под тисом

Выбраться из лагеря оказывается сложнее, чем ожидалось, – спит только знать. Улла проверяет, как повара готовят сладкие пироги к завтраку. Стражи неустанно патрулируют лагерь, все еще настороже после замеченных сегодня бандитов. К счастью, большая часть патрулей курсирует вокруг шатра принца, предоставляя мне возможность в перерыве пробраться к стойлам. Спрятаться среди лошадей куда проще, чем в толпе людей, их тела надежно маскируют меня, пока я крадусь к окраине лагеря, за которым начинается лес. И лишь оказавшись полностью в тени, я оглядываюсь назад – на масляные лампы и лагерные костры, разгоняющие тьму.

Лес знаком мне лучше любого дома, в котором я когда-либо жила, – запах деревьев, лишайника, гнили и сухих листьев. Тот же, что и в лесу Ноктюрны.

Ноктюрна. Я не видела ее всего две недели, а кажется, будто два месяца. Я знаю, она сдержит слово и вернет мне сердце, но только если я принесу ей сердце принца. Если же нет…

Я зажмуриваю глаза и расслабляю плечи. Восточная тропа коротка, но извилиста, и мне приходится взобраться на холм, чтобы увидеть тисовое дерево, выросшее в маленьком скалистом ущелье. Его скрюченные ветви раскинулись среди сосен – само дерево, старое и лишенное коры, выбелено солнцем. Мертвое дерево.

Подходящее место для того, чтобы со всем покончить.

Люсьена нигде не видно, но он был и навсегда останется Шорохом. Он где-то здесь, скрывается в тени, среди скал. Только не на севере – слишком открытое место. Прятаться за упавшим стволом было бы чересчур очевидно. Остается лишь один вариант. Я медленно подхожу к белому тису и прислоняюсь к стволу.

– Если тебя тут нет, значит, я теряю хватку, – говорю я. Люсьен, криво улыбаясь, выходит с другой стороны ствола, и его с недавних пор короткие, цвета воронова крыла волосы развеваются на ветру.

ВОТ ТЫ ГДЕ, МОЙ ПРИЗ. МОЯ ДОБЫЧА. Голод вспыхивает, словно пламя, облизывая мои внутренности.

– С трудом верится, что ты когда-нибудь потеряешь свою сверхъестественную способность меня отыскивать, – отвечает Люсьен. На нем темный доспех Шороха, в котором он был во время нашей первой встречи. Меч Варии по-прежнему прикреплен к его поясу – если я не смогу атаковать внезапно, он ответит, и повторение дуэли обернется катастрофой: долгой, мучительной и грязной. Нужно действовать чисто и быстро. Я должна как можно быстрее покончить с этим, ради самой себя – чем дольше это будет продолжаться, тем сильнее будут сомнения.

Чем дольше это продлится, тем сильнее он будет меня презирать.

ТЕМ СИЛЬНЕЕ Я БУДУ ПРЕЗИРАТЬ САМУ СЕБЯ.

– Как тебе моя речь? – прерывает молчание он. – Все время, пока я ее произносил, мне казалось, будто ты смеешься надо мной за то, что я чересчур серьезен. Знаю, получилось несколько идеалистично, но это то, что я всегда хотел сказать. Только мне никогда не хватало смелости. А потом я встретил тебя и понял…

Черные, словно полночь, глаза Люсьена отрываются от моего лица.

– Прости. Я забегаю вперед.

Повисает очередная долгая пауза, напряжение настолько плотное, что мне кажется, будто я дышу расплавленной сталью.

– Малахит здесь? – спрашиваю я.

Люсьен качает головой.

– Нет. Я сказал ему, что хочу побыть один. Он, как обычно, не послушался, но после того, как я сказал ему, что встречаюсь с тобой, согласился. Не то чтобы у меня много времени. Уверен, он уже идет сюда, пока мы тут беседуем, просто у него сломана нога…

Значит, мне нужно поторопиться.

– Как бы там ни было, – начинаю я. – Думаю, ты стал бы замечательным королем.

Его глаза щурятся, но улыбка все еще играет на губах.

– Стал бы? Что ты имеешь в виду?

КАК ОН ДОВЕРЯЕТ ТЕБЕ, – голод буквально исходит слюной.

Я приближаюсь к нему, не в силах даже на секунду представить себя соблазнительницей. Моя кожа умоляет о новом прикосновении к нему, мечтает почувствовать, как человеческие чувства струятся по нашим венам, его и моим одновременно. Его пальцы, такие длинные и тонкие…

ВЫРВИ ИХ ОДИН ЗА ДРУГИМ. ЗАСТАВЬ ЕГО СТРАДАТЬ, КАК ОН ЗАСТАВИЛ СТРАДАТЬ ТЕБЯ…

Люсьен неподвижен.

– Леди Зера…

– Просто Зера, – мягко прошу я, подходя к нему еще ближе.

– Зера, – он наполовину проглатывает мое имя, и это звучит восхитительно. – Если ты ненавидишь меня за то, что я сделал, – за тот поцелуй, – если я тебе совсем не нравлюсь… Пожалуйста. Просто скажи мне. Ожидание было таким мучительным…

Я мрачно смеюсь.

– О да, невероятно мучительным. У меня оно длилось три года. У тебя, возможно, всего несколько дней.

Он хмурится, все больше похожий на того ершистого и подозрительного Люсьена, к которому я привыкла.

– Три года?

Я почти слышу, как моя свобода бьется у его груди. Могу попробовать ее на вкус – такой легкий и сладкий, свободный от жуткой вины, которую я так долго носила в себе. От этого ужасного монстра. Его сердце освободит меня. Его сердце – единственное, чего я хочу…

ВЫРВИ ЕГО У НЕГО ИЗ ГРУДИ!

– беснуется голод, стирая все остальное – слова Люсьена, его лицо. Мой взгляд прикипает к тому месту, где бьется сердце. Голод становится невыносимым – я чувствую, мое сознание утекает, как вода сквозь пальцы. Сушеной печенью этот голод не утолить. Я голодала слишком долго…

– Зера? Ты в порядке?

Я на мгновение поднимаю глаза, и наши взгляды встречаются. Он все еще улыбается. Даже не представляя, какие темные, жуткие мысли проносятся у меня в голове, улыбается. До сих пор. Меня охватывает горькая ярость.

– Неважно, в порядке я или нет, – хрипло отвечаю я.

– Не говори чепуху…

– Я инструмент, – рычу я, перебивая. – Инструменту не обязательно быть в порядке. Все спрашивают об этом, словно им и правда есть дело, словно самочувствие кого-то вроде меня действительно их волнует! Они понятия не имеют, о чем говорят! Непуганые маленькие идиоты, с такой охотой готовые верить девушке в милых платьях, говорящей милые слова. НЕУЖЕЛИ ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ? Ты был таким умным и недоверчивым, когда мы встретились, но теперь, теперь ты ходишь с глупой улыбкой на