Маленькие женщины. Хорошие жены - Луиза Мэй Олкотт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А ты не могла бы отблагодарить меня прямо сейчас? – спросил Лори с таким многозначительным видом, что Джо с негостеприимной поспешностью захлопнула калитку у него перед носом и крикнула сквозь забор:
– Уходи, Тедди, я занята.
Благодаря заговорщикам в тот вечер ситуация поменялась, потому что Хейз прислал красивую корзину с огромным, идеально составленным букетом цветов, который стал главным украшением стола Эми. Затем в полном составе явилась семья Марч, и Джо из кожи вон лезла, чтобы люди не только подходили к цветочному столу, но и задерживались там, смеясь над её шутками, восхищаясь вкусом Эми и, как видно, очень хорошо проводя время. Лори и его друзья галантно бросились на помощь, скупили все букеты, расположились лагерем вокруг стола и сделали этот угол самым оживлённым местом в зале. На сей раз Эми чувствовала себя как рыба в воде и по меньшей мере из чувства благодарности была со всеми настолько вежлива и любезна, насколько это было возможно, и в конце концов пришла к выводу, что добродетель всё-таки сама по себе награда.
Джо держалась с исключительной пристойностью и, в то время как почётный караул окружил Эми, ходила по залу, собирая различные отрывки сплетен, пролившие свет на тему внезапной перемены места расположения Честеров. Она упрекнула себя за ту роль, которую сыграла в возникшей неприязни к Эми, и решила как можно скорее оправдать сестру. Она также узнала, как Эми поступила со своими экспонатами утром, и сочла её образцом великодушия. Проходя мимо художественного стола, она оглядела его в поисках вещиц сестры, но их и след простыл.
«Спрятали с глаз долой, я полагаю», – подумала Джо, которая могла простить, если обижали её саму, но горячо возмущалась, когда оскорбляли её семью.
– Добрый вечер, мисс Джо. Как поживает Эми? – спросила Мэй примирительным тоном, желая показать, что она тоже может быть великодушной.
– Она продала всё, что только можно было продать, и теперь весело проводит время. Столик с цветами всегда привлекателен, знаете ли, «особенно для джентльменов».
Джо не смогла удержаться от этой лёгкой пощёчины, но Мэй приняла её так кротко, что та через минуту пожалела о сказанном и принялась нахваливать большие вазы, которые всё ещё никто не купил.
– А остались ли ещё миниатюры Эми? Мне захотелось купить что-нибудь для отца, – сказала Джо, стремясь узнать судьбу работ своей сестры.
– Все поделки Эми давно проданы. Я позаботилась о том, чтобы нужные люди заметили её вещицы, и те заработали для нас неплохую сумму, – ответила Мэй, которая в тот день, как и Эми, преодолела множество небольших искушений.
Очень довольная, Джо бросилась обратно к цветочному столу, чтобы поделиться хорошей новостью, и Эми была одновременно тронута и удивлена сообщением о словах и поведении Мэй.
– А теперь, джентльмены, я хочу, чтобы вы пошли и исполнили свой долг у других столов так же великодушно, как и у моего, особенно у художественного, – сказала она, отсылая в зал «команду Тедди», как девушки называли его друзей по колледжу.
– «Повышай цену, Честер, повышай!» – таков девиз того стола, но вы всё равно выполняйте свой долг, как настоящие мужчины, тогда вы обретёте достойные ваших денег произведения искусства, во всех смыслах этого слова, – сказала неугомонная Джо, в то время как преданная сёстрам фаланга приготовилась идти в бой.
– «Я просьбу выполню, но знай, что март прекраснее, чем май»[84], – сказал малыш Паркер, который изо всех сил пытался быть одновременно остроумным и ласковым и чей пыл Лори быстро охладил, ответив:
– Весьма недурно, сынок, для такого маленького мальчика! – И проводил его в зал, отечески погладив по голове.
– Купи у неё вазы, – прошептала Эми Лори, в последний раз отплачивая добром за зло своего врага.
К великому удовольствию Мэй, мистер Лоуренс не только купил её вазы, но и стал прохаживаться по залу, держа их под мышками. Другие джентльмены с той же опрометчивостью переплачивали за всевозможные хрупкие безделушки, а потом беспомощно бродили, обременённые восковыми цветами, расписными веерами, украшенными орнаментом папками для бумаг и другими весьма полезными и необходимыми покупками.
На ярмарке была тётя Кэррол, которая узнала обо всём, что произошло, выглядела довольной и что-то сказала в уголке миссис Марч, из-за чего последняя просияла от удовольствия и посмотрела на Эми с гордостью, смешанной с трепетом, хотя и не выдавала причину этой гордости следующие несколько дней.
Было объявлено, что ярмарка прошла успешно, и Мэй пожелала Эми спокойной ночи без обычных словоизлияний, нежно поцеловав её со взглядом, который будто говорил: «Прости и забудь». Это удовлетворило Эми, и когда она вернулась домой, то обнаружила вазы, выставленные напоказ на каминной полке гостиной, с большим букетом в каждой. «Награда за заслуги – великодушной Марч», как торжественно объявил Лори.
– В тебе гораздо больше принципиальности, великодушия и благородства, чем я могла предположить, Эми. Ты вела себя восхитительно, и я уважаю тебя за это всем сердцем, – тепло сказала Джо, когда той ночью перед сном они расчёсывали волосы.
– Да, мы все уважаем её и любим за то, что она может прощать с такой готовностью. Должно быть, это было ужасно тяжело, после столь долгих трудов и учитывая то, что ты всем сердцем хотела продать свои красивые вещицы сама. Я не думаю, что смогла бы поступить так же любезно, как ты, – добавила Бет со своей подушки.
– Ну, девочки, не нужно так хвалить меня. Я просто поступила так, как хотела, чтобы поступили со мной. Вы смеётесь надо мной, когда я говорю, что хочу быть леди, но я имею в виду истинную благородную женщину по уму и поведению, и я стремлюсь к этому, как только могу. Мне трудно точно это объяснить, но я хочу быть выше мелких подлостей, глупостей и недостатков, которые портят так много женщин. Сейчас я далека от идеала, но я стараюсь изо всех сил и надеюсь со временем стать такой, как наша мама.
Эми говорила искренне, и Джо сказала, сердечно её обняв:
– Теперь я понимаю, что ты имеешь в виду, и я никогда больше не буду смеяться над тобой. Ты приближаешься к своей цели быстрее, чем думаешь, и я буду брать у тебя уроки истинной вежливости, потому что ты уже научилась ей, я в этом убеждена. Старайся, дорогая, когда-нибудь ты будешь вознаграждена, и никто не будет радоваться за тебя так, как я.
Неделю спустя Эми действительно получила свою награду, но бедняжке Джо было тяжело разделить её радость. Пришло письмо от тёти Кэррол, и когда миссис Марч его прочитала, её лицо так озарилось, что Джо и Бет, которые были рядом с ней, спросили, что это за радостные вести.
– Тётя Кэррол в следующем месяце уезжает за границу и хочет…
– Чтобы я поехала с ней! – перебила её Джо, вскакивая с кресла в безудержном восторге.
– Нет, дорогая, не ты. А Эми.
– О, мама! Она слишком молода, сначала моя очередь. Я так давно этого хотела. Это принесло бы мне столько пользы и было бы так великолепно. Поехать должна я!
– Боюсь, это невозможно, Джо. Тётя однозначно пишет об Эми, и не нам ей диктовать, что делать, если она предлагает такое одолжение.
– Так всегда. Всё самое интересное – Эми, вся работа – мне. Это несправедливо, о, это несправедливо! – с чувством воскликнула Джо.
– Боюсь, отчасти это твоя вина, дорогая. Когда тётя говорила со мной на днях, она сожалела о твоих грубых манерах и слишком независимом нраве, и вот она пишет, как будто цитируя что-то, что ты говорила: «Сначала я планировала взять с собой Джо, но так как «услуги её тяготят» и она «ненавидит французский», я думаю, что не рискну её пригласить. Эми более покладиста, станет хорошей компаньонкой для Фло и с благодарностью извлечёт всю ту пользу, которую может принести ей эта поездка».
– О, мой язык, мой отвратительный язык! Почему я не могу научиться держать его за зубами? – простонала Джо, вспоминая слова, сгубившие её надежды.
Услышав объяснение процитированных фраз, миссис Марч с грустью сказала:
– Я бы хотела, чтобы ты
