Ричард Длинные Руки – герцог - Гай Орловский

Только что она смотрела на меня любящими глазами, а в следующее мгновение дивная птица в розовом оперении с силой оттолкнулась от земли, мощный удар крыльев о воздух бросил ее стрелой высоко в темно-фиолетовое небо, где уже выступили первые звезды.

Гатер отдыхал, сидя на большом белом валуне, когда я вернулся в одиночестве. Бобик с разбега набежал на него с кабаном в пасти и положил ему на колени. Граф от неожиданности завалился навзничь, рыцари ржали, как кони, помогая ему подняться.

Гатер сказал сердито:

– Зверь и то уважает, а вы что? Он же мне принес!.. И этих гусей!.. И рыбу. И даже оленя… А вы даже кабана с меня не снимете…

– И снимем, – заверил барон Уроншид, – и выпотрошим. До чего же хороша дичь! Он же не хватает, что попало! Всегда молоденьких, жирненьких…

Бобик помахал хвостом и унесся, ободренный всеобщим вниманием. Дичь принялись разделывать, деловито готовить к обжарке, а я отошел к Зайчику, он подбирал с земли крупные камни и с удовольствием грыз их, как кусочки сахара.

– Позволь, – сказал я тихонько, – побеспокою…

Он смотрел понимающе, а я снова влез в доспехи, закинул на спину лук и опоясался мечом. Подумал, добавил на пояс увесистый кинжал, пригодится.

За спиной послышались крадущиеся шаги, но я не стал оборачиваться, узнаю походку графа Гатера.

– Чего-то опасаетесь, – спросил он тихонько, – ваша светлость?

Я обернулся и посмотрел на него надменно, выпятил нижнюю челюсть.

– Граф! Я попрошу вас…

Он сказал поспешно:

– Простите, хорошо подвешенный язык всегда чешется и всегда спешит. Я имею в виду, нам тоже… быть к чему-то готовыми?

Я отмахнулся:

– Просто причуда. В доспехах легче думается.

– А-а-а, – сказал он понимающе, – о сражениях мыслите!

Я удивился:

– А о чем еще может мыслить рыцарь и вообще мужчина? Только о сражениях, а еще о женщинах. Но сперва о сражениях, а о женщинах – потом. Если сможет.

Он посмотрел по сторонам.

– Собираетесь, – спросил он шепотом, – уйти на битву с ночными демонами?

Я ответил так же тихо:

– Вы проницательны, граф.

– Позвольте вас сопровождать?

– Если бы это от меня зависело, – ответил я совершенно искренне, – я бы взял с собой весь отряд!

Он с досадой стукнул кулаком себя в бок.

– Как жаль…

– А как мне жаль, – ответил я, – но, увы…

Он помялся, спросил совсем уж шепотом:

– А сестра феи… она как? И где?

– Навестит своих, – объяснил я, но сердце болезненно сжалось, – и вернется.

Он сказал торопливо, в лицо мне старался не смотреть:

– Это хорошо, да. Родных надо навещать! Уважение к старшим должно быть, а то мы всегда гнем свое.

– Идите к костру, – посоветовал я. – Есть битвы, которые каждый из нас должен выстоять в одиночку.

– Друг познается в беде, – сказал он с великим уважением, – герой – в битве.

Я продолжил про себя: честный – в уплате долга, жена – в бедности, родственники – в невзгодах и ощутил, что даже в такие минуты, когда всего трясет в ожидании большой трепки в Темном Мире, остаюсь герцогом, сюзереном, что думает о подданных, вручивших мне ключи к своим судьбам.

Ночь начиналась с бледно-мутной луной и темными полосами туч на небе. Землю накрыл плотный туман, я уже чувствовал, как наш мир медленно перетекает в нечто потустороннее, вот-вот услышу плеск весла, а из тумана покажется острый нос ладьи Харона…

Ближе к полуночи луна покрупнела и очистилась, свет из холодного серебристого стал теплым желтым, заискрились вершины кустарника, а далекие горы странно полиловели.

Полночь миновала, я трясся еще пару часов, наконец начал чувствовать, что беда почему-то прошла, однако доспехи на всякий случай не снял, а меч из руки не выпустил.

Утром заспанный граф Гатер с беспокойством оглядел мои доспехи, радостно вскрикнул:

– Слава Богу! Вы даже не поцарапали доспехи!

– Я никуда и не ходил, – объяснил я.

Он спросил встревоженно:

– Что случилось? Враги разбежались?

– Увы, – ответил я, – похоже, проход в мир демонов открывается только в Альтенбаумбурге. Какая-то сволочь с этой стороны постаралась…

Он покачал головой, лицо стало огорченным.

– Как нехорошо!

– Просто свинство, – согласился я.

– Подумать только, – продолжил он с горячим сочувствием, – вам придется всякий раз возвращаться в Альтенбаумбург, чтобы всего лишь войти в мир демонов и так потешить свою беспримерную удаль! Да-а… Ну, ничего, сегодня же будем там. А ночью сможете отвести душу. И за эту пропущенную наверстаете.

– Спасибо, граф, – сказал я с чувством, – за теплые слова.

Он оглянулся, крикнул:

– Керин, Джон!.. раздуйте костер. После завтрака сразу в путь!.. К обеду мы должны быть в Альтенбаумбурге.

Рыцари один за другим отваливались от импровизированного стола, сыто урчали и взрыкивали, в глазах острое сожаление, что приходится оставлять еще столько всего. Кабана сожрали, как и половину оленя, но вон два жареных гуся, несколько рыбин, в том числе таких диковинных, что все приходили на них посмотреть, и никто не сумел сказать, что это.

Я первым пошел к своему коню, оруженосцы шумно затаптывали костер и собирали в сумки жареное мясо. Бобик вертелся в суматохе, успевая побывать одновременно везде, пугал коней, обнюхивал мешки и совал морду в сумки.

Выехали с песней, я все время вспоминал Иллариану и глупо улыбался, отвечал невпопад. Гатер время от времени отставал и следил, как идет отряд, не слишком ли растягивается, подвергая опасности обороноспособность, Бобик носился широкими кругами и с азартом ловил все достаточно крупное и брыкающееся. Рыцари ржали, когда он всякий раз совал Гатеру, однако быстро помогали тому избавиться от добычи, распределяя на своих седлах.

Я заметил приближающееся в нашу сторону желтое облачко, но не придал значения, однако Гатер и Стерлинг посоветовались, встревожились. Гатер догнал меня и поехал рядом, поглядывая искоса и с вопросом в глазах.

Ветерок дунул сбоку, в пыльном облаке грозно заблистали искры на металле доспехов. Довольно большой отряд конных воинов идет галопом наперерез, впереди рыцарь со штандартом в руках, за ним на крупном черном коне скачет всадник в дорогих доспехах, по всему видно – вожак.

Граф пробормотал с неудовольствием:

– Ну вот еще этого недостает…

– Вы их знаете? – спросил я.

Он кивнул.

– Эти земли формально принадлежат Джеймсу Гарфильду Недоверчивому. Хотя здесь никто никогда не селился, видите сами, какая здесь местность…

Я пробормотал:

– Ну да, когда интересуют только пашни да пастбища, все верно, но вдруг тут залежи нефти… И что, этот Джеймс Гарфильд может задать нам трепку?