Письма к провинциалу - Блез Паскаль

Преподобный отец Лами, принадлежащий к Обществу Иисуса, уроженец Козенцы (Италия), доктор теологии, профессор в иезуитских коллегиях Акилы (Aquila), Неаполя, Граца и Вены, а ныне — канцлер[436] университета в Граце, представил публике и издал в Дуэ (Douai) в 1640 г. Курс схоластической теологии, согласно методе Общества. В трактате о праве и о правосудии он проповедовал (Disp. 36, seel. 7, num. 118) следующее пагубное мнение: «Таким образом, — говорил он, — духовные лица и монахи, соблюдая умеренность оправданной самообороны, могли бы, по крайней мере, защитить честь, происходящую от добродетели и мудрости, прибегая даже к убийству тех, кто стремится ее запятнать. Скажу больше, они оказываются просто обязанными, хотя бы по закону милосердия, защищаться порой подобным образом, как, допустим, в ситуации, когда весь Орден может оказаться опозоренным, утрать они свое доброе имя Из сказанного следует, что духовному лицу или монаху позволяется убить клеветника, который угрожает разглашением опасных преступлений, совершенных либо непосредственно вышеназванными лицами, либо их Орденом, когда нет другого средства помешать этому, или кажется, что нет другого средства, а клеветник уже готов обвинить упомянутых монаха или Орден публично перед уважаемыми лицами».

Затем, дабы немного смягчить это ложное учение, он добавил: «Однако, поскольку я не читал о данного рода мнении ни у какого другого автора, я не хочу, чтобы сказанное мной расценили как стремление противопоставить себя общепринятым взглядам. Я предлагаю все это лишь в порядке дискуссии и отдаю все на суд осторожного читателя».

Когда указанный труд отца Лами был издан вторично в Антверпене (Anvers) в 1649 г., автор добавил следующую ремарку: ««Позволительно ли защищать собственную честь от нападающих на нее?»: Апит. 103, ad. 118. Я предлагаю в данном случае мнение, которое может показаться новым, но оно было впоследствии мной найдеро почти в тех же выражениях у Педро Наварра (L. 2,de rest. с. 3, п. 371–372) и у Сайруса (Sayrus), который учит о том же, вводя различение, аналогичное используемому мной: Lib. 6. THES. CASUUM CONSC, с. 17, п. 22–23».

Но высший Совет Брабанта по требованию генерального прокурора, сперва испросив и добившись цензуры на данную доктрину от архиепископа Мехеленского (de Маlines) и священного факультета в Лувене, запретил публиковать это второе издание, покуда <из текста о. Лами> не будет устранено упомянутое воззрение. Видя подобный поворот дела, защитники этого сочинения предоставили Совету следующий текст для публикации вместо уже приводившегося нами: «Поэтому духовные лица и монахи, соблюдая умеренность оправданной самообороны, могли бы, по крайней мере, защитить честь, происходящую от добродетели и мудрости. Скажу больше: они оказываются просто обязанными, хотя бы по закону милосердия, защищаться порой подобным образом, как, например, когда утрата ими репутации могла бы привести к бесчестью всего Ордена. Однако они должны делать это, соблюдая умеренность, как сказано в пункте III и далее, где я даю широкое рассмотрение этого предмета. В первом издании не сказано ничего, выходящего за рамки прочитанного мной впоследствии у Педро Наварра из Толедо, теолога, обладающего большим авторитетом (L. 2, de rest. с. 3, п. 371, et seq…) Можно принять во внимание, — продолжает он, — два вида чести, на которые способен человек: один, исходящий из духовного блага, а именно из интеллектуальных добродетелей, каковыми являются мудрость, осмотрительность, знание и т. д. или из добродетелей, коренящихся в воле, каковыми выступают все добродетели вообще. Ибо человек оказывается достойным почета и уважения по причине благих качеств его души не только в сообществе мудрецов, но и среди тех, которые мудрецами не являются. Другой вид чести происходит от благ телесных, таких как сила, здоровье, красота и т. д. Следовательно, есть основание сказать, что непозволительно совершать убийство с одинаковым правом ради защиты чести любого из указанных видов: это возможно только защищая честь, относящуюся к первому виду, которая является истинной и достойной того, чтобы ее желали саму по себе. Таким образом, нельзя убивать для защиты чести второй разновидности, кроме случаев, когда это необходимо или полезно, дабы снискать другие блага; исключая последние случаи, убийство возбраняется<…> Именно об упомянутом втором виде чести идет речь у Коваррувия (Covarruvias) (3 р. relat de homic. № 7, η. 4), когда он запрещает убивать ради защиты своей чести. Ибо если говорить о чести, рожденной от духовных благ (либо о второй ее разновидности в случаях, когда это необходимо для снискания иных благ) все казуисты соглашаются с дозволенностью защиты, при которой убивают нападающего. Ибо именно об этой чести написано: «Трудитесь над сохранением вашего доброго имени»[437] и в другом месте: «Доброе имя лучше большого богатства». Ведь если для защиты временных благ позволительно убивать того, кто хочет у нас их отнять, то еще более позволительно убивать ради защиты чести, которая, как нами указано, не является тщетной и пустой, но весомой (solide) и необходимой в мире. Сайрус (Sayrus), из Ордена бенедиктинцев, человек весьма ученый, проповедует то же самое. И Иннокентий IV in cap. Dileclo de sent, excom, 1. 6. поддерживает действия декана факультета в Орлеане. По его словам, этому декану было бы позволительно, если Бейиф (Baillif) захочет неправедно лишить его имущества, ответить на силу силой. Сказанное нами справедливо не для одних лишь мирян, но и для духовных лиц. Ибо принцип «позволительно отражать силу силой» справедлив и в отношении духовных лиц, давая им те же права по защите своего имущества, что и мирянам. Лессий (1. 2, cap. 9, пит. 47) объясняет этот же случай и обоснованно рекомендует его к практическому применению, к каковой точке зрения я присоединяюсь, хотя Дюваль, доктор Сорбонны и королевский профессор теологии, идет еще дальше. См. Tract, de Char. quaest. 17, art. 1, где он говорит, что если для кого — либо неизбежна потеря жизни, доброго имени или благополучия (fortune) либо с необходимостью должна будет распасться семья из — за преступления, которое клеветник мог бы раскрыть перед судьями (как, например, когда кто — либо был бы неправедно обвинен с помощью лжесвидетельств в преступном оскорблении величества), то такой человек, в ело жившихся обстоятельствах, мог бы тайно убить того, кто измыслил эту клевету против него, если нельзя по — иному избавиться от этой угрозы. Однако я заявлял ниже (пит 111), что полагаю данный случай метафизическим, поскольку его подразумевают тогда, когда нет никакого дру гого средства избежать подобной опасности».

Вот что представили защитники отца Лами Совету Брабанта вместо того текста, который их обязали изъять из книги. Однако Совет, видя, что (не говоря уже о ложности некоторых цитат) измененный вариант скорее вновь подтверждает заблуждение, нежели исправляет его, не счел возможным удовлетвориться этой новой версией и реши тельно предписал изъять данное мнение из книги. Последовавшее <затем со стороны защитников о. Лами> обязательство исполнить упомянутое Предписание было ничем иным, как явным обманом. Ибо обязавшиеся ограничились изъятием таких слов из варианта, содержавшегося в первом издании: «Из сказанного следует, что духовному лицу или монаху позволяется» и т. д., но оставили в неприкосновенности весь предыдущий текст А поскольку изъятые слова, которые недвусмысленно позволяли духовным лицам и монахам убивать клеветников — только следствие из принципов, установленных отцом Лами ранее, то очевидно, что эта злосчастная догма, должная быть уничтоженной вплоть до самих принципов, едва ли сколько — нибудь пострадала и с легкостью могла бы быть возрождена, стоит только извлечь из установленных принципов те естественные следствия, которые в первую очередь приходят на ум. А, кроме того, раз дурные следствия могут быть сделаны лишь из плохих принципов, то принцип, из которого отец Лами вывел свое учение, столь же плох, как и учение, из него извлеченное. Данный принцип содержится в num. 111, где наш иезуит утверждает, что мирянину позволительно убить того, кто желает деятельно или словестно его (мирянина) опорочить, если нет другого способа избежать бесчестия, и когда полагают, что не остается ничего иного, допустим, в момент, когда тот, кто хочет нанести несправедливое оскорбление, действительно высказывает по отношению к жертве своего злоречия оскорбительные слова. Очевидно, что если данное учение не осудить, как применительно к светским людям, так и к священникам, то с необходимостью потребуется, я уже не говорю всего лишь терпеть, но даже приветствовать то бесчисленное множество убийств, которые каждый день случаются в различных государствах.