Знамение. Трилогия (СИ) - Ильясов Тимур

Но стоило мне подойти к проходу вплотную, как тишину нарушил неожиданный звук.

«Так‑таак‑таак‑таак‑та‑а‑а‑а‑а‑к…» – негромко пронеслось по квартире, от чего я застыл на месте и нервно сглотнул слюну во рту, которая с трудом прошла вниз по пересохшему горлу…

Гнездо

БАМ‑БАМ‑БАМ!!! – барабаны в ушах притихли, задрожали, завибрировали, сокращая амплитуду, при этом наращивая темп, чтобы в нужный момент взорваться еще более оглушительным грохотом.

«Так‑таак‑таак‑та‑а‑а‑а‑а‑кхххххх…» – снова повторилось в тишине. И затихло.

Я стоял на месте. Не шевелясь. Ожидая, что скрип послышится снова. Закрыв луч налобного фонаря ладонью, опасаясь выдать себя раньше времени. В неудобной позе. С одной ногой, закинутой вперед в прерванном шаге. С затекшей поясницей. Не решаясь двинуться, чтобы не привлечь внимание скрытого в темноте квартиры врага. Лихорадочно обдумывая дальнейшие свои действия.

Безопасным решением было бы бесшумно вернуться назад. На лоджию. И попробовать удачу на этаже ниже. Но пожарный проход на десятый этаж блокировал холодильник, который был вплотную приставлен к пожарной лестнице. Чтобы сдвинуть его с места понадобилось бы время. Еще я не знал насколько он был тяжел и смогу ли я бесшумно передвинуть его в сторону. Ну и самое главное – я не знал получится ли у меня открыть крышку прохода вниз. Вполне возможно, что удача, улыбнувшись мне на нашем этаже, не будет больше ко мне благосклонна. Вполне возможно, что крышка попросту заварена сваркой. Или закрыта на замок, ключ от которого я никогда не смогу найти в темноте незнакомой квартиры.

Поэтому я решил идти вперед. И, если придется, дать врагу бой.

Убрав ладонь с фонаря и выпустив на волю круг света, проведя большим пальцем по холодному рычажку возле ружейного курка, убедившись, что он снят с предохранителя, я высоко поднял дуло перед собой и вошел в гостинную.

Оказавшись в новой комнате я снова ощутил удушье от тошнотворно‑сладковатого духа, который показался мне еще более густым, чем в спальне. Решив не испытывать судьбу и помня, что зараза передается также и воздушно‑капельным путем, я достал из заднего кармана брюк снятую ранее маску и вернул ее на лицо, тем самым более или менее защитив себя от токсичной вони и, как я надеялся, от заражения. Осмотрелся вокруг, обшарив лучом фонаря по незнакомому помещению, в любой момент ожидая, что скрип повториться. При этом, стараясь не терять бдительности и быть наготове к возможному нападению.

Комната была пуста. Продолговатая. Широкая. С одним окном. Схожая по габаритам с гостинной нашей квартиры этажом выше. Но совершенно непохожая во всем остальном. Выполненная с изысканным вкусом. В минималистичном восточном стиле. Почти пустая и свободная от лишних вещей. Со светлыми однотонными обоями, украшенными вставками, выполненными из уложенных рядами бамбуковых стеблей. С тремя огромными, низко висящими белоснежными бумажными светильниками японского фасона. Со стоящим посреди комнаты, почти на уровне пола, журнальным столиком из куска неокрашенного дерева, на котором красовалась широкая белая чаша, казавшаяся изготовленной вручную. И с широким, таким же низко поставленным, диваном светло‑фисташкового оттенка. Идеально‑образцовая гостиная из модного журнала по дизайну интерьера!

Безупречность обстановки нарушалась лишь грязно‑бурой кляксой, красующейся на краю декоративного настила из циновки, которым был застелен пол под журнальным столиком. Я безошибочно признал в этой кляксе пятно крови. Старое. Засохшее. Пропитавшее циновку насквозь, заставившее ее прилипнуть к листам паркета. А еще, на широком диване, скрученными узлами, похожими на раскуроченное гнездо птицы, валялись покрывала и одеяла, перепачканные бурыми, желтыми и зеленоватыми пятнами и разводами.

И тут я снова услышал приглушенный скрип, который доносился до меня откуда‑то слева, из смежной комнаты, которая была скрыта от меня за закрытой дверью.

«Так‑таак‑таак‑та‑а‑а‑а‑а‑кхххххх…» – негромко заклокотало по квартире и я в очередной раз отметил про себя, что этот чавкающий и хлюпающий звук был намного слабее и выше, чем те, которые я слышал от тварей ранее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Пройдя на середину комнаты, я остановился в нерешительности. Обдумывая как поступить далее. Или сначала дать бой зверю, прячущемуся в соседней комнате. Или же первым делом проверить входную дверь, и выяснить безопасен ли путь наружу через подъездную лестницу вниз.

Дождавшись, пока скрип умолкнет и тишина снова наполнит квартиру, я решил все же начать с входной двери, рассудив, что лучшим выходом из положения, раз уж тварь пряталась в закрытой комнате и не пробовала прорваться в гостинную, было вообще не вступать с ней в бой. И если проход через подъезд чист, то проскользнуть через квартиру незамеченными, без необходимости шуметь, стреляя из ружья, и тем самым привлекая к себе внимание тварей, которые, как я надеялся, все еще сторожили меня этажом выше.

Определившись с подобным планом, я бесшумно двинулся к коридору, уверенно ориентируясь в чужой квартире, узнавая нужные повороты по знакомой планировке комнат. Приблизившись к массивной входной двери, обшитой мозаикой деревянных панелей, я опешил, заметив, что она была приоткрыта. Широкая щель сантиметров в десять или пятнадцать в ширину зияла тревожным черным прямоугольником, и по мере того, как я подбирался к ней ближе, то из этой щели до меня доносился монотонный шум, состоящий, если прислушаться, из «ансамбля» приглушенных чавканий и хлюпаний.

Еще до того, как подойти к входной двери вплотную, я уже понял, что путь спасения через подъезд был для нас закрыт. Они были там. И их было много. Их было так много, что часть орды, очевидно, не поместилась на площадке двенадцатого этажа и осталась в хвосте на одиннадцатом, а может растянулась и на этажах ниже. От осознания того, что ловушка вокруг нас сжимается и варианты выбраться из нее стремительно сокращаются, у меня тяжело потянуло под ложечкой, а кровь схлынула с похолодевшего лица.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Подойдя к двери, я осторожно прильнул к глазку. И убедился, что мои опасения были оправданны. Они действительно были там. Десятки мерзких тварей. Их желтые, светящиеся в темноте глаза, зловеще дрожали в черноте подъезда, поджидая меня. Выжидая, когда я сдамся и попаду в их вонючие лапы и пасти!

Потом я взялся за ручку двери и медленно потянул ее на себя, мягко закрыв входную дверь. И умудрился даже беззвучно справиться с защелкой, которая надежно заблокировала дверь, тем самым защитив мой тыл.

Покончив с входной дверью, я прошел обратно в гостиную, по пути случайно наступив в засохшее пятно крови на циновке. Вблизи осмотрел диван с кучей скомканных грязных одеял, от которых, как оказалось разило рвотными массами и калом, вонь которых проникла мне сквозь маску. Еще я обнаружил клоки черных волос, слежавшиеся среди одеял и застрявшие в щелях между подушками.

С отвращением я отвернулся от мерзкого зрелища и прошел к двери, ведущей в последнюю неисследованную мною комнату квартиры, за которой, как я предполагал, скрывалось существо, издававшее слабые хлюпающие звуки.

Я приготовился. Собрался. Глубоко вдохнул и выдохнул. Крепко сжал в руках ружье, с трудом подавив в себе внезапный ребяческий импульс прикинуться героем типичного американского боевика и с размаха ноги, обутой в тяжелые охотничьи ботинки на высокой подошве, одним ударом выбить тонкую межкомнатную дверь. Это было бы слишком громко. И глупо…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Напротив, я мягко взялся за ручку двери и медленно распахнул ее настежь…

Артем

БАМ‑БАМ‑БАМ!!! – вопили, орали и трещали барабаны, проверяя мое сердце на прочность, которое неистово колотилось, словно двигатель гоночной машины, входящей в последний круг перед финишем, когда водитель безжалостно давит на педаль газа в попытках выжать из болида последние силы.