Север и Юг - Элизабет Гаскелл

– Такие мысли и чувства входят в сердце. Я просто сделал предположение. Можешь считать его ошибочным. Прав я или не прав, нам нужно идти спать. Поэтому не нарушай свой ночной покой моими фантазиями и скороспелыми выводами. Я удаляюсь в свою комнату со спокойной совестью.

Мистер Хейл решил, что он не будет волноваться из-за какого-то бессмысленного предположения. Между тем он долго ворочался в кровати, заставляя себя не думать об этом.

На следующий день мистер Белл, прощаясь с Маргарет, попросил ее рассчитывать на его помощь и защиту в любых критических ситуациях, какими бы они ни были. Мистеру Хейлу он сказал следующее:

– Твоя Маргарет запала в мое сердце. Заботься о ней, поскольку она необычная девушка – слишком хороша для Милтона и фактически достойна только Оксфорда. Я имею в виду город, а не живущих там мужчин. Жаль, что мы пока не можем выдать ее замуж. Но если я найду достойного молодого человека, то обязательно привезу его к твоей юной леди – прямо как джинн из «Арабских ночей», который доставил принца Камар аз-Замана к принцессе Будур для их последующего обручения.

– Я умоляю тебя, не делай ничего подобного. Вспомни о свершившихся несчастьях. Кроме того, я не могу разлучиться с Маргарет.

– Да, немного подумав, я решил, что пусть она лучше еще десяток лет позаботится о нас, пока мы не превратимся в двух старых инвалидов. Серьезно, Хейл! Я хочу, чтобы ты покинул Милтон. Он непригоден для вас, хотя я рекомендовал его тебе в самом начале. Если бы вы переехали в Оксфорд, я бы проглотил свои сомнения и согласился жить при колледже, а вы с Маргарет поселились бы в нашем пасторате. Ты стал бы викарием и освободил меня от бедняков. Маргарет вела бы наше хозяйство: днем выполняла обязанности деревенской леди Баунтифул, а по вечерам читала нам книги на сон грядущий. Я был бы счастлив от такой райской жизни. Что ты думаешь об этом?

– Ничего хорошего, – решительно ответил мистер Хейл. – Я уже заплатил страданиями за самую большую перемену в своей жизни. Здесь я встречу смерть и буду погребен.

– Тем не менее я не откажусь от своего плана. Только больше не буду уговаривать тебя. Где Жемчужинка? Маргарет, подойди и поцелуй меня на прощание. Помни, дорогая, где ты можешь найти настоящего друга. Все мои возможности к твоим услугам. Ты мне как дитя. Не забывай об этом. Благослови тебя Бог!

Мистер Хейл и Маргарет вернулись к тихой и монотонной жизни, которую они вели до этого времени. В их доме больше не было больной и связанных с ней страхов и надежд. Даже Хиггинсы, так долго занимавшие важное место в их умах, казалось, отступили в тень повседневной рутины. Оставшиеся без матери дети Бушера нуждались в заботе, поэтому Маргарет часто приходила к Мэри Хиггинс, которая ухаживала за малышами. Две семьи теперь жили в одном доме. Старшие дети посещали школу для бедных, а о младших ребятишках, когда Мэри была на работе, заботилась добрая соседка, чья смекалка во время смерти Бушера так понравилась Маргарет. Конечно, ей платили за помощь. Во всем, что касалось сирот, Николас проявлял серьезность и здравый расчет, что совершенно не вязалось с его прежними эксцентричными поступками. Он был настолько поглощен работой, что в зимние месяцы Маргарет почти не видела его. Когда же они встречались, Хиггинс всегда недовольно морщился при упоминании имени отца детей, которых он так сердечно принял под свою опеку. О мистере Торнтоне он тоже говорил с большой неохотой.

– Сказать по правде, Торнтон не понятен мне. Он будто состоит из двух личностей. Одна из них знакома мне с давних пор. Это хозяин фабрики. Другая не имеет в себе и унции хозяйского характера. Как эти два человека уживаются в одном теле – загадка для меня. Но я когда-нибудь разгадаю ее. Между прочим, он часто приходит к нам. Это, как я понял, тот парень, который не хозяин. Похоже, он тоже заинтригован моей персоной – сидит, слушает меня и смотрит, будто я какое-то странное животное, недавно пойманное в далекой стране. Но я не смущаюсь. Тут нужно нечто невероятное, чтобы смутить меня в моем доме. Иногда я делюсь с Торнтоном своими мыслями, о чем ему было бы лучше услышать в молодые годы.

– И он позволяет вам это? – спросил мистер Хейл.

– Я не сказал бы, что все преимущества на его стороне. Мне кажется, я понемногу улучшаю его характер. Иногда он грубит, и поначалу это неприятно выглядит, но потом, когда разжевываешь его слова, они имеют в себе вкус горькой правды. Он придет сегодня вечером. Его не устраивает, как наших детей учат в школе. Он хочет проверить их знания.

– Что они изучают… – произнес мистер Хейл, но Маргарет коснулась его руки и кивнула на часы.

– Уже почти семь, – сказала она. – Вечера становятся длинными и темными. Пойдемте, папа.

Маргарет не могла свободно дышать, пока они не удалились от дома. Затем, успокоившись, она пожалела о своей спешке, поскольку в последнее время они видели мистера Торнтона очень редко. Если бы он пришел к Хиггинсам, она с удовольствием повидалась бы с ним.

Да, он приходил очень редко и только ради уроков. Мистера Хейла огорчало равнодушие мистера Торнтона к греческой литературе, которая не так давно была его любимым предметом. Теперь перед началом занятий от него часто приходили торопливые записки, в которых сообщалось, что он занят и не может прийти этим вечером. И хотя большую часть дня мистер Хейл проводил с другими учениками, никто из них не мог занять в его сердце место, отданное мистеру Торнтону. Он пребывал в печали от столь явного охлаждения их дружеских отношений и стал задумываться о причине, которая привела к таким переменам.

Однажды вечером, когда Маргарет занималась своим рукоделием, мистер Хейл напугал ее внезапным вопросом:

– Дорогая, ты могла бы допустить такую мысль, что мистер Торнтон неравнодушен к тебе?

Он покраснел от смущения. Идея, высказанная мистером Беллом, не давала ему покоя. Слова слетели с его уст прежде, чем он понял, что натворил. Дочь молчала, однако по наклону ее головы он уже догадывался, каким будет ее ответ.

– Да, могла бы, – сказала она. – Папа, я давно должна была рассказать вам об этом.

Опустив рукоделие на стол, она закрыла лицо руками.

– Нет, дорогая. Не считай меня чрезмерно любопытным. Я уверен, ты открыла бы мне этот секрет, если бы знала, что можешь ответить ему взаимностью. Он сделал тебе предложение?

После некоторой паузы дочь произнесла тихо и неохотно:

– Да.

– Ты отказала ему?

Ответом был долгий вздох, после которого последовало другое беспомощное «да». Но прежде чем мистер Хейл успел заговорить, раскрасневшаяся Маргарет приподняла голову и, посмотрев ему прямо в глаза, сказала:

– Вот, папа, вы все и узнали. Я не хотела бы раскрывать детали, потому что они причиняют мне боль. Каждое слово и действие, связанное с его предложением… они так невыразимо печальны для меня, что мне невыносимо думать о них. Ах, папа, простите, что из-за меня вы потеряли друга. Мне очень жаль, но я ничем не могу вам помочь.

Она села на пол и положила голову ему на колени.

– Мне тоже жаль, моя дорогая. Мистер Белл так напугал меня, рассказав о своем предположении…

– Мистер Белл? Он догадался об этом?

– Может быть, совсем немного. Он решил, что ты… И как только я могу говорить такое! Он сказал, что ты весьма расположена к мистеру Торнтону. Я знаю, что это не так. Все это лишь воображение моего приятеля. Я знаю твои истинные чувства и понимаю, что мистер Торнтон не мог тебе понравиться. Извини меня за прямоту.

Несколько минут они сохраняли молчание. Ласково погладив ее щеку, мистер Хейл изумился тому, что лицо его дочери было мокрым от слез. Маргарет тут же вскочила на ноги и, через силу улыбаясь, начала говорить о Ленноксах. Она так настойчиво хотела сменить тему, что ее мягкосердечный отец не стал возвращаться к прежнему разговору.

– Завтра – представляете, завтра – они приедут в особняк на Харли-стрит! О, как это чудесно! Интересно, какую комнату они превратят в детскую? Тетя Шоу будет счастлива, что в их доме появится ребенок. Вы только подумайте! Эдит – мама! А чем теперь займется капитан Леннокс? Ведь он уволился из армии.

– Вот что я тебе скажу, – произнес отец, стараясь поддержать вновь затронутую тему. – Я спокойно могу обойтись без тебя пару недель, а ты за это время съездишь в Лондон и повидаешься с нашими путешественниками. Возможно, тебе удастся поговорить с мистером Генри Ленноксом. Проведя с ним получасовую беседу, ты узнаешь о шансах Фредерика больше, чем из дюжины адвокатских писем. Таким образом, ты объединишь удовольствие с важным делом.

– Нет, папа, ты не сможешь обойтись без меня. И, главное, я не хочу оставлять тебя одного.

Немного помолчав, она печально добавила:

– Я теряю надежду на новую встречу с Фредериком. Он мягко подводит нас к этому в своих письмах, однако уже понятно, что сам мистер Леннокс тоже не верит в успех. Он не может отыскать свидетелей по прошествии стольких лет. Надежда была так дорога и мила нашим сердцам, как и многие другие ожидания, но, увы, она оказалась мыльным пузырем, который лопнул. Мы должны утешиться радостью, что наш Фредерик нашел свое счастье. Поэтому давайте дорожить друг другом. И больше не обижайте меня, говоря, что вы можете обойтись без моей помощи. Я знаю, что это не так.