Скрытый космос. Книга 4. (1969-1978) - Николай Каманин

10 июня.

На посадочной комиссии уточнили ресурсы «Союза-11» по СЖО, запасам питания и горючего. Оказалось, что запасы вполне достаточны: после расстыковки со станцией «Союз-11» может автономно летать 57 часов, причем горючего должно хватить на ориентацию и два включения ТДУ в посадочном режиме.

К. П. Феоктистов предложил резко сократить переговоры экипажа «Салюта» с «землей». Надо признать, что лишних разговоров во время сеанса связи ведется много. Константин Петрович считает, в частности, что нет никакой надобности ежедневно передавать на борт станции сообщения по формам 14 и 23 со сведениями, необходимыми экипажу на случай вынужденной посадки (номер витка и его начало, отсчитываемое от экватора; время входа в тень; время выхода из тени; способ ориентации по-посадочному; время включения ТДУ и пр.). Все эти данные экипаж может получить, используя бортовой глобус. Точность данных, получаемых по глобусу, несколько хуже, но она вполне достаточна для осуществления срочной вынужденной посадки. Мнения специалистов на этот счет разошлись: решили узнать соображения членов экипажа по данному вопросу и осуществить два-три небольших эксперимента по проверке точности показаний бортового глобуса.

11 июня.

Проснулся в 5 часов, пробежал 6 километров, искупался в море. Утро хмурое: туман, земля парит (последние два дня шли дожди).

Виктор Горбатко доложил с КП: «Экипаж выходил на связь, на борту станции все в порядке».

В 10:00 я с группой офицеров вылетаю в Москву, Керимов и Мишин вылетят в 14:00. На КП я оставляю за себя А. Г. Николаева, а через пять дней вернусь в Евпаторию и буду здесь до окончания полета экипажа Добровольского.

12 июня. Москва.

С 28 мая по 11 июня был на космодроме и в Евпатории — участвовал в подготовке и осуществлении пуска «Союза-11» с космонавтами Добровольским, Волковым и Пацаевым на борту. Волнений, как всегда, было много, но к общей радости (и моему изумлению), старт «Союза-11», его стыковка с «Салютом» и пять суток работы экипажа Добровольского на станции прошли просто отлично, каких-либо серьезных замечаний по работе техники пока не было и нет.

Сегодня в восемь часов утра Николаев доложил из Евпатории, что на борту «Салюта» все в порядке. За прошедшие одиннадцать лет я впервые нахожусь в Москве во время пилотируемого полета и чувствую себя как-то не совсем удобно — мне неловко перед летающим в космосе экипажем. 16 июня я вернусь в Евпаторию и буду на КП до окончания полета. Уверен, что за пять дней моего отсутствия на КП ничего плохого на станции не произойдет. Я обязал Николаева ежедневно по два-три раза сообщать мне о ходе полета, а в случае возникновения каких-либо трудностей — докладывать немедленно в любое время суток.

В Москве за Главкома остался генерал А. Н. Ефимов (маршал Кутахов и его заместители находятся в Крыму на военном учении «Юг», проводимом лично министром Гречко). Я был у Ефимова, доложил ему о ходе полета экипажа Добровольского на «Салюте» и о своем намерении возвратиться в Евпаторию. Ефимов ни звука не проронил по поводу вызова В. А. Шаталова в ЦК КПСС для переговоров о назначении его на мою должность. Правда, я и без Ефимова хорошо знаю, что такие переговоры уже состоялись. Ну что же, Шаталов достоин выдвижения, я сам рекомендовал его кандидатуру Кутахову. Я люблю свою работу и чувствую в себе достаточно сил, чтобы еще лет пять потрудиться на «космической ниве». Думаю, что меня могли бы и оставить на службе, если бы вдруг мне пришло в голову высказать такое желание, но я не стану этого делать: работать с Кутаховым трудно, и я без сожаления расстанусь с ним.

В 11 часов звонили из Евпатории Николаев и Трегуб — оба подтвердили, что полет станции проходит успешно. Трегуб просил направить в Евпаторию экипажи Филипченко, Лазарева и Воробьева, предназначаемые для очередных полетов на «Союзах».

15 июня.

Весь вчерашний день провел в Звездном. Беседовал с Шаталовым — он рассказал о своих поездках в ЦК и в Главное управление кадров. Судя по всему, уже в июле будут закончены все формальности, связанные с освобождением меня от должности помощника Главкома ВВС и назначением на нее Шаталова, кандидатура которого была одобрена начальником административного отдела ЦК и секретарем ЦК Д. Ф. Устиновым.

Провел совещание с участием Кузнецова, Крышкевича, Пашкова, Шаталова, Леонова и Поповича. Рассмотрели состояние готовности экипажей для ДОС и «Союзов», решили сформировать несколько новых экипажей. Для «Союзов» сформировали шесть экипажей: № 18 — Филипченко и Гречко; № 19 — Лазарев и Макаров; № 20 — Воробьев и Яздовский; № 21 — Яковлев и (предварительно) Порваткин; № 22 — Коваленок и (предварительно) Исаков, № 23 — Щеглов (фамилия второго члена экипажа в тексте рукописи не указана. — Ред.). Для орбитальных станций «Салют» наметили сформировать пять экипажей: 1) Леонов, Рукавишников, Колодин; 2) Губарев, Севастьянов, Воронов; 3) Климук, Артюхин…; 4) Быковский, Алексеев…; 5) Горбатко…… (в состав трех последних экспедиций также должны быть включены космонавты от ЦКБЭМ).

Экипажи Леонова и Губарева будут полностью подготовлены к полету на «Союзе-12» к 30 июня, в первых числах июля им предстоит вылет на космодром. Пуск «Союза-12» возможен в период между 15 и 20 июля. Вчера Леонов опять проявил мальчишество: после совещания он обратился ко мне с просьбой разрешить ему в первых числах июля съездить на два-три дня в ГДР. «Если не хочешь поставить себя в глупейшее положение, — сказал я Леонову, — то никому не говори об этом своем желании. Но знай, что я буду категорически против твоей поездки в ГДР». Остается чуть больше двух недель до вылета на космодром, а командир «Союза-12» думает не столько о полете в космос, сколько о вручении своих картин Дрезденской галерее.

Сегодня звонил К. А. Керимов, он интересовался временем моего вылета в Евпаторию. Я ответил, что вылетаю завтра и буду оставаться на КП до посадки «Союза-11». «Когда вы находитесь на КП, я чувствую себя увереннее и спокойнее», — сказал Керим Алиевич, заканчивая наш разговор.

16 июня. Москва-Евпатория.

Сегодня в 14:00 я возвращаюсь в Евпаторию. До вылета я должен побывать еще в ЦПК.

Ночевал на даче, проснулся в 5 часов и вышел в сад. Прекрасное утро, чудесная зелень — сейчас этот уголок Подмосковья кажется мне частичкой рая. На нашем доме поселились четыре семьи ласточек, в саду много скворцов, есть даже «свои» скворцы, прилетающие к нам из года в год. До завтрака часа два косил траву. В 8:30 Муся, Оля и Коля проводили меня за ворота дачи.

Перед отлетом в Евпаторию я снова побывал в ЦПК, где узнал печальную весть: вчера на 70-м году жизни скончался академик Василий Васильевич Парин, с которым мы сотрудничали более десяти лет. Вместе с Яздовским, Газенко, Сисакяном и другими учеными Парин закладывал основы космической медицины.

Беседовал с Павлом Поповичем — он жаловался на плохое состояние дел со строительством «Алмаза». Челомей часто и подолгу болеет, а его заместители не горят желанием драться за свое детище. Сейчас, когда «Салют» уже летает в космосе, Мишин еще настойчивее напирает на Устинова и Смирнова, добиваясь закрытия челомеевской программы «Алмаз» и расширения своей программы «ДОС-7К». Пока ему разрешили строить только четыре экземпляра ДОС, но он намеревается получить заказ на изготовление десяти экземпляров. Борьба Мишина против строительства станции «Алмаз» и корабля ВИ наносит нашей оборонной программе трудно восполнимый урон.

Павел Попович и Виталий Севастьянов подробно рассказали мне о своей поездке во Францию и встрече там с экипажем «Аполлона-14».

Провел беседу с Евгением Хруновым — он просил ориентировать его по ряду вопросов, связанных с предстоящей ему поездкой в США.

Незадолго до отъезда из Центра на аэродром у меня состоялся нелегкий разговор с Борисом Волыновым, который уже второй год командует отрядом слушателей-космонавтов. Назначая Волынова на это «тихое» место, я откровенно объяснил ему, что в ближайшие два-три года его не разрешат послать в новый космический полет и будут ограничивать в выездах за границу. В ЦК (Сербин) и ВПК (Царев) мне довольно прозрачно намекнули на то, что еврейские родственники Волынова «будут висеть на нем тяжелым грузом». Волынов, однако, не хочет мириться с обидными ограничениями и при каждой встрече со мной просит включить его в один из экипажей, готовящихся к очередным полетам. Сегодняшняя наша беседа была предельно откровенной и потому особенно трудной — я пытался убедить Бориса, что в сложившейся обстановке ему лучше пока не напоминать о себе и не настаивать на новом полете. Я, правда, не уверен, что после этой беседы он прекратит поиски ответа на мучительное для него «почему?»…

…Евпатория. 23:00. Только что вернулся с КП после переговоров с Добровольским и Пацаевым (Волков отдыхает). Чувствуется, что космонавты очень устали. На мой вопрос об обстановке на станции и самочувствии экипажа Добровольский ответил: «На борту почти нормально. Вероятно, мы сможем продолжать полет».