Скрытый космос. Книга 4. (1969-1978) - Николай Каманин

20 мая.

Неделю назад Муся перенесла острый гипертонический криз: артериальное давление подскочило у нее от 130/70 до 220/110. До вчерашнего дня мне казалось, что она уже на пути к полному выздоровлению, но мои надежды не оправдались: вчера вечером ей опять стало плохо. Главная причина болезненного состояния Муси — повышенная нервозность: ее выводит из равновесия любая мелочь, но особенно сильно она нервничает из-за внучки Оли. Надо признать, Ольга плохо воспитана, своенравна, непочтительна со старшими, невнимательна и мало работает над собой — все ее интересы ограничиваются нарядами, побрякушками и телевизором. Правда, она очень способная и хорошо рисует, но у нее много лени. Вчера у меня с Олей был очень серьезный разговор, придется мне и впредь уделять побольше внимания воспитанию внучки и внука.

ТАСС сообщил о запуске «Марса-2». Несколько дней назад у нас, так же, как и в США, был неудачный пуск ракеты к Марсу (на орбите не включился разгонный блок), были неудачи с «Марсами» и раньше. В этом году планировалось одну станцию вывести на орбиту спутника Марса, а две посадить на его поверхность, причем предполагалось, что радиосигналы от двух последних станций будут ретранслироваться на Землю искусственным спутником Марса. Недавний отказ разгонного блока марсианской ракеты нарушил четкий план экспедиции, но будем надеяться, что «Марс-2» и стартующий за ним 28 мая «Марс-3» выполнят свои задачи.

Сегодня Главком весь день был занят подготовкой к докладу руководителям партии и правительству о состоянии и перспективах развития военной авиации. Завтра на полигоне во Владимировке должен состояться показ авиационной техники на земле и в воздухе.

Заходил ко мне маршал С. И. Руденко. Говорили с ним о монинской академии, об освоении космоса и о новом руководстве ВВС. В откровенной беседе больше всех досталось Мишину и Кутахову.

Несколько раз звонили Валя и Андриян. Им надо 22 мая вылетать в Болгарию, а решения ЦК до сих пор нет (оттуда мне сообщили: «Ждите, решение будет»). Поразительный бюрократизм: аппарат ЦК целый месяц не может оформить решение, санкционированное Л. И. Брежневым.

21 мая. Тюра-Там.

Космонавты Береговой, Леонов, Кубасов, Колодин, Добровольский, Волков и Пацаев вместе со мной прилетели на космодром в кратковременную командировку, главная цель которой — дать экипажам практику работы с модифицированной системой стыковки. Оказалось, что комплект «Игла», ранее установленный на «Союзе-11», опять отказал — его сняли и отправили в Москву на проверку. На корабле смонтирован новый комплект, осуществлены все доработки по системе «Игла» и установлен дополнительный пульт для управления стыковкой.

В этот день военно-строительное управление полигона справляло свой двадцатилетний юбилей. На аэродроме нас встретила целая делегация строителей во главе с генералом Гуриным — они настойчиво просили космонавтов быть у них на торжествах. Строителей Байконура мы все очень уважаем — они в труднейших условиях делают все необходимое для обеспечения нормальной работы многочисленных служб космодрома, для улучшения быта его сотрудников и «гостей». Отказать строителям в их просьбе было неудобно, но, поскольку космонавты совершенно не располагали свободным временем, пришлось отправить на праздник одного Берегового, а экипажи сразу же поехали на вторую площадку.

С 20 до 24 часов местного времени оба экипажа проводили тренировки в корабле «Союз-11», проверяли все средства связи, работали с «Иглой». Я наблюдал за тренировкой экипажа Леонова — действия его были уверенными, сбоев в работе техники тоже не было. Для космонавтов, да и для меня, этот прилет на космодром оказался очень полезным: мы убедились в работоспособности новых стыковочных узлов, проверили усовершенствованные способы проведения завершающих операций причаливания. Разумеется, стопроцентной гарантии в том, что «Игла» вновь не подведет нас, мы не имеем, но сегодня шансов на успех больше, чем вчера.

22 мая. Тюра-Там — Москва.

Вчера, вернее сегодня, лег спать в час ночи, а в семь утра был уже на ногах. Ребята еще спали — я разрешил не поднимать их раньше восьми. В 7 часов температура воздуха была +22 градуса, при такой температуре бегать тяжеловато, но я все же пробежал обычные пять километров. День обещал быть жарким (в 9:30, когда мы выезжали на аэродром, было уже +30).

Ровно в 10:00 наш Ту-104 взлетел и взял курс на Москву. Как правило, я не разрешаю летать двум (и более) космическим экипажам на одном самолете, но сегодня со мной на одном самолете возвращаются оба экипажа — второй пришлось оставить для Берегового, вылетающего сегодня ночью…

…Москва встретила нас прохладной дождливой погодой. Генерал Л. И. Горегляд доложил по телефону, что Главком на месте, а генерал Ефимов еще в Египте. По словам Горегляда, показ авиационной техники Брежневу и другим высоким руководителям прошел хорошо. Леонид Иванович сообщил также, что Кутахов приказал до своего отъезда в Париж 25 мая оформить приказом назначение генерала А. Г. Николаева на должность инспектора по космосу в состав моего аппарата. В свое время я просил ввести для Николаева генеральскую должность, но Главком решил, по-видимому, форсировать омоложение моего аппарата и в ближайшее время освободить меня и Горегляда от занимаемых должностей. Не стану кривить душой, мне жаль уходить от активной работы, но я подготовил себя к этому событию, да и работать под руководством Кутахова нет никакого желания.

25 мая.

Главком улетел сегодня во Францию вместе с делегацией МАП, в состав которой входит и летчик-космонавт Севастьянов. Вчера Севастьянов был у меня и просил разрешения оставаться во Франции до закрытия авиационной выставки (Мишин отпустил его только на два дня). Дело в том, что Севастьянов включен в состав четвертого экипажа ДОС и поэтому не следовало бы посылать его в зарубежную командировку. Однако поскольку решение ЦК о поездке Севастьянова состоялось, то было бы целесообразно дать ему возможность посмотреть выставку и вместе с Поповичем и экипажем «Аполлона-14» выступить 2 июня по французскому телевидению. После того, как Мишин вынужден был согласиться с моими доводами, я отправил в Париж телеграмму Зорину: «Летчику-космонавту Севастьянову разрешено остаться до окончания салона».

Сегодня на космодром отправляется наша передовая команда, а завтра туда вылетают Керимов и члены Госкомиссии. Я вместе с космонавтами и специалистами ВВС полечу в Байконур 28 мая.

27 мая.

Сегодня у меня был М. Ф. Ребров. Мы с ним готовим небольшую книжку о полете орбитальной станции «Салют» и кораблях «Союз-10» и «Союз-11». Ребров — очень способный журналист, влюбленный в космос и космонавтов, более десяти лет мы работаем вместе и довольны друг другом. Сегодня Михаил Федорович рассказал мне много интересного о своих беседах с П. И. Колодиным и В. Г. Лазаревым. В оценке личности Колодина наши мнения совпали: Колодин способен выполнить космический полет, но после полета он может стать вторым Волковым (космонавт В. Н. Волков болтлив, излишне самоуверен и часто выступает в роли всезнайки). Что же касается Лазарева, то как космонавту и просто человеку я не поставил бы ему больше «четверки», но Ребров считает, что он заслуживает более высокой оценки. Как и многие другие, Ребров нелестно характеризует генерала Н. Ф. Кузнецова, а я уже давно пришел к твердому убеждению, что Кузнецов — плохой руководитель космонавтов. В интересах дела его давно надо было освободить от должности начальника Центра, я неоднократно настаивал на необходимости такого решения, но маршал Кутахов всякий раз уступал нажиму со стороны защитников Кузнецова из ЦК и ВПК.

Принимал у себя специалистов из Министерства внешней торговли. Речь шла об оформлении заказа шведской фирме на изготовление центрифуги ЦФ-18. Решение ЦК о закупке ЦФ-18 было принято три года назад, но на 1969–1970 годы Госплан не выделил необходимых средств. Заказ на строительство центрифуги нам разрешили оформлять только сейчас — после трех поездок в Швецию и во Францию. При оформлении заказа мы встречаем большие препятствия теперь уже со стороны ВВС и Министерства обороны. На закупку ЦФ-18 правительство отпустило 12 миллионов рублей золотом, но трех миллионов, необходимых для строительства здания центрифуги, нам пока не дают. Надо иметь поистине стальные нервы, чтобы пробиться через все эти преграды…

28 мая. Тюра-Там.

Около 22:00 местного времени вся наша экспедиция на трех самолетах Ту-104 прилетела на космодром. Со мной прилетели Леонов, Кубасов, Колодин, Добровольский, Волков, Пацаев, Шаталов, Елисеев и Рукавишников (экипаж Шаталова я взял на космодром для консультаций и передачи опыта экипажу Леонова). Кроме космонавтов прилетели генерал-полковник Пономарев, генерал-майор Кузнецов, врачи, инженеры, методисты — всего 46 человек.