Тьма в бутылке - Юсси Адлер-Ольсен

«Хорошенько подумай, — много раз повторял он самому себе. — Поступай правильно. Никакой поспешности, о которой потом придется жалеть».

Он вырулил на проселочную улицу. Кивнул в ответ людям, поздоровавшимся с ним, и въехал в ворота, ощущая на плечах тяжесть надвигающейся катастрофы.

Он действовал открыто. Так что зоркие глаза ястребов могли видеть все его действия с огромного расстояния. Едва ли эпизод в Королевской больнице мог пройти неудачнее.

Взглянул на качели, висевшие на веревках. Менее трех недель назад он повесил их на эту березу. Предвкушение летнего времени, когда они будут раскачивать малыша, оборвалось. Он подобрал из песочницы маленький красный совочек и ощутил, как его охватывает грусть. Чувство, не испытываемое им с детского возраста.

На секунду он присел на садовую скамейку и закрыл глаза. Несколько месяцев назад здесь пахло розами и женским теплом. Он почти ощущал тихую радость, охватывающую его, когда детская ручонка обвивалась вокруг его шеи, когда легкое дыхание сына касалось его щеки.

«Хватит!» — приказал он сам себе и покачал головой. Это уже прошлое. Как и многое другое.

В том, что его жизнь стала тем, чем она стала, виноваты только его родители. Родители и отчим. Но с тех пор он отомстил неоднократно. Сколько раз он наносил сокрушительные удары мужчинам и женщинам, точно таким же, как эти три человека! Так о чем тут сожалеть?

Нет, в любом поединке жертва неизбежна. Так что ему придется с этим жить. Он бросил пластмассовый совочек в траву и встал. Впереди ждут новые женщины. Ведь Бенджамину нужна достойная мать. Если бы он заполучил все свои активы и удачно реализовал их, они могли бы отлично устроиться где-нибудь в мире, до тех пор пока не настало бы время продолжить миссию и зарабатывать деньги.

А теперь ему приходилось иметь дело с реальностью.

Исабель выжила и уже выздоравливала. Ее брат является полицейским и присутствовал в больнице во время его визита. Тут заключалась самая большая угроза. Теперь он знал этих людей. Они создадут собственную миссию, которая будет состоять в его поисках. Однако у них ничего не получится, уж он позаботится об этом.

Медсестра, которую он повалил, запомнит его. Впредь всякий раз, сталкиваясь лицом к лицу с незнакомым человеком, обладающим странным взглядом, она будет отступать. Шок от удушения засядет в ней очень глубоко. Ее доверие к людям отныне подорвано. Он станет последним человеком на свете, которого она позабудет. Всегда помнить о нем будет и секретарша. Но этих двух он ни в коей мере не боялся. В конце концов, они понятия не имеют о его истинной внешности.

Он встал перед зеркалом и рассматривал свое лицо, стирая грим.

Он обязательно справится. Кому, как не ему, быть осведомленным о людской наблюдательности? Если все лицо изрыто глубокими морщинами, люди замечают только морщины. Если жестокий взгляд прячется за очками, тебя ни за что не узнают без очков. Будь у тебя уродливая огромная бородавка, народ стопроцентно заметит ее, но, как ни странно, не придадут значения, если ты от нее вдруг избавишься.

Определенные вещи маскируют, иные — нет, но ясно одно: лучше всего маскирует то, в чем выглядишь совершенно заурядно, ибо заурядное в облике сложнее всего заприметить. И именно в заурядностях он был большим специалистом. Обозначь морщины в нужных местах, наложи тени на лицо и вокруг глаз, зачеши волосы в другую сторону, немного поманипулируй с бровями, цветом кожи и состоянием волос, обозначь возраст и степень здоровья, и результат, скорее всего, окажется ошеломительным.

Сегодня он предстал как господин «кто угодно». Они запомнят его возраст, диалект и темные очки. Узкие или пухлые у него губы, округлые или острые скулы, — этого они не вспомнят. Поэтому он был уверен в себе после этой вылазки. Естественно, они не забудут о произошедшем и вспомнят некоторые черты его лица, но не узнают его, увидев в реальной жизни.

Нет-нет, пускай начинают расследование, какое им вздумается, им все равно толком ничего не известно. Дом в Ферслеве и фургон уничтожены, он действовал по горячим следам. Исчезновение простого человека, живущего на одной из обычных улиц в Роскиле. Мужчины, живущего в одной из миллионов вилл в этой маленькой стране.

Спустя несколько дней, когда Исабель заговорит, они наверняка узнают, чем занимался этот человек все эти годы, но так и не узнают, кто он такой. Об этом знал лишь он сам, и нужно, чтобы так было и впредь. Однако обсуждения истории в СМИ не избежать. Причем подробного и обстоятельного. Они захотят предупредить потенциальных жертв, а следовательно, нужно будет на какое-то время приостановить свою деятельность. Вести скромный образ жизни на накопленные средства и подыскивать себе новые точки базирования.

Он оглядел свой аккуратный дом. Несмотря на то, что жена поддерживала порядок и исправно вела хозяйство, как и несмотря на то, что они вкладывали немалые деньги в ремонт, момент для продажи был не самый подходящий, учитывая кризисные времена, однако продать дом было необходимо.

По собственному опыту он знал — решив исчезнуть, нельзя довольствоваться сожжением пары мостов. Новый автомобиль, новый банк, новое имя, новый адрес, новый круг общения. Сменить нужно было всё без исключения. Только приготовьте хорошее объяснение для окружающих, чтобы они поняли, почему ты решил исчезнуть, и все получится. Новая работа за границей, приличные деньги, хороший климат… Каждый поймет. И никто не удивится.

Короче говоря, ни единого поспешного и иррационального поступка.

Он остановился в дверном проеме перед горой ящиков и несколько раз громко позвал жену. Простояв несколько минут и не дождавшись никаких признаков жизни с ее стороны, отвернулся и ушел.

Это его удовлетворило. Усыпив любимого питомца, мало кто потом долго убивается; примерно то же он испытывал в настоящий момент. Теперь всё в прошлом. Почти то же самое.

Вечером, по окончании турнира по боулингу, он загрузит труп в машину, отвезет в Вибегорден и все уладит. Жена и дети должны быть уничтожены. И как только их тела растворятся и нефтяной бак очистится спустя пару недель, все будет в порядке.

Его теща получит от дочери слезливое прощальное письмо. Из письма станет понятно, что плохие отношения между матерью и дочерью повлияли на принятое решение об эмиграции, и что как только раны будут исцелены, с ней свяжутся.

А когда неизбежно наступит время, когда теща начнет беспокоиться, а возможно, даже выскажет некие подозрения, он вернется домой и заставит ее написать собственную предсмертную записку. Ему не впервой пичкать человека снотворным.

Но для начала он уничтожит коробки, отремонтирует и продаст автомобиль и выставит дом на продажу. Затем отыщет в «Гугле» комфортабельный коттедж на Филиппинах, заберет Бенджамина, уверит сестру, что та по-прежнему будет получать от него деньги, а потом через всю Европу доберется до Румынии в какой-нибудь старенькой развалюхе, которую можно будет бросить на любой улице, зная, что вскоре ее разберут по винтику.

Билеты на самолет, выписанные на новые имена, никому не скажут ничего о том, кто они такие в действительности. Нет-нет, никто не заподозрит ни в чем маленького мальчика и его отца, направляющихся из, скажем, Софии в Манилу. Подозрения могли бы возникнуть, если бы они ехали в обратную сторону.

Четырнадцать часов полета — и вот оно, будущее.

Он вышел в коридор и взял сумку для боулинга «Эбонит». В ней лежало оборудование, предназначенное для триумфа, — в победах не было недостатка на протяжении многих лет. Если ему и придется скучать по чему-то из прошлой жизни, то именно по этому.

На самом деле никто из товарищей по команде его не волновал. Несколько из них были настоящими идиотами, которых он с удовольствием заменил бы другими. Все они являлись простыми людьми, с незамысловатыми идеями и примитивным образом жизни. С обычной внешностью и обычными именами. Да они могли быть кем угодно, главное — тот факт, что они занимали тот престижный уголок в общей классификации, куда попадали лишь набиравшие в среднем более двухсот двадцати пяти баллов. Звук десяти кеглей, одновременно падающих в аппарат, был звуком успеха, и так воспринимали его все шестеро.

Вот тут и заключалась вся тонкость.

Команда выходила на дорожку, чтобы завоевать ее. Поэтому он приезжал туда на каждый турнир. Приезжал ради самого турнира и, естественно, ради Папы, его особого друга.

— Эй! — крикнул он, подойдя к барной стойке. — Сидите тут? — Как будто они собирались сидеть в другом месте.

Товарищи по команде подняли руки, и он хлопнул каждого по ладони.

— Что пьете? — поинтересовался он. Это был своеобразный пароль-приветствие для собравшихся. Как и товарищи, перед соревнованием он предпочитал минеральную воду. Чего не скажешь о противниках. И это было их ошибкой.