Апокалипсис в шляпе, заместо кролика - Игорь Сотников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты прав. – Говорит Валентин. – Его там действительно никто не ждёт. – И на этом как бы всё, а дальше Ромыч сам догадывайся, как его там, в редакции, не ждали: С вывеской на дверях «Посторонним вход запрещён», или наглухо закрытыми дверями.
– Наверное, первый вариант. – Так про себя решил Ромыч, потому что такой вариант развития отношений с дверью бродяги ему был ближе. Так бродяга, ещё питая в себе надежду на своё ожидание в редакции газеты, – не каждый раз наткнёшься на такой знаковый, какой я представляю собой материал, так и вижу заголовки газеты: «Находка, а пока что потеря века», «Кто на самом деле есть этот человек-загадка?», «Миллион тому, кто разгадает головоломку человека-загадки», – и находясь на подъёме, за всеми этими мыслями и не заметил, как своим носом уткнулся в двери той самой редакции, где его пока фактически не ожидали, но так-то каждый день и с самого своего открытия ожидали подобного ему к ним заявления.
А как только он в крайнем для себя удивлении упёрся носом и взглядом не в аппетитную грудь местной корректорши Анжелы, выдвинутую для его встречи всем редакторским коллективом, – не ударь, дура, в грязь лицом, и расстегни на блузке пуговичку, как-никак к нам пожалует что ни на есть сенсация, которая, как минимум, год тут всех нас вместе взятых будет кормить, – а в дверь редакции, которая по его либеральному мнению, всегда должна быть с размахом распахнута перед всякой либеральной мыслью и перед её носителем, а тут такое закрытое дело, что не захочешь, а сперва подумаешь, что ещё есть такие странные места в нашем Царстве-государстве, как здесь, где свободная мысль зажимается оковами традиционализма и консерватизма.
Но эта мимолётная мысль наскоро выветрилась из головы бродяги, который, что для него очень печально, иногда позволяет себе такие, с таким упадочным настроением выходки в сторону свободомыслия, которую собой отождествляют рупоры мысли, журналисты. Правда к этому он пришёл не на основе внутренней борьбы за свои идеалы свободы и либеральную позицию, а на это его навела вывеска на дверях редакции: «Посторонним вход запрещён».
– Это не про меня. – Самоуверенно отмахнулся бродяга от подающего надежды на ваше понимание посыла с этого объявления, и вперёд, толкать дверь. А она, падла, не поддаётся, и тогда бродягу начинают обуревать сомнения – а не завелись ли в редакции газеты, рядящиеся под креативный класс скрытые провокаторы и иждивенцы прогресса, которым всякая конкуренция, как кость в горле, вот и они ставят вот такие препятствия на пути сюда в редакцию, людям свободной мысли.
И скорей всего это так. Что, тем не менее, нисколько его не приближает к делу открытия дверей. А орать и долбиться в дверь он не обучен своим воспитанием интеллигента. – Да и потом никак и не оправдаться, когда с помощью такого инструмента пролетариата прорвёшься в стены редакции. – Достаточно грамотно рассудил бродяга. – Скажут, а вернее, сразу мне укажут с порога на мою настоящую сущность: «А вас что, батенька, грамотности не обучали?», – очень утверждающе спросят с бродяги с кривизной в лице из редакции, – фи, бидло, как есть бидло, и моя тошнота тому подтверждение.
– Не без этого. – С достоинством и с некоторым вызовом к тому осуждающему его сомнению в лицах этих людей напротив из редакции, заявит бродяга. Но кого он тут собрался обдурить. Неужто Магдалену Леопольдовну, которая за раз щёлкает всех этих лицедеев, выдающих себя за людей её круга. Да она с одного взгляда, ну ладно, в особенных случаях ей достаточно одного вопроса к самозванцу, чтобы всё за него решить. И она, так уж и быть, берёт на себя инициативу разобраться во всём этот странном для неё деле.
– И в каких вузах, скажите нам на милость, вас грамоте обучали? – со своим скрытым подвохом, вот так проявляет заинтересованность Магдалена Леопольдовна. А что это за такой подвох, а может хитрость со стороны всеми тут многоуважаемой Магдалены Леопольдовны, то об этом только бродяга никак не догадывается, но при этом неосознанно чувствует, что тут что-то не так. А вот что тут не так, то он понять не может. А когда он прибывает вот в таком недопонимании, то он начинает заговариваться. Да так, что и сам оказывается в ауте от услышанного.
– В семинариях. – Выдаёт вслух бродяга, вгоняя всех тут в онемение. А бродяга не может остановится, и он с какой-то неведомой для всех, кроме Магдалены Леопольдовны, прямолинейностью, смотрит на неё и затаённым выговором предлагает ей не весь что. – Хотите я вас благословлю на близость к богу.
А Магдалена Леопольдовна, как только всё это услышала в свой адрес, то, пошатнувшись на месте (она соскочила в сторону со своей опорной ноги), и растеряла всю в себе уверенность и натурность вида самодостаточной во всём, современной леди. И она, к полной для себя неожиданности, вдруг захотела во всём покаяться, раскаяться, а затем от души расплакаться на плече этого нового проповедника веры. И теперь на Магдалену Леопольдовну, эту падшую леди, растерявшую у всех тут на глазах свою знаковую значительность, без предательских мыслей и не посмотришь.
– Я никогда не доверял Магдалене Леопольдовне, – зашушукались за её спиной мысли её вероятных противников, – она слишком падка на условности. – А вот что это значит, и что это за условности такие, то это не объясняется в приличном обществе, живущем в мире условностей.
Но хорошо, что не только одна Магдалена Леопольдовна определяет редакторскую политику газеты, а есть и покрепче её люди, тот же редактор, на кого всегда можно опереться хотя бы вот в таких случаях.
– И чем вы, господин, может и хороший, подтвердите свою не постороннесть от нас, как видите сами, ни в чём на вас не похожих? – окинув с ног до головы взглядом бродягу, вот так поинтересуется у него редактор.
– И вправду, чем я это докажу. – Всё это воочию увидев, вопросил себя потеряно бродяга, и раз, окончательно рассредоточился, сползя на пол. А затем, уже действуя на одних рефлексах, скорей бессознательно, и приполз сюда, в коридор.
– И что будем делать? – обратился с вопросом к Валентину Ромыч, поглядывая на бродягу.
– Доставлять к своему пониманию. – Многозначительно и, как всегда, в край Ромычу непонятно, ответил Валентин.
Глава 11
С доставкой к себе и на дом.
Длинные сюжетные разглагольствования, только для с
