Санкт-Петербург – история в преданиях и легендах - Наум Синдаловский

Тревожные признаки приближения кровавого бунта встречались на каждом шагу. Настораживали, а точнее сказать пугали, необъяснимые мистические пересечения судеб людей, оказавших наибольшее влияние на ход петербургского периода русской истории XX века. Судите сами. Дмитрий Каракозов, один из участников беспрецедентной охоты на императора Александра II, учился математике у никому не известного в то время учителя Ильи Николаевича Ульянова. За несколько дней до выстрела Каракозова в Летнем саду у Ильи Николаевича родился сын Александр. Через 21 год смертного приговора Александру Ульянову добился прокурор Неклюдов, который также учился у Ильи Николаевича. На этом ирония судьбы не закончилась. Отец Александра Федоровича Керенского, оказывается, был директором гимназии, где учился Володя Ульянов – будущий Ленин. Есть от чего задуматься.

Вспоминали и более ранние предсказания. Толковали и перетолковывали стихи Мишеля Нострадамуса: «Рабы станут петь песни, гимны и требовать,/Чтобы выпустить из тюрем заключенных туда Принцами и Господами./В будущем безголовыми идиотами/Их будут считать в божественных проповедях». Вспоминали пророчество греческого монаха преподобного Нила, жившего на Афоне во времена Ивана Грозного. Отец Нил указывал на «роковое значение 1917 года, на смущение, которое произойдет тогда». А в октябре по городу разнеслись слухи, что Керенский навсегда покинул Петроград, или попросту удрал из обреченного города.

Позже, уже при советской власти появилась официальная легенда о том, как председатель Временного правительства Александр Федорович Керенский, в которого так верила петроградская интеллигенция, в ночь перед штурмом Зимнего бежал из Петрограда, переодевшись в женское платье. На самом деле, как впоследствии напишет об этом сам Керенский, он «решил прорваться через все большевистские заставы и лично встретить подходившие, как казалось, войска». И далее: «Вся привычная внешность моих ежедневных выездов была соблюдена до мелочей. Сел я, как всегда, на свое место – на правой стороне заднего сиденья в своем полувоенном костюме, к которому так привыкло население и войска». Тем не менее легенда оказалась живучей. Скорее всего, причиной ее возникновения стали два обстоятельства, в народном сознании слившиеся в одно. Во-первых, в охране Зимнего дворца был женский батальон и, во-вторых, из Гатчины Керенский действительно вынужден был бежать, переодевшись в матросскую форму.

Подобная логика фольклору не была свойственна, и он объяснял все гораздо проще и доходчивее. Когда солдаты и матросы ворвались в Зимний дворец, они бросились на поиски Председателя Временного правительства. В то время в некоторых залах и коридорах Зимнего дворца размещался военный госпиталь. В одном из помещений солдаты наткнулись на раненых со сплошь забинтованными головами. Почувствовав в этом что-то подозрительное, они стали остервенело срывать бинты с ничего не понимавших беспомощных больных. Тогда кто-то догадался, кого ищут солдаты, и закричал: «Да он еще вчера переоделся медсестрой и сбежал». Так вроде бы и родилась легенда.

По другой фольклорной версии, Керенский покинул Зимний дворец, воспользовавшись одним из подземных ходов, который вел в дом военного ведомства на Адмиралтейском проспекте. Там его ожидал управляющий делами Временного правительства В. Д. Набоков. Оттуда будто бы Керенский и уехал в Гатчину, надеясь привести войска для усмирения народа. Согласно современным легендам, в бывшем доме Набокова где-то хранятся драгоценности, в свое время «украденные дворником Устином» у своего хозяина и тогда же спрятанные им. Безуспешные попытки найти этот клад предпринимаются будто бы до сих пор.

Еще одним таинственным подземным ходом якобы предложил воспользоваться членам Временного правительства некий пожилой чиновник дворцового ведомства. Эта странная легенда родилась, скорее всего, в узких кругах юристов и законников. Легенда утверждает, что заседавшим во дворце членам правительства вначале показалось заманчивым воспользоваться этим неожиданным предложением. Но в тот напряженный момент кто-то напомнил коллегам, что в случае бегства законного правительства революция будет считаться юридически правомерной. Только арест всего состава Кабинета, да еще во время его рабочего заседания, сделает ее в глазах всего мира незаконной. С этим согласились даже самые робкие из членов правительства. Через несколько минут все они были арестованы. Так началась новая, большевистская эпоха в истории России.

Накануне, как об этом написал Джон Рид в своей знаменитой книге «Десять дней, которые потрясли мир», Ленин произнес свою легендарную фразу: «Вчера было рано, завтра будет поздно». Впоследствии оказалось, что это и в самом деле была всего лишь легенда. Ленин ничего подобного не говорил, а, наоборот, настаивал будто бы на том, что восстание должно совершиться 24 октября, а британский романтик Джон Рид либо подхватил этот революционный афоризм с чьих-то уст, либо придумал сам для занимательности.

Сразу после октябрьского переворота родилась еще одна легенда. На этот раз об историческом выстреле крейсера «Аврора», который возвестил всему миру о начале новой эры в истории человечества. Будто бы на крейсер, в сопровождении отряда красных моряков, «взошла женщина невероятной, нечеловеческой красоты, огромного роста, с косами вокруг головы. Лицо бледное, ни кровинки. Словно ожившая статуя». Говорили, что это была знаменитая Лариса Рейснер. Она-де и распорядилась дать залп из корабельной пушки. Моряки крейсера молча переглянулись: женщина на корабле – плохая примета, но команде подчинились и выстрел произвели.

Стреляли в ту осеннюю ночь и пушки Петропавловской крепости. Говорят, революционные матросы ворвались в крепость в поисках пушек для штурма Зимнего. Старый пушкарь пытался убедить нетерпеливых революционеров, что все орудия в Петропавловской крепости изношены, что их стволы не выдержат стрельбы и вдребезги разлетятся. Да и тавоту для смазки стволов в крепости не оказалось. Матросы нервничали. Времени оставалось мало, и они потребовали, чтобы старик приготовился стрелять. Когда старый солдат понял, что отвертеться не удастся, он бросился в солдатский гальюн, зачерпнул ведро дерьма, смазал им ствол пушки и, таясь от матросов, заложил холостой заряд. Последовала команда и, как утверждает легенда, прогремел… сраный залп революции. По этому сигналу будто бы и бросились на штурм Зимнего дворца.

Противостоять вооруженным матросам было практически некому. Охраняли Зимний дворец 137 человек 1-го Петроградского женского батальона. Революционные матросы иначе, чем «суки Керенского», их не называли. Практически никакого сопротивления они не оказали, несмотря на то, что впоследствии родилась легенда о том, что все женщины были ранены, «отправлены в Павловские казармы, где все без исключения был изнасилованы». Об этом пишет Зинаида Гиппиус, хотя известно, что британским дипломатам «удалось освободить этих женщин живыми и невредимыми».

Говорят, первый революционный караул в Зимнем дворце был установлен у статуи Венеры. Вооруженный матрос воспринял эту обязанность почетной, боялся отвлечься, стоял по стойке «смирно» и только время от времени выкрикивал: «Кто руки отломал? Ноги повыдергиваю!»

Через несколько дней произошел «второй штурм» Зимнего дворца. В казармах близлежащего полка распространился слух, что большевики собираются слить все вино из царских подвалов в Неву. Установили дежурство. «И как только заметили приготовления, немедленно пошли на штурм и взяли дворец вторично». Вышедшие из повиновения солдаты начали громить погреба, прикладами разбивали вековые бочки и пили до тех пор, пока не теряли сознание. Говорят в тот день в потоках вина «потонуло немалое число перепившихся до потери сознания громил». Мало этого. Из подвалов вино потекло в Неву, со всех концов города, узнав об этом, сбежался народ, а «некоторые самые отчаянные становились на четвереньки и пили эту пакость». Что уж было говорить о слухах, просочившихся из Кунсткамеры о том, что бесценные музейные экспонаты гибнут, «так как спирт, по традиции, используется по прямому назначению».

Не отсюда ли произрастают корни большевистской ненависти к спиртному как таковому, вне зависимости от того, кто, что и зачем пьет. Вот одно из курьезных доказательств этого предположения. Будто бы именно большевистские идеологи придумали, ставшее модным жаргонное словцо «рОзлив», с обязательным ударением на «о». И сделано это с единственной целью не снизить великого значения другого слова: Разлив – название поселка под Петербургом, где в 1917 году скрывался от Временного правительства Ленин.

Если быть точным, то на самом деле был и «третий штурм» Зимнего дворца. Правда, он был тщательно спланирован, хорошо срежиссирован и отрепетирован. Это произошло во время съемок сцены штурма для фильма Сергея Эйзенштейна «Октябрь» в 1927 году. Если верить фольклору, исключительно благодаря этому обстоятельству был сохранен Ангел на Александровской колонне. Точнее, после революции Ангел якобы был снят, на его месте собирались установить скульптуру Ленина. Эйзенштейн настоял на том, что без Ангела его фильм утратит элемент правдоподобия. С ним согласились, и фигуру Ангела возвратили на свое место. Якобы временно. А потом о ней просто забыли.