Атомная крепость (Художник. И.Ефимов) - Иван Цацулин

— Я всегда был уверен, что… — начал он, однако Прайс нетерпеливо прервал его.

— Вы всегда были уверены, что я сплю и вижу очередную потасовку с Советами и их друзьями, не так ли? — ехидно спросил он.

— Да, — откровенно признался Хиггинс.

— А я не хочу, слышите, не хочу этой потасовки! Не хочу, чтобы возникла новая война.

— Для чего же, в таком случае, я нужен вам? — спросил Хиггинс.

— Для того чтобы помочь мне подготовиться к новой войне с коммунизмом.

Тщетно пытался Хиггинс сообразить, что же от него требуется.

— Вам придется понять меня, Ваневар Хиггинс, — жестко сказал Прайс. — Уже лет десять вы возглавляете различные комиссии конгресса, заседаете в комитетах, и всем известно, что ни в патриотизме, ни в знании атомной физики вы не уступите никому из ваших коллег.

Гейм старался угадать, куда метит старик.

— Однако, — продолжал Прайс, — если вы хотите подписать вот этот контракт… — он вынул из ящика письменного стола документ и показал его профессору, — то вам придется подняться на несколько голов выше и ваших коллег и наших генералов из военного министерства. Это — обязательное условие! Я хочу, чтобы вы стали дальновиднее стратегов из генштаба. Я хочу, чтобы, помогая мне, вы отдавали себе отчет в том, что иного выхода, кроме указанного мной, у нас с вами нет. Если вы, Хиггинс, согласитесь со мной, согласитесь разумом и сердцем, я разрешу вам подписать контракт, и этим самым вы впишите свое имя в историю цивилизации!

Боб Финчли порывисто сжал руку Гейма.

— Сегодня я пригласил вас сюда для того, — говорил Прайс, — чтобы окончательно решить вопрос — можно ли доверить вам важное дело, связанное с абсолютной тайной. Вам, конечно, известно, что у меня твердая репутация делового человека, далекого от политики?

— О да! — Хиггинс произнес это таким проникновенным тоном, что Прайс с любопытством посмотрел на него: он не любил излишнего подобострастия, оно всегда опасно для истинно деловых людей.

— Ну, так постарайтесь, чтобы на эту мою репутацию не легла тень, — резко сказал он. — Я сегодня даже Скаддера отослал… Мы с вами здесь совершенно одни, Хиггинс… Приступим же к делу. Прежде всего мы с вами должны разобраться в планах нашего военного командования, — с этими словами Прайс быстро подошел к сейфу и вынул из него какие-то бумаги. — Вот точные копии тех документов, которые нам с вами надлежит сейчас рассмотреть, — и он положил бумаги на стол. — Их достаточно для того, чтобы заставить рассмеяться даже кошку. — Старик презрительно фыркнул.

— Война следует за войной, и все-таки люди так и не научились воевать по-настоящему, — заговорил он после короткой паузы, — и эти планы убедительное тому доказательство. Вот первый план, составленный вскоре после окончания прошлой войны в Европе. Тогда наши стратеги из Вашингтона мечтали о молниеносной войне против Советского Союза и их приятелей в Восточной Европе. Атомный блиц! Он казался таким легким и привлекательным… Через несколько лет от этой химеры пришлось отказаться и прийти к выводу, что хотим мы того или не хотим, но война, если мы ее начнем, будет затяжная. Почему же нашим стратегам пришлось отказаться от плана молниеносной атомной войны?

Прайс остановился и, внимательно посмотрев на собеседника, с прежней страстью продолжал:

— Да потому, что он оказался совершенно нереальным. Что в первую очередь имело бы значение для успеха такого рода войны? Ну, прежде всего подрыв морального состояния народа, против которого будет применено ядерное оружие. Нам удалось поднять большой шум вокруг атомной бомбы, обыватели склонны иногда приписывать ей такую мощь и эффективность, которыми она не обладает. У нас любят ссылаться на Японию: она-де капитулировала после того, как мы сбросили две бомбы. Однако это самообман, с очевидностью которого нашим военным пришлось, наконец, согласиться: Япония все равно капитулировала бы, она была разгромлена нами на море и на суше русскими раньше, чем Трумэн принял решение сбросить атомные бомбы.

Говорят, что именно в результате действия наших атомных бомб нам удалось ввести в Японию свои войска и помешать сделать то же самое русским. С моей точки зрения, выгода оккупации Японии ничтожна по сравнению с тем вредом, который нам причинило рассекречивание Трумэном атомной бомбы. Но я немного отвлекся…

Итак, единственный вывод, который должен быть сделан из нашего опыта с Японией, тот, что атомная бомба представляет собой эффективное оружие, позволяющее убедить, — я подчеркиваю это, Хиггинс, — убедить уже разбитого врага в том, что дальнейшее его сопротивление безнадежно. И только!

Как вам известно, наши стратеги делали ставку на новизну оружия. Но ведь напав на Польшу, Гитлер применял методы разрушения, которые по эффективности были равны действию многих атомных бомб и новизна которых должна была оказывать ужасающее психологическое воздействие на людей. Стоит лишь вспомнить беспрецедентное разрушение Варшавы с воздуха… Это уже не селение вроде чешской Лидице, на этот раз была стерта с лица земли столица государства! Такой акт Гитлера вызвал ужас во всем мире, но, обратите внимание, не сломил волю поляков к сопротивлению. Затем немцы совершили ужасный по силе разрушений налет на Роттердам, однако и голландцы, скажу без преувеличения, не испугались смертоносного налета.

А англичане? Разве их моральное состояние и воля к борьбе были сломлены в результате яростных бомбежек немцами Лондона, уничтожения Ковентри? Ничуть. Между нами говоря, Хиггинс, больше всех тогда испугался Черчилль, он уже совсем собрался бежать в Канаду… Народ же продолжал оставаться стойким, несмотря на массовые налеты гитлеровской авиации, на взрывы «Фау-1» и «Фау-2». Все это общеизвестно. Основной вывод, к которому пришлось прийти там, в Вашингтоне, — вряд ли можно атомной бомбой терроризировать народ сильной страны и принудить к капитуляции его правительство.

Второй важный момент: атомные и водородные бомбы слишком дороги, чтобы швыряться ими куда попало. Мы должны четко и точно знать адрес, по которому пошлем наши бомбы. Но дело даже не в экономической стороне вопроса: молниеносную атомную войну можно вести только при условии уничтожения с первого же, заметьте, Хиггинс, с первого же удара военного потенциала противника, и не вообще, а совершенно конкретно — наши молниеносные атаки должны разом ликвидировать запасы имеющихся у Советского Союза атомных бомб, средства их производства и доставки к аэродромам, с которых могут предприниматься ответные атомные атаки на нас. Совершая нападение, нужно быть твердо уверенным в том, что наша разведка обнаружила местонахождение всех атомных бомб Советов. Но наша разведка не в состоянии ни дать нам таких сведений, ни гарантировать, что представляемые ею сведения не устарели. И Аллен Харвуд и его предшественники провалились. Они жалуются на то, что советские люди будто бы проявляют ужасную бдительность и таким образом мешают нам совершить на них смертоносный массовый налет, — Прайс злорадно усмехнулся. — А раз так, Хиггинс, раз нет гарантии, что запас атомных бомб у русских будет уничтожен с первого удара, атомный блиц пришлось сдать в архив.