Воспоминания - Даниэла Стил

В тот же вечер Маргарет позвонила Тэдди и без обиняков заявила:

– Я запрещаю тебе встречаться с этой женщиной.

– Ты ничего не можешь мне запретить. Я уже взрослый. Что ты можешь сделать – уволить меня?

Сирина уже рассказала ему о случившемся.

– Я в любой момент могу изменить завещание.

– На здоровье. Меня никогда не интересовали твои деньги. Я врач. Могу сам заработать себе на жизнь. Что, кстати, и делаю.

– Очень хорошо. Я сделаю то, что сказала.

– Я тоже. Спокойной ночи, мама.

Он повесил трубку, а Маргарет бессильно разразилась слезами. Впервые в жизни она поняла, что значит чувствовать себя беспомощной. Но ненадолго. Маргарет Фуллертон была женщиной умной и решительной. И будь она проклята, если Сирина Фуллертон, или как бы она там себя ни называла, выиграет следующий раунд.

Глава 37

На протяжении всего следующего месяца Ванесса почти не видела матери. Она проводила время с няней и дядей Тэдди, а мать приходила домой в семь, восемь или девять вечера, слишком усталая, чтобы есть, разговаривать или двигаться. Обычно она принимала горячую ванну, а иногда сразу же отправлялась спать. Тэдди сам был ужасно занят в госпитале, проводя ежедневно по пять-шесть часов в операционной, и каждое утро ему приходилось вставать в четыре часа. Но тем не менее, он находил время помогать Сирине. Это было самое меньшее, что он мог сделать, чтобы хоть как-то уравновесить поползновения матери уничтожить Сирину. Но Маргарет не предпринимала ничего такого, что дало бы основание Доротее Керр привлечь ее к судебной ответственности. Тем не менее, где бы ей ни представилась возможность, она всячески порочила Сирину. Она даже пустила утку, что Сирина никакая не принцесса, а горничная из Рима, которая скребла полы во дворце, что якобы и позволило ей претендовать на титул. Она, разумеется, забыла упомянуть, что этот дворец прежде принадлежал родителям Сирины. Сирине казалось бесполезным оправдываться и объяснять истинное положение вещей. Кроме того, она была слишком сильно занята, чтобы придавать этому значение.

Каждый вечер, возвращаясь домой, Сирина буквально валилась с ног от усталости. За два месяца она похудела на четырнадцать фунтов от изнурительного труда и беспокойства. Но фотографии, которые делали в эти дни, были самыми потрясающими из всех, которые когда-либо видел Тэдди. Сирина становилась все красивее и красивее и набиралась опыта с каждой новой работой. С трудом верилось, что до этого она не проработала многие годы в Нью-Йорке, Париже или Лондоне. Ничто в ней не выдавало новичка. Она отлично справлялась со своей работой и работала очень упорно. Даже Доротея Керр признала, что Принцесса настоящий профессионал. Теперь весь город знал ее по титулу, и с самого первого мгновения никто не ставил под сомнение назначенную ею цену. Сирина уже скопила довольно приличную сумму и была очень довольна тем, что смогла оплатить учебу Ванессы в одной замечательной небольшой частной школе. Там преподавали в европейском стиле, и все уроки велись на французском. Через два месяца Ванесса говорила на двух языках, и Сирина вспомнила, что когда-то она хотела научить ее итальянскому. Но теперь у нее не было времени. Она слишком много работала. Тэдди просто обожал ее.

– Ну, знаменитая дама, как вам нравится быть самой популярной моделью Нью-Йорка?

– Не знаю. – Сирина улыбнулась, присаживаясь рядом с Тэдди и держа в руках газету. – Я слишком выматываюсь, чтобы хоть что-то чувствовать. – Затем, взглянув на него с укоряющей улыбкой, добавила: – Это все по твоей вине, Тэдди.

– Нет, это все оттого, что ты такая уродина. – Он наклонился и поцеловал ее в щеку, в глазах вспыхнул интерес. – Ты с кем-нибудь встречаешься?

Он впервые задал ей подобный вопрос.

Сирине стало любопытно, почему он интересуется этим, но она предпочла не выяснять.

– У меня просто нет времени. – Затем Сирина решила быть откровенной с ним до конца. В конце концов, он ее лучший друг. – Но мне бы очень хотелось. Мне кажется, я наконец готова. А что, у тебя есть кто-то на примете?

– По правде говоря, да, – ответил он, невероятно застеснявшись. – У меня есть друг, который умоляет меня познакомить его с тобой. Если бы у врачей были шкафчики, то свой он наверняка обклеил бы твоими фотографиями.

Сирина рассмеялась, представив себе эту картину.

– Он хороший? – В последнее время ей хотелось встретиться с мужчиной. Потребовалось четыре года, чтобы свыкнуться с потерей Брэда, а теперь все так резко изменилось. В Сан-Франциско ее жизнь была целиком заполнена им, воспоминаниями о нем, но здесь, в Нью-Йорке, все обстояло совершенно иным образом. – Он мне понравится?

– Может быть. Он разведен. Может показаться тебе слишком тихим.

Сирина рассмеялась:

– Хочешь сказать, что я слишком шумная?

– Нет. – Он по-братски улыбнулся ей. – Но ты становишься чертовски популярной, девочка. Может быть, тебе захочется отыскать кого-нибудь поярче.

– Я действительно так сильно изменилась?

Эта мысль поразила Сирину. Брэд вовсе не был ярким. Он был любящим, цельным и сильным. Этого же ей хотелось и сейчас, но с другой стороны, она уже не та девушка, на которой женился Брэд. Тогда ей было всего лишь девятнадцать. И все это, казалось, происходило вечность назад. В те послевоенные годы она полностью зависела от него. Теперь она ни от кого больше не зависела, за исключением, может быть, совершенно особенным и успокаивающим образом, от Тэдди.

– Почему бы тебе не организовать обед с твоим другом?

Сирина явно заинтересовалась, и именно в этом Тэдди заметил самые разительные перемены, происшедшие в ней. Шесть месяцев назад она мгновенно бы отказалась.

Однако обед так и не состоялся. Расписание съемок Сирины никак нельзя было переделать. У нее действительно не было времени для обеда с другом Тэдди. Безуспешно попробовав несколько раз устроить встречу, Тэдди наконец, отказался от этой затеи, сам не понимая, почему он это сделал, и все еще испытывая беспокойство по поводу глубины и силы собственных чувств к ней. В агентстве Сирина работала буквально на износ. Даже Ванесса частенько жаловалась по этому поводу:

– Я теперь уже больше не вижу тебя, мамочка.

Но на ее семилетие Сирина отменила все съемки и повела дочь и четверых ее друзей в цирк. Это стало таким огромным событием, что Ванесса простила ей хаос нескольких последних месяцев.

Однако после Рождества мало что изменилось. На праздники у Сирины остался буквально один день, который она провела с Ванессой и Тэдди, а на следующее утро уже работала в студии Энди Моргана, снимаясь в мехах и купальных костюмах. Через две недели ей пришлось отправиться сниматься в Палм-Бич, затем на Ямайку, а вернувшись в Нью-Йорк, она поехала потом в Чикаго. Каждый раз Сирина умудрялась захватить с собой в поездку Ванессу, что нарушало ритм учебы дочери, но она вечерами сама занималась с девочкой после работы. Этим занятиям с дочерью Сирина предавалась с радостью и увлеченностью, оправдываясь таким образом, и компенсируя свою занятость на работе.