Воспоминания - Даниэла Стил

– Кто заказчик?

Он ответил, и она согласно кивнула. Они собирались фотографировать ее с детьми, двумя мужчинами, одну, в серьезном рекламном проспекте нового автомобиля.

– Ты водишь машину? – спросил Василий.

– Конечно, – ответила Сирина.

– Хорошо. У меня нет американских прав. Ты могла бы отвезти меня на побережье, чтобы мы немного поснимали там?

За двести долларов в час ее редко просили исполнять роль шофера, но с ним все казалось таким простым, естественным и дружественным, что невольно хотелось соглашаться со всем, что бы он ни предложил. Василий взглянул на нее с интересом, и Сирина подумала, что он, вероятно, изучает ее лицо, подбирает ракурсы для съемки. Но в то же время под его взглядом она чувствовала себя совершенно голой. Сирина привыкла приезжать, в студии, готовиться, а затем делать свое дело. А тут все было очень странно и от такой непринужденности даже несколько неловко. Ей становилось не по себе, словно он видел ее насквозь, понимая все, что она собой представляет: что она не только Принцесса – творение агентства Керр, но нечто большее. – Ты уже успела сходить на ленч?

Сирина оторопела. За все время работы моделью в Нью-Йорке никто ни разу не поинтересовался, устала ли она, проголодалась ли, больна ли или уже вымоталась до изнеможения. Никого не интересовало, перекусила она или же нет.

– Я… нет… Я так торопилась…

– Нет, – он погрозил ей пальцем, – никогда, никогда не торопись. – Затем, демонстративно отставив чашку с кофе, что-то сказал по-гречески своему помощнику и подхватил со стула свитер. – Пошли.

Василий предложил ей руку, и Сирина не задумываясь приняла приглашение. Они прошли полпути до двери, когда Сирина вспомнила о своих вещах.

– Подожди… Моя сумка… – Затем нервно поинтересовалась: – Куда мы идем?

– Куда-нибудь перекусить. – Его улыбка озадачила ее своим совершенством. – Не волнуйся. Принцесса. Мы вернемся.

Сирине стало неловко из-за того, что она так разволновалась, но его необычное поведение вывело ее из равновесия. Она не знала, чего ожидать от него в следующий миг. Внизу их поджидал автомобиль – «бентли» серебристого цвета. Василий сел в машину и приказал водителю, на этот раз по-английски, везти их по адресу, который был совершенно неизвестен Сирине. Когда они пересекли Бруклинский мост, Сирина начала беспокоиться.

– Куда мы едем?

– Я же сказал, на ленч. – Затем, прищурив глаза, он посмотрел на нее и спросил: – Откуда ты?

Она сначала не знала, как ответить, не догадываясь, о чем он ее спрашивал.

– Из Нью-Йорка… – Затем добавила: – Из агентства Керр.

Он добродушно рассмеялся:

– Нет, я хотел узнать, где ты родилась.

– А, – чуть нервно рассмеялась в ответ Сирина, – в Риме.

– В Риме? – Пораженный, он пристально посмотрел на нее. – Ты итальянка?

– Да.

– Значит, титул – подлинный? – Он казался изумленным, и она кивнула. – Ну и ну, чтоб мне провалиться! – Он повернулся и посмотрел на нее. – Самая что ни на есть настоящая принцесса, – сказал Василий по-итальянски. – Он протянул вперед руку в традиционном итальянском приветствии. – Очень польщен. – Поцеловал ей руку, удивленное выражение не покидало его лица. – Мой прадед по английской линии был графом. Но его дочь, моя бабушка, вышла замуж за человека более низкого сословия, за человека с огромным состоянием и без всяких аристократических корней. Он заработал огромные деньги на том, что скупал и продавал фабрики, торговал на Дальнем Востоке, а их сын, мой отец, должно быть, был немного сумасшедшим. Он запатентовал ряд изобретений, имевших отношение к кораблестроению, затем занялся кораблестроением же в Южной Америке и на Дальнем Востоке. Потом женился на моей матери, Александре Настассос, и умудрился погибнуть вместе с ней на яхте, когда мне было всего лишь два года. Что, – он склонился к самому ее лицу и почти прошептал: – наверное, отчасти объясняет, почему я тоже немного сумасшедший. Без матери и без отца. Меня воспитывала семья моей матери, так как к моменту смерти родителей родители моего отца уже умерли. Поэтому я вырос в Афинах, учился в Итоне, в Англии, поскольку родня решила, что моему отцу это непременно понравилось бы. Меня вышибли из Кембриджа, – гордо заявил он, – я переехал в Париж и там женился. А потом все это стало таким скучным. – Ослепительная улыбка, обращенная к Сирине, блеснула, как яркая вспышка. – Теперь расскажи мне о себе.

– Боже милостивый. В двадцати пяти словах или короче?

Она улыбнулась, глядя на него, заметно удивленная услышанным. Одного упоминания фамилии Настассос было вполне достаточно, чтобы удивить кого угодно. Эта семья относилась к числу крупнейших в Греции судовладельцев. И теперь, вспоминая об этом, Сирине пришло в голову, что она почти ничего не слышала о Василии. Похоже, он был белой вороной в семье. Ей вспомнилось также, будто он был несколько раз женат. Когда женился в третий раз, о свадьбе упоминалось на первых страницах в газет Сан-Франциско, так как тогда его избранницей стала дальняя кузина королевы.

– О чем ты думаешь? – Он взглянул на нее по-детски открыто, сидя в огромной серебристой машине с шофером, неотрывно смотревшим только вперед.

– Вспоминала, – честно сказала Сирина, – мне кажется, я читала про тебя.

– Неужели? – удивился он. – Пожалуй, вряд ли ты читала про мой брак с Бриджитой, моей первой женой, нам обоим было по девятнадцать. Она была сестрой одного парня, с которым я учился в Итоне. Может быть, вторая жена, Анастасия Ксаниос… – Сирине нравилось, как он произносил слова, его акцент был просто восхитительным. – Ты, вероятно, прочла про нее или о Маргарет. – Он посмотрел на нее своими большими черными глазами. – Она была кузиной королевы.

– Сколько раз ты был женат?

– Четыре, – честно ответил он.

Сирина посмотрела на него с улыбкой, столь же ослепительной, как и его.

– И ты легко с ними расставался?

Он кивнул, но его улыбка погасла.

– Кроме последней…

– Кто она была?

Сирина не знала, что с его последней женой ситуация сложилась иначе, чем с предыдущими.

– Она была… француженкой. Моделью… – Затем, взглянув на Сирину темными трагическими глазами, добавил: – Она умерла в январе, не рассчитала и приняла слишком большую дозу. Ее звали Хелена.

– О, извини. – Сирина коснулась его руки. – Я тоже потеряла мужа.

Мысли Сирины были лишь о том, что он мог чувствовать, когда лишился своей последней жены. Она все еще помнила невероятную боль от потери Брэда, а ведь прошло уже более четырех лет.

– Как умер твой муж? – Василий смотрел на нее с нежностью.

– Погиб в Корее. Стал одной из первых жертв, буквально за несколько дней до объявления войны.