Две Дианы - Дюма Александр

– Несомненно услуга, – отвечал маркиз де Водемон.

– Значит, второй пункт улажен, – продолжал герцог. – Хоть я и слыву неважным царедворцем, однако я знаю, как дворянину подобает относиться к даме, и мне ясны мои обязательства перед госпожой де Кастро. Она будет отправлена в Париж, как и когда ей будет угодно.

Габриэль молча поклонился герцогу, не желая показывать, какое значение придает он этому обещанию.

– Третье. Лорд Уэнтуорс, бывший губернатор здешнего города, был взят в плен виконтом д’Эксмесом. При капитуляции мы обещали предоставить ему свободу за определенный выкуп, но господин д’Эксмес предлагает нам проявить еще большее великодушие. Он просит нашего позволения вернуть лорда Уэнтуорса обратно в Англию, не взимая с него никакой дани. Разве такой поступок, свидетельствуя о нашей любезности, не подымет наш престиж по ту сторону пролива? Таким способом виконт д’Эксмес снова оказывает нам услугу.

– И притом – благороднейшим образом! – подтвердил маркиз де Водемон.

– Итак, Габриэль, – заключил герцог, – можете не беспокоиться, господин де Терм уже отправился освободить лорда Уэнтуорса и вернуть ему шпагу. Он может уехать в любое удобное ему время.

– Крайне признателен, монсеньор, но не думайте, что я столь великодушен. Я просто считаю своим долгом расплатиться с ним за ту любезность, которую он проявил ко мне как к пленнику, и в то же время даю ему урок порядочности, смысл которого до него дойдет и без слов.

Все складывалось отлично, и, однако, Габриэль беспокоился: почему герцог ничего не говорит о самом главном? И он решился:

– Монсеньор, позвольте вам напомнить о вашем обещании, которое вы соизволили дать мне накануне взятия форта Ризбанк.

– Но погодите, нетерпеливый юноша! После трех важных услуг, как это может подтвердить господин де Водемон, я могу в свою очередь и вас попросить об одном одолжении. Я вас прошу отвезти и вручить королю ключи от города Кале…

– О, ваша светлость! – порывисто перебил его Габриэль.

– Думаю, что это вас не слишком затруднит. Подобного рода поручения вам выполнять не впервой. Помнится, вы же отвозили знамена после нашего итальянского похода… Вместе с ключами вы вручите его величеству копию акта капитуляции и это письмо, в котором рассказано о взятии Кале, – я нынче утром написал его собственноручно, невзирая на все запреты мэтра Амбруаза Парэ. Итак, я надеюсь, что вы довольны мною. Вот вам письмо, вот ключи. О том, что их нужно беречь, не стоит распространяться.

– И мне, ваша светлость, не стоит говорить о том, что я – ваш должник на всю жизнь! – взволнованно произнес Габриэль.

Он взял ларчик резного дерева и запечатанное письмо из рук герцога де Гиза. Кто знает, быть может, в них, в этих драгоценных талисманах, заключена и свобода отца, и его собственное счастье!

– А теперь я вас не задерживаю, – сказал герцог. – Вы, наверно, сами торопитесь.

– Прощайте, ваша светлость, и еще раз спасибо! – повторил Габриэль.

В это время в комнату ворвался де Терм, тот самый офицер, которого герцог послал за лордом Уэнтуорсом.

– Ну разве может уехать наш посланец победы, не повидав посланца поражения! – рассмеялся герцог при виде офицера. – Итак, что скажете, де Терм? Вы вроде бы огорчены?

– Огорчен, и очень, ваша светлость.

– Да? А что случилось? Где лорд Уэнтуорс?

– По вашему повелению я объявил лорду Уэнтуорсу, что он свободен, и возвратил ему шпагу. Он принял эту милость крайне холодно и не проронил ни слова. Подобная сдержанность удивила меня. Едва я вышел из комнаты, как громкие крики вернули меня обратно: лорд Уэнтуорс, воспользовавшись свободой, тут же пронзил себя шпагой, которую я ему только что вернул. Он умер мгновенно.

– Черт возьми! – воскликнул герцог де Гиз. – Он не мог пережить свое поражение! Вы согласны, Габриэль?

– Нет, ваша светлость, – жестко ответил Габриэль. – Нет, не поражение привело к смерти лорда Уэнтуорса.

– Как! Есть другая причина?

– Об этой причине разрешите мне, монсеньор, умолчать. Я бы хранил тайну и при жизни лорда, а уж после его смерти – тем более. Однако, – понизил голос Габриэль, – могу вам признаться, монсеньор, что на его месте я бы сделал то же самое. Да, лорд Уэнтуорс правильно поступил! Есть вещи, которые благородный человек может искупить только смертью.

– Я понимаю вас, Габриэль, – задумчиво отозвался герцог. – Нам остается только отдать лорду Уэнтуорсу военные почести.

– Теперь он их достоин, – холодно подтвердил Габриэль.

Через несколько минут герцог де Гиз отпустил Габриэля, и он направился прямо к особняку бывшего губернатора, где еще жила герцогиня де Кастро.

Он не видел Дианы со вчерашнего дня, но она уже знала об удачном вмешательстве Амбруаза Парэ и о спасении герцога де Гиза. Габриэль нашел ее спокойной и твердой.

Влюбленные верят в предчувствия – спокойствие Дианы невольно подняло его дух.

Когда виконт передал ей разговор с герцогом и показал письмо и ларец, доставшиеся ему ценою величайших опасностей, Диана обрадовалась. Но даже в эту счастливую минуту она искренне пожалела о горестном конце лорда Уэнтуорса, который, хотя и оскорблял ее целый час, был в продолжение трех месяцев истинным джентльменом.

Затем Габриэль рассказал о Мартен-Герре, о семье Пекуа, о том покровительстве, которое Диане обещал герцог де Гиз… Словом, он был готов найти тысячу поводов для разговора, лишь бы не расставаться с нею. Но мысль о возвращении в Париж все сильнее и сильнее беспокоила Габриэля. Его раздирали самые противоречивые чувства: ему хотелось и остаться, и скорее увидать короля.

Наконец настала минута, когда Габриэль объявил ей о своем отъезде.

– Вы уезжаете, Габриэль? Тем лучше! – отозвалась Диана. – Чем скорее вы уедете, тем меньше я буду томиться в ожидании. Уезжайте, друг мой, и пусть быстрее разрешится наша судьба.

– Будьте вы благословенны! Ваше мужество поддерживает меня!

– Габриэль, слушая вас сейчас, я испытывала какое-то стеснение… Да и вы, должно быть, тоже… Мы говорили о чем угодно, только не о главном – о нашем будущем. Но коль скоро вы через несколько минут уезжаете, мы можем откровенно поговорить о том единственном, что нас волнует…

– Вы словно читаете в моей душе!

– Тогда выслушайте меня. Кроме письма герцога де Гиза, вы вручите его величеству и другое – от меня. Вот оно. Я рассказываю ему, как вы освободили и спасли меня. Тем самым станет ясно, что королю Франции вы вернули город, а отцу – дочь! Я уверена, что отцовские чувства Генриха Второго не обманывают его и что я имею право называть его отцом.

– Дорогая Диана! О, если бы так оно и было! – воскликнул Габриэль.

– Теперь о другом… Я хочу знать, как будут складываться у вас дела. Пусть кто-нибудь время от времени ставит меня об этом в известность. Поскольку вам приходится оставлять здесь своего оруженосца, возьмите с собой Андре, моего французского пажа… Андре – ребенок, ему только семнадцать лет, а по нраву своему он еще моложе, чем по возрасту. Однако он предан мне, порядочен и может вам быть полезным. Возьмите его, Габриэль.

– Я благодарен вам за заботу, – ответил Габриэль, – но я должен ехать сию же минуту…

Диана перебила его:

– Андре предупрежден. Он уже собрался в дорогу, и мне нужно дать ему лишь последние указания. Пока вы будете прощаться с Пекуа, Андре нагонит вас.

– Что ж, я возьму его с радостью, – подхватил Габриэль. – У меня хоть будет с кем поговорить о вас!

– Я об этом думала, – покраснела герцогиня де Кастро. – А теперь прощайте! Пора!

– О нет, не прощайте! Это слишком горестное слово. Не «прощайте» – «до свидания»! Кстати, вы не сказали, как можно подать вам весть.

– Погодите…

Она сняла с пальца золотой перстень, потом вынула из сундука монашескую косынку – ту самую, что носила она в бенедиктинском монастыре Сен-Кантена.

– Слушайте, Габриэль, – торжественно произнесла она. – Вполне вероятно, что все разрешится еще до моего возвращения. Тогда пусть Андре выедет из Парижа мне навстречу. Если господь за нас, он вручит этот обручальный перстень виконтессе де Монтгомери. Если же надежда нас обманула, он передаст мне этот монашеский платок. Будем же сильны духом, Габриэль. Поцелуйте меня по-братски в лоб, а я сделаю то же самое, дабы укрепить вашу веру, вашу волю.