Тузы за границей - Гейл Герстнер-Миллер

– Ну как? – Она улыбнулась. – Вы уже полюбили новую волну в музыке?

– Нет, – признался доктор Тахион. – Пожалуй, нет.

– Боюсь, – сказала высокая крылатая женщина рядом с Тахионом, – наш добрый Тахи никогда не продвинется дальше Тони Беннета.

Очень простое свободное платье из голубого шелка мягко струилось вокруг ее фигуры. Корделия прищурилась. Не узнать Соколицу было трудно.

– Ты несправедлива, моя дорогая. – Тахион покачал головой. – У меня есть любимцы и среди современных исполнителей. Пласидо Доминго очень неплох. – Он снова обратился к Корделии: – Я веду себя как невежа. Корделия, ты уже знакома с Соколицей?

Девушка пожала протянутую руку.

– Несколько недель назад я оставляла сообщение вашему агенту. Приятно познакомиться.

«Заткнись, – сказала она себе. – Не груби».

Ослепительные синие глаза Соколицы обратились на нее.

– Прошу прощения, это касается благотворительного спектакля в клубе Деса? Боюсь, я была ужасно занята, подчищала другие проекты в преддверии этого турне.

– Соколица, – сказал Тахион, – эта юная леди – Корделия Чейссон. Мы познакомились в клинике. Она частенько приходит вместе со своими друзьями к Сиси Райдер.

– Сиси сможет появиться в «Доме смеха», – сказала Корделия.

– Это будет замечательно, – отозвалась Соколица. – Я ее давняя поклонница.

– Может быть, мы все вместе сядем и чего-нибудь выпьем? – предложил Тахион. – У нас вышла какая-то заминка с подачей сенаторской машины. Боюсь, мы на некоторое время застряли в аэропорту. – Такисианин оглянулся через плечо. – Кроме того, мы пытаемся удрать от остальной группы. В самолете становится тесновато.

Корделия поняла, что заманчивая перспектива выйти на свежий воздух начинает улетучиваться.

– У меня есть примерно два часа, – сказала она нерешительно. – Ладно, давайте выпьем.

По пути в ресторан Корделия нигде не заметила Карлуччи. Ладно, он прекрасно проведет время в одиночестве. Зато она заметила количество взглядов, брошенных им вслед. Без сомнения, часть этого внимания предназначалась Тахиону – за это следовало благодарить его волосы и наряд. Но большинство глаз было устремлено на Соколицу. Наверное, новозеландцы не были привычны к такому зрелищу, как высокая красавица со сложенными за спиной крыльями. Здорово, наверное, быть такой красивой, такой стройной, такой уверенной. Корделия сразу почувствовала себя совсем девчонкой. Почти ребенком. Серой мышкой. Будь оно все проклято!

Обычно Корделия пила кофе с молоком. Но если от черного кофе в голове у нее прояснится, стоит попробовать. Девушка настояла, чтобы они дождались столика у окна. Если ей не суждено подышать свежим воздухом, по крайней мере она хоть посидит в нескольких дюймах от него. Цвета незнакомых деревьев напомнили ей о фотографиях с полуострова Монтерей.

– Наверное, я должна бы сказать что-то насчет того, как тесен мир, – начала она, когда они сделали заказ. – Как поездка? Накануне отъезда я видела в одиннадцатичасовых новостях репортаж о Гигантской Обезьяне.

Тахион пустился в пространный рассказ о кругосветном турне сенатора Хартманна. Корделия припомнила, что постоянно видела заметки о турне на стендах «Пост» в метро, но ее мысли были так поглощены благотворительным спектаклем в «Доме смеха», что ей было не до того.

– Похоже, вам нелегко приходится, – заметила она, когда доктор закончил свое повествование.

Соколица грустно улыбнулась.

– Поездка оказалась не слишком похожа на увеселительную прогулку. Пожалуй, мне больше всего понравилось в Гватемале. Вы не думали о том, чтобы сделать кульминацией вашего спектакля жертвоприношение?

Корделия покачала головой.

– Мы предпочтем провести его на более радостной ноте, даже несмотря на повод.

– Ладно, – сказала Соколица. – Мы с моим агентом попытаемся придумать что-нибудь. А пока, может быть, я познакомлю вас с кое-какими людьми, которые смогут оказаться вам полезными. Вы знаете Радху О’Рейли? Слонодевочку? – Корделия помотала головой, и она продолжила: – Она так превращается в летающую слониху, как Дугу Хеннингу[61] и не снилось. И с Фантазией тоже поговорите. Такая танцовщица вам пригодится.

– Это было бы замечательно. Спасибо.

Ее взяла досада: с одной стороны, хотелось сделать все в одиночку, но с другой – следует принять помощь, которую так великодушно предлагают.

– Послушай, – Тахион прервал ее размышления. – А ты-то что делаешь здесь, в такой дали от дома?

Он смотрел выжидательно, глаза блестели искренним любопытством.

Корделия понимала, что не отделается россказнями о том, что выиграла поездку как лучший среди герлскаутов продавец печений. Пришлось быть откровенной.

– Я лечу в Австралию с одним парнем из «Глобал Фан», чтобы попытаться купить наземную спутниковую станцию, пока ее не заграбастал себе один телепроповедник.

– Вот как? Этот проповедник, случайно, не Лео Барнетт?

Корделия кивнула.

– Надеюсь, у вас все получится. – Тахион нахмурился. – Влияние нашего друга Огнедышащего Дракона растет не по дням, а по часам. Я лично предпочел бы, чтобы развитие его медиаимперии чуточку притормозил ось.

– Только вчера, – заметила Соколица, – я слышала от Кристалис, что какие-то молодчики из его приверженцев болтаются по Вилледж и лупят любого, кто кажется им джокером, не способным постоять за себя.

– Die Juden[62], – пробормотал Тахион. Обе его собеседницы вопросительно посмотрели на него. – История повторяется. – Он вздохнул, потом обратился к Корделии: – Если тебе понадобится какая-нибудь помощь в борьбе с Барнеттом, дай нам знать. Думаю, как тузы, так и джокеры будут рады тебя поддержать.

– Эй, – раздался за спиной у Корделии знакомый голос. – В чем дело?

Даже не оглянувшись, Корделия сказала:

– Марти Карлуччи, познакомьтесь с доктором Тахионом и Соколицей. Марти – мой компаньон, – пояснила она.

– Привет. – Карлуччи уселся за столик. – Э, да я вас знаю, – сказал он Тахиону. Потом уставился на Соколицу, откровенно разглядывая ее. – И вас тоже я видел, и не раз. У меня есть записи всех ваших передач за много лет. – Его глаза сузились. – Вы что, беременная?

– Благодарю вас, – ответила Соколица. – Да. – Она в упор взглянула на него.

– Э э… понятно. – Карлуччи взглянул на Корделию. – Идем, детка. Нам пора возвращаться на самолет. – И добавил, уже более твердо: – Сию минуту!

Все распрощались. Тахион вызвался заплатить за кофе.

– Удачи, – сказала Соколица, подчеркнуто обращаясь к Корделии. Карлуччи, похоже, был занят какими-то своими мыслями и ничего не заметил.