Обделённые душой - Нил Шустерман

День перетекает в сумерки, и Точо тоже почти растворяется в них, готовый уйти по зову из запредельной страны. Но тут, совсем на краю, он вдруг протягивает руку, останавливает Уила и подзывает его к себе.

У него есть к внуку последняя просьба, и он шепчет её ему на ухо, медленно, с трудом выговаривая слова. Уил соглашается: у него нет сил спорить о том, что произойдёт завтра, потому что у его дедушки есть только сегодня.

Обещание дано, и Уил снова погружается в музыку. Он не замечает, как ма, одетая в свой белый халат, щупает больному пульс и качает головой. Уил играет, и дыхание деда замедляется. Уил играет, не слыша тихих рыданий дяди Пивани. Уил играет, звуки его гитары обволакивают душу деда и уносят её в далёкое, незримое нечто. И когда Уил отрывает пальцы от струн, остаётся лишь оглушительная тишина.

Кладбище Людей Удачи расположено в самом центре резервации, далеко от населённых мест. Многие семьи хоронят своих покойных в гробах, на западный образец, но другие, придерживающиеся традиций племени, зашивают тела в саван, а некоторые проводят самый древний ритуал из всех существующих. Хотя в семье Уила все обычаи перемешались самым причудливым образом, дедушка был приверженцем старых традиций. Поэтому его будут хоронить по древнему ритуалу.

Тело Точо, покрытое ветвями можжевельника, лежит на высокой деревянной платформе. На шестах подвешены тростниковые корзины, украшенные зубами пумы; они полны пищи, которая понадобится покойному на том свете. Зажигается огонь, взвивается дым. Лев внимательно смотрит, стараясь сохранить в памяти всё разворачивающееся перед ним действо.

— Наши предки считали, что дыхание мёртвых переходит в Нижний Мир, — поясняет ему Уна.

Лев потрясён.

— В Нижний Мир?!

— Нет, не в преисподнюю, — успокаивает его Уна, поняв, о чём он подумал. — Просто там пребывают души умерших. Наверху или внизу — неважно, понятий верха — низа в загробном мире не существует.

Лев замечает, что Уил стоит в стороне от других, как будто он здесь посторонний.

— Почему Уил не принимает участия в церемонии? — спрашивает он.

— Уил следовал нашим обычаям, потому что любил своего дедушку. А теперь ему предоставлен выбор, каким традициям следовать. Ты тоже, кстати, должен выбрать.

Леву кажется, она шутит.

— Я?

— Когда заявление о твоём праве на поселение будет одобрено, ты станешь приёмным сыном племени. В добавок к тому, что ты будешь защищён от расплетения, резервация официально станет твоим домом. И как всякий, живущий здесь, ты должен будешь решить, по какую сторону стены находится твой дух.

Лев изо всех сил старается осмыслить всё услышанное. Найти место, которое он мог бы назвать своим истинным домом — так далеко в будущее он ещё не заглядывал.

— Дедушка Уила оставил для тебя подарок, Лев, — говорит Уна.

Мальчик-беглец не может сообразить, о чём речь. В его душе шевелится предчувствие.

— Точно такой же подарок он дал и Уилу, только он пока ещё об этом не знает. Понимаешь, на своём смертном одре Точо попросил Уила взять тебя в духовное искание.

Внезапно ветер меняет направление, и глаза Уны и Лева начинают слезиться от дыма.

Искание должно состояться через десять дней. Лева включили в группу молодых людей из уважения к предсмертной воле Точо. Уил тоже присоединился к группе — чтобы выполнить последнее желание своего дедушки.

Духовное искание начинается с нескольких часов потения в специальном вигваме. Там царит полный хаос — ну-ка попробуй занять чем-нибудь дюжину десяти- и одиннадцатилеток, пока они сидят на горячих камнях и их распаривают чуть ли не до смерти. Они галлонами пьют подсоленный кактусовый чай и покидают знойный вигвам только чтобы помочиться, впрочем, и это происходит не очень-то часто — почти всё, что они выпивают, выходит с потом.

Лев, который в любой компании привык быть самым младшим, внезапно оказывается старше всех и чувствует себя окончательно выбитым из колеи.

После сеанса потения им предстоит отправиться в горы. Во время похода им не полагается есть, только пить — густой, травяной отвар, очень неприятный на вкус.

— Потение и голодание подготавливают тело к духовному исканию, — объясняет ему Уил. — В таком состоянии его и посещает видение духа-хранителя.

Возглавляет поход Пивани, а Уил у него в помощниках. Он поддразнивает Лева:

— Конечно, мы с дядей едим настоящую еду.

Лев знает — Уил здесь только потому, что об этом просил его дед.

В первую ночь одному из мальчиков открывается его дух-хранитель, о чём он ставит всех в известность на следующее утро за завтраком. Дух свиньи провёл его в здание суда и поведал, что он станет судьёй.

— Врёт! — заявляет Кили — тощий, дёрганый мальчишка, который частенько берёт на себя труд говорить за других. — Спорим, родители подговорили его?

Уил хочет вывести мальчика, которому якобы явился дух-хранитель, на чистую воду, но Пивани поднимает руку и прекращает спор. Лев слышит, как он тихонько говорит племяннику:

— Если мальчику действительно является его дух, он предпочитает правду лжи.

На следующий день проводятся соревнования по стрельбе из лука. К счастью для Лева, несколько лет назад он увлекался этим видом спорта и даже взял серебро на чемпионате города. Правда, здесь ему это не помогает — он занимает последнее место.

На третий день Лев падает и снова повреждает многострадальное запястье. Он забыл, каково это — быть чистым, он весь покрыт волдырями от укусов москитов. Он чувствует себя усталым и заброшенным, а по голове словно бьют молотом.

Но почему же тогда в нём живёт ощущение, что это счастливейшая неделя в его жизни?

Каждую ночь они разжигают костёр, и Уил играет на гитаре. Это — кульминация дня. То же можно сказать и о народных преданиях, которые рассказывает Пивани. Некоторые — смешные, а другие — странные. Леву нравится наблюдать, как ребята льнут к рассказчику, как у них от восторга расширяются глаза...

На четвёртый день все какие-то взбудораженные. Лев не может с уверенностью сказать, отчего — то ли от недоедания, то ли оттого, что в северных горах собирается буря. За завтраком все угрюмо молчат. Когда Аоти проливает своё травяное пойло на Лансу, оба мальчика бросаются в драку с такой яростью, что разнять их удаётся лишь соединёнными усилиями Лева, Уила и Пивани.

Ко всему прочему, у Лева чувство, будто за ним наблюдают. Он пристально всматривается в лес каждый раз, когда с ветки с шумом срывается какая-нибудь птица или трещит сучок. Он понимает, что, скорее всего, это пустые тревоги, но от паранойи, овладевшей им в его бытность беглецом, не так-то просто избавиться. Его нервозность передаётся младшим детям, и тогда Пивани отсылает его с глаз долой.

Поначалу, забравшись один в маленькую палатку, Лев ощущает облегчение, но вскоре стены из оленьих шкур начинают давить на него, а вонь грязных носков и вовсе гонит мальчика наружу. Он слышит, как его спутники на поляне моют кружки. Лев усаживается, скрестив ноги и упёршись подбородком в грудь — так сидят Люди Удачи — посреди палаточного лагеря и желает лишь одного: чтобы поскорей разразилась буря, и весь этот ужас закончился.

— Лев!

Он вскидывает глаза и видит Кили — тот стоит перед ним, переминаясь с ноги на ногу. Кили садится, но не осмеливается посмотреть Леву в глаза. Наконец он отваживается и произносит:

— Вчера ночью мне было видение.

Лев не знает, что сказать. Почему Кили пришёл к нему, а не к Пивани или Уилу?

— Значит, ты видел своего духа-хранителя?

Кили, похоже, не знает, что говорить дальше, поэтому Лев приходит ему на помощь:

— Это, надеюсь, не свинья?

— Не-ет... — мямлит Кили. — Это воробей. Как в моём имени.

Вот это да. Похоже, что этот самый дух-хранитель действительно имеет для человека особое значение, а не только служит источником донорских органов.

— Так что он тебе показал?

— Кое-что плохое, — шепчет Кили так тихо, что Леву приходится наклониться к нему.

— Что — плохое?

Все страхи, преследовавшие его сегодня с утра разом возвращаются.

— Я не знаю. — Кили смотрит Леву в глаза и нервно теребит в пальцах травинку. — Но я видел, как ты уходишь. Ты же не уйдешь, правда?

У Лева такое ощущение, будто ему в грудь вонзилась стрела и мешает дышать. Он пытается припомнить, о чём толковал ему Уил: голод и усиленное потение могут вызвать галлюцинации и странные сны. А может, кто-то внушил Кили, что «мапи» всегда уходят, вот оно ему и приснилось?

— Я не собираюсь уходить, — говорит Лев, пытаясь уверить не только Кили, но и себя самого.

— В моём видении ты бежал, — говорит Кили. — Люди хотели сделать тебе больно... а ты хотел сделать больно им.

Тем же утром, но только раньше, Уил сказал Пивани, что ему надо собрать дров для костра и ушёл. На самом деле ему просто надо было побыть одному. Подумать. И вот он сидит на каменном уступе, перед ним открывается прекрасный обзор: не только лес, но и более ясная перспектива собственной жизни. Отсюда виден лагерь, или, во всяком случае, часть его, и хотя Уил действительно собирается набрать валежника для костра, но не сейчас. Он хочет просто посидеть здесь какое-то время.