Дневники. 1913–1919: Из собрания Государственного Исторического музея - Михаил Богословский

12 августа. Суббота. Опять ясная превосходнейшая погода. Я много работал и закончил вчерне 1697-й год. Вечер провели в обществе соседей за политическими разговорами. Мы очень сходимся во взглядах, и с кем ни поговоришь, все говорят одно и тоже: беспорядок, разнузданность, анархия, отсутствие безопасности и т. д. и т. д. И все-таки, как мы еще бессильны. Только-только что буржуазный класс начинает как будто приходить в себя и поднимать голос.

13 августа. Воскресенье. День полнейшего отдыха, т. к. я чувствовал большую усталость, и работа над биографией шла как-то вяло. Погода продолжает быть превосходнейшей. У нас пила чай семья Ломжинского директора, переселяющегося во Владивосток, и разговоры об этом крае.

14 августа. Понедельник. Утро за работой до чая. Затем ходили в Лучинское за картофелем – насколько здесь жизнь легче, чем в Москве. Главные предметы продовольствия здесь можно достать без препятствий, заплатив, конечно, втрое-впятеро дороже, чем прежде, но все-таки все можно достать, тогда как в Москве не достанешь ни за какие деньги. Газеты принесли известие о первом дне Московского совещания: речи, речи и речи, а в речах слова, слова и слова193. Керенский поносил старую власть, сваливая на нее все происходящие безобразия, выкрикивал много важных и торжественных слов: верховная власть, государственная мощь, сам он – верховный глава верховной власти, Временное правительство будет действовать железом и т. д. Он начинает, наконец, понимать, что такое государство и что правительство – не ученое собрание, воодушевленное идеей непротивления злу. Но ведь все это слова! Все только и твердят о необходимости власти, ее прямо жаждут, как воды в пустыне. Но где же она? Слова – громкие и высокие – а все мы видим, что у правительства все что угодно есть, кроме только власти. Кто же его слушается? Армия, которая бежит? Рабочие, которые не работают? Украинская рада, которая созывает украинское учредительное собрание? Финляндия, собирающая распущенный Сейм? Плательщики налогов, не платящие их? И Москва забастовкой трамваев, трактиров и других заведений в знак протеста против совещания показала, каким авторитетом пользуется в ее глазах верховная власть Временного правительства. Министр финансов [Н. В. Некрасов] приводил цифры, но цифры потрясающие. Он сказал, что ни одно царское правительство не было столь расточительным, как революционное. Содержание «продовольственных комитетов» обходится казне в 500 милл[ионов] в год; содержание земельных комитетов в 140 милл[ионов]. На пайки семьям запасных испрашивается 11 миллиардов. Бумажек старое правительство печатало меньше 200 милл [ионов] в месяц, временное по 800 милл [ионов]. Недоимочность доходит до 43 %. Хуже нельзя себе ничего представить. Дорого обошлась России свобода, и при такой дороговизне по карману ли она нам?

15 августа. Вторник. Прогулка утром по направлению к Мартюнину; любовался желтеющими берегами. Весь день затем по случаю большого праздника предавался отдыху и любованию природой. Есть что-то осенне-прелестное в ней в эти ясные, но уже все более короткие дни. Речь Керенского в Государственном совещании произвела на меня впечатление танца, исполненного канатным плясуном, жонглировавшим в то же время высокими государственными понятиями. Где же были ваши дела за 5 месяцев? Была ли у вас хоть капля той власти, о которой вы говорите, когда вы ходили на задних лапках перед Советом рабочих и разных других депутатов?

16 августа. Среда. Утром занятия с Миней, а затем за своей работой до 5 час. вечера, и удалось немало сделать. Катались с Миней на лодке; я прямо упиваюсь красотой Волги в тихие, ясные вечера. Заходили к соседу А. И. Климину, получившему газету, и он прочел вслух речи Корнилова и Каледина на Государственном совещании194. Обе очень сильно и решительно сказаны; особенно последняя, возбудившая целую бурю в совещании. В Москве, кажется, стало несколько крупных фабрик, в том числе и Прохоровская, так что, оказывается, уже много безработных. На безработице и вернется к нам монархия, когда эти голодные и измученные люди потребуют от своих вождей, как евреи от Моисея, чтобы вели их назад в Египет, где они были в рабстве, но ели лук и чеснок.

17 августа. Четверг. В так называемом Государственном совещании все тоскуют, можно сказать, стонут по власти, все взывают к власти сильной, внепартийной, неответственной перед партиями и независимой от них, одинаковой и равной для всех партий – а что ж это такое за власть, как не монархическая? Каким образом партии могут создать внепартийную и над партиями стоящую власть? Самое большее, что могут создать партии, – это власть, основанную на соглашении, на коалиции; а может ли быть соглашение прочно и длительно, это зависит от взаимоотношения партий. Власть надпартийная и явиться должна не из партий. Он может быть Божиею милостию или Божиею милостию и волею народа, но стихийною волею всего народа, а не искусственных и мелких, прямо микроскопических групп, каковы у нас партии. Государственное совещание показывает, что взаимоотношение наших озлобленных и раздраженных партий таково, что ни о каком прочном и длительном соглашении между ними не может быть и речи. Мне яснее становится теперь, что мы именно вследствие этого раздора идем к монархии.

День прошел обычно в работе и среди природы.

18 августа. Пятница. Утро пасмурное, но затем с полудня день опять ясный. Я ездил в Песочное по денежным делам, а после обеда прилежнейшим образом предавался работе. После чая гуляли с Л [изой] и дошли до беседки на обрыве в имении Теляковского. Второй день не получаем газет и не знаем, «объединились ли все живые силы страны», состоялось ли «спасение революции, а кстати и страны»195, продолжает ли отечество стоять «на краю гибели» и т. д. Какая масса запошленных выражений наполняет теперь газетные столбцы и как быстро благодаря усиленной всеобщей болтовне испошливается всякое новое выражение! Вечер теплый, тихий и лунный. На реке серебристый отблеск в переливах воды. Слышны были звуки какого-то струнного инструмента с далекой лодки. Поэзия!

19 августа. Суббота. Занимался с Миней. Затем усердно работал сам до 6-го часа. После плавали с Миней и с Таней [Силиной], дочкой директора Ломжинской гимназии, в лодке. Гуляли с директором, рассуждая о церковном соборе. Вечером принесены газеты – мерзость.

20 августа. Воскресенье. Утром большая прогулка по моему излюбленному кругу – деревни Глинино, Панино, Остров и берегом домой. Был застигнут дождем, впрочем, небольшим. Заходил в церковь на Острове, застал самый конец обедни и проповедь тамошнего священника. Когда он начал говорить, я ожидал, что, как это обычно происходит, часть народа – а церковь была полна – устремится домой, – но этого, к удивлению, не было. Все остались. Говорил он просто, образно, ясно и очень коротко. Начал с предания о двух владельцах земли, судившихся перед царем Давидом о принадлежности клада, найденного в земле, и перешел к обещаниям партий разделить чужую землю без выкупа. И тема для деревни самая подходящая, и манера проповедовать. После такой продолжительной ходьбы я затем уже оставался дома и перечитал газеты с речами на Государственном совещании. Совещание в театре с выступлением «группы русской истории», по выражению Керенского, которую составили «бабушка» и 2 «дедушки» русской революции, стало граничить с балаганом196. Все эти выступления напомнили мне Вальпургиеву ночь в «Фаусте».

21 августа. Понедельник. Окончил начисто 1697-й год в жизни Петра Великого. После чая катался на лодке с Миней и Таней [Силиной], а затем от А. И. Климина мы узнали зловещую новость о взятии Риги немцами. Как говорил Корнилов, открыта дорога к Петрограду, а без Петрограда, где все заводы, едва ли мы можем вести войну. В самом тяжелом состоянии духа мы беседовали с А. И. Климиным, двигаясь по береговой дорожке. Это состояние было несколько рассеяно встречей с проживающим здесь на даче молодым и жизнерадостным инженером В. К. Олтаржевским и его женою, с которою мы познакомились во время поездки на Остров под предводительством В. А. Кабанова. Жизнерадостность и бодрость инженера несколько разогнали тучи у меня на душе. Он верно говорил, что положение дела таково, что могло бы быть в сто раз хуже, например артиллеристы, стоящие в Рыбинске могли бы несколькими выстрелами разнести весь Рыбинск, однако все же город благополучно стоит на месте и т. д. Это очень нежная друг к другу красивая пара; на них приятно смотреть.

22 августа. Вторник. К нам заходила m-me Н. И. Олтаржевская; с ней очень легко вести разговор. Мы нашли немало общих знакомых по пансиону Дольник в Крыму, где она, оказывается, жила еще до замужества, весной 1914 г. одновременно с нами. Началась к вечеру плохая погода. Мы провожали о. Аркадия с братом, уезжавших в Москву. Приехали мать и дочь Кабановы. Мы, как птицы к осени, сомкнулись в стаю и всем обществом ходили на пристань к вечернему пароходу.