Таинственное убийство Линды Валлин - Лейф Перссон

«Умный парень, старается уменьшить свои расходы, и интересно, кто дал ему бутылку, которой он угощал блондинку вчера», — подумал Патрик Адольфссон.

Полчаса спустя на улице перед его подъездом появилась женщина. В отличие от вчерашней блондинки она была брюнеткой и значительно моложе, что, возможно, объясняло, почему она прибыла пешком, а не в собственном автомобиле. Пять минут спустя она уже сидела на диване в гостиной вместе с хозяином дома, а потом все пошло как обычно.

— Есть что-нибудь интересное рассказать? — спросил фон Эссен, который расположился за кухонным столом и читал последний номер «Свенска дагбладет», в то время как Адольфссон занимался наблюдениями.

— Брюнетка, примерно двадцати лет, гораздо более грудастая, чем блондинка, — подвел итог Адольфссон. — Вдобавок она явно побрила себе промежность, но это, возможно, из-за жары.

— Дай я посмотрю. — Фон Эссен поднялся из-за стола и бесцеремонно забрал бинокль у Адольфссона. — Похоже, она из более простеньких, — констатировал он.

— Монссону, наверное, надоели пушистые киски, — предположил Адольфссон.

— Ты действительно неисправимый романтик, — вздохнул фон Эссен, после чего отдал бинокль и снова вернулся к чтению экономического обзора «Свенска дагбладет» в надежде, что инвестиции в определенные фонды в конце концов позволят ему отремонтировать дырявую как решето крышу дачного коттеджа, который он получил в наследство от родителей.

— Как ситуация? — поинтересовался Бекстрём по телефону час спустя.

— Как вчера, — коротко доложил фон Эссен.

— Та же дама? — спросил Бекстрём.

«Кстати, удалось ли вытащить о ней что-нибудь из архива?» — подумал он. Ведь за весь день ему так и не удалось услышать ни звука от Левина и его помощников, хотя он запросил у них фотографию блондинки и всю ее подноготную.

— Новая дама, брюнетка, примерно двадцати лет, похоже, из более простеньких, — сообщил фон Эссен, не вдаваясь в детали того рода, которые, пожалуй, могли завести такого, как Бекстрём.

— И сколько раз он уже побывал на ней? — зачем-то спросил комиссар.

— Трижды за два часа, — сказал фон Эссен, быстро заглянув в журнал. — Хотя сейчас он на ней снова, так что есть надежды на большее.

— Да он просто больной, — простонал Бекстрём. — В такую-то жару.

Остаток ночи Адольфссон и фон Эссен по очереди спали на кровати коллеги. Около семи утра дама оставила Монссона. Выглядела она бодрой и свежей, возможно потому, подумал барон фон Эссен, делая запись в журнале, что работала санитаркой или кем-то в этом роде и должна была всегда следить за внешним видом. Зато Монссон, судя по всему, спал сном праведника и даже не проводил свою гостью до двери. Фон Эссен тоже почувствовал легкую усталость и даже немного разозлился из-за доносившегося из комнаты храпа коллеги.

«Самое время чему-нибудь случиться», — подумал он, широко зевнул и посмотрел на часы, и как раз в этот момент зазвонил их мобильник.

— Случилось что-нибудь? — спросил фон Эссен.

78

За полчаса до этого у Энокссона зазвонил телефон. Поскольку он привык рано вставать, к тому моменту уже успел прочитать утреннюю газету и начал готовить завтрак, которым собирался угостить свою столь же ненавидящую долго спать супругу.

— Энокссон, — ответил он.

— Ты удобно сидишь? — спросила его знакомая из Главной криминалистической лаборатории, и он сразу понял, что она хочет сказать.

— Ничего себе, — выдохнул он две минуты спустя, когда она закончила свой монолог.

«Время чудес явно еще не прошло», — подумал он, вообразив перед собой толстого коротышку из Государственной криминальной полиции Стокгольма.

— Случилось что-нибудь? — спросил фон Эссен.

— Теперь мы сварим клей из этого идиота, — прошипел Бекстрём на другом конце линии, и в то самое мгновение фон Эссен понял, что для них с Адольфссоном ожидание закончилось. По крайней мере, на этот раз.

Не прошло и получаса, как Бекстрём и Рогерссон присоединились к парочке наблюдателей. Они припарковались с тыльной стороны дома и старались как можно меньше бросаться в глаза. Бекстрём был в шортах, гавайской рубашке, солнечных очках и сандалиях с носками и вполне мог сойти за персонаж старых шпионских фильмов, в которых действие проходило в Вест-Индии. Рогерссон же, наоборот, выглядел совершенно обычно, но, поскольку они вошли в здание с интервалом в минуту, на них никто не обратил внимания.

Фон Эссен быстро познакомил их с текущей ситуацией. Монссон, похоже, все еще лежал в кровати. Вероятно, спал. При условии, что он не спрыгнул с балкона или из одного из двух смотревших во двор окон. Ему на выбор также оставались еще дверь в подъезд и вход в подвал. Но они находились с фасада дома.

— Давайте поднимемся и заберем этого идиота, — сказал Бекстрём довольно. — Кто-нибудь может одолжить наручники? Я случайно не взял свои.

— При всем уважении, шеф, мне это кажется не самой удачной идеей, — возразил Адольфссон.

— Ты думаешь вызвать спецподразделение? — спросил Бекстрём.

«Все как обычно. Те, от кого меньше всего этого ожидаешь, начинают праздновать труса в последнюю минуту», — подумал он.

У Адольфссона и мысли не возникло позвонить спецназовцам. Зато ему пришли на ум несколько идей оперативного характера. Монссон, пожалуй, мог узнать всех их, за исключением Рогерссона. И уж точно Бекстрёма, поскольку они просидели в одной комнате пару часов. А внешность Рогерссона не вызывала в данном случае особого доверия. Вдобавок в двери у Монссона имелся глазок, и, если сейчас просто позвонить в надежде, что он откроет, у него вполне хватило бы времени перерезать себе сонную артерию хлебным ножом и спрыгнуть с третьего этажа.

— Мне как-то пришлось столкнуться с одним фруктом, исполнившим оба номера, — согласился с напарником фон Эссен. — Дело касалось высылки. Сначала он полоснул себя по горлу, а потом сиганул с балкона. Печальная история. И все случилось к тому же здесь в городе.

— Я по-прежнему жду предложений, — сказал Бекстрём и обвел угрюмым взглядом свою компанию.

— Он, похоже, мягко говоря, в восторге от девиц, поэтому, я думаю, мы можем сыграть на этом, — предложил Адольфссон. — Подобные штуки ведь обычно срабатывают против таких, как он.

В то время как Бекстрём и его коллеги планировали единственную оставшуюся в их арсенале чисто мужскую акцию, Левин, как обычно, позаботился обо всем остальном, что требовалось сделать. Сначала он набрал номер руководителя расследования и наговорил на автоответчик сообщение с просьбой немедленно перезвонить ему на мобильный. Затем попросил Анну Сандберг взять с собой кого-то из коллег и съездить домой к матери Линды, чтобы та не узнала новость о поимке убийцы откуда-нибудь еще, особенно из средств массовой информации. Вдобавок требовалось позаботиться о том, чтобы у несчастной женщины постоянно находился кто-нибудь, способный оказать ей помощь в случае необходимости. То же самое касалось и отца Линды, и данное поручение Левин с полным доверием возложил на коллегу Кнутссона. Поделившись с ним предложением, что проще всего было бы разобраться по телефону, даже если у отца возникнут какие-то дополнительные пожелания.

Пока Левин со свойственной ему скрупулезностью занимался общими вопросами, у Бекстрёма в полку прибыло, и их пополнение состояло из сотрудницы сыскной группы криминальной полиции лена. Она представилась как Кайса. Два дня назад девушка уже получила опыт общения с Монссоном по телефону, когда, назвавшись Хоудой Кассерн, иммигранткой из Ирана, просила его поддержать затеянный ею с подругами театральный проект. Сегодня же она собиралась выступить в другой роли, поскольку Монссон понятия не имел, как выглядела его тогдашняя собеседница.

— Я думаю использовать обычную историю с социологическим опросом. Это всегда срабатывает с ему подобными, — сказала Кайса и, подмигнув Адольфссону, достала табличку представителя института социологии и повесила ее на цепочке на шею.

— Отличная идея! — воскликнул Рогерссон, успев опередить Бекстрёма.

— Сейчас он, кстати, зашевелился там у себя, — констатировал фон Эссен со своего места у кухонного окна. — Стоит на кухне в одних штанах до колен и пьет воду прямо из-под крана. Наверное, все из-за белого вина из коробок, с ним надо быть очень осторожным.

— Хорошо, тогда мы выступаем, — скомандовал Бекстрём. При этом он втянул живот и выпятил грудь, так что по гавайской рубашке побежали волны.

— И постарайтесь сразу надеть на него наручники, чтобы у нас не возникло проблем на улице, — добавил он, буравя взглядом Адольфссона и фон Эссена.

Кайса оказалась совершенно права, и Монссон открыл ей дверь с улыбкой на губах. Последовавшее далее задержание заняло всего пятнадцать секунд. Начиная с того момента, когда фон Эссен вынырнул сбоку от Монссона с поднятым в руке полицейским удостоверением, и кончая тем, когда Адольфссон быстро заломил ему руки за спину и защелкнул наручники.