Легенда о Горном Льве (СИ) - Веха Анастасия

— Обычаем? — император Лев усмехнулся. Он упал на стул и развалился. — Это прошлый век.

— Нет, это древний закон. Его создали наши предки, ваши и наши. Обычаи существуют веками, они проверены опытом, а значит, действенны, — вздёрнула носик Катерина. Остановилась, сцепив руки у живота, и оглядела наши лица. — Я предлагаю устроить поединок. Пусть каждый из вас выберет лучшего воина, и они сразятся за честь своей земли. Чей воин победит, того и победа в этой войне.

Исак перевёл её слова, и я поразился. Мысль была занятная. Вояки задумались. Я тоже думал. Мне не нравилось, что моя наглая жена влезла в разговор и перетянула одеяло на себя, стала приказывать и ставить условия. Это опасно. Но я гордился ею. Восхищался её упрямством и смелостью. Увидел в ней себя… только она была мудра и милосердна. Катерина объединяла в себе то, что я давно растерял.

— Господь говорит устами княгини Катерины, — первым сказал магистр Марк. — Не вижу ничего плохого в том, чтобы избежать лишнего кровопролития и уберечь город.

— Заткнись! — рявкнул Лев. — Я тут решаю, что делать! А ты знай своё место, пёс!

Исак проговорил мне на ухо слова императора, но перевод мне не требовался. И без того ясно, что Лев Востока бесится. Марк бросил на императора ледяной взгляд серых глаз. Я наблюдал, как темнеет от злости его лицо. О, да, прилюдное унижение. Для такого важного человека, как магистр Марк, это больно. Я увидел в нём союзника. Власть императора шатается, как если сидеть на сломанном стуле. Подумав об этом, я улыбнулся.

— Я тоже согласен на поединок, — от меня не укрылось, как засияли глаза Китти. Может, я и подводил сидящих тут людей, своих людей, что желали разворошить восток, угнать в плен здешних горячих женщин и утащить горы сокровищ, но я точно навеки покорял сердце своей жены. — Обычаи проверены, предки не были дураками, когда выдумали их. У меня на родине до сих так принято решать спорные дела. Мы сохраним людей и город.

Император буравил меня глазами с другого конца стола.

— Кто ещё желает поддержать затею василисы варваров? — насмешливо спросил он.

Неожиданно большинство присутствующих советников подняли руки. Я оскалился ещё шире. Если я приду грабить, то они перейдут на мою сторону и даже откроют ворота.

— Выпьем за поединок! — я поднял кубок.

Император Лев был в бешенстве.

Мне доводилось бывать в монастырях раньше, на западе. На востоке они отличались: были больше и имели власть, землю обрабатывали не монахи, а рабы и слуги. Я ехал по земляной, хорошо проторенной дороге, вдоль каменной стены монастыря, поросшей мхом. Наверное, эти стены помнили первых людей, поселившихся здесь. Кое-где камни осыпались и пошли трещинами.

Впервые еду в монастырь не грабить, и это так странно.

Китти ехала позади меня на своей лошади, чёрной, словно ворон, но с белым пятном во лбу. Кобыла легко бежала по тропе и фыркала. Сбоку от меня, на гнедом коне, ехал хранитель.

— Ты уверен, что нас ждут? — не хотел показывать волнение, но не мог удержаться от вопросов. Я сомневался, что кто-то способен мне помочь.

— Я договорился с игуменом монастыря, он готов оказать помощь.

Я помрачнел. До сих пор мне было неудобно, что кто-то третий знает о моей слабости. Проклятье, ещё этот «игумен» узнает, будь он неладен. Император Запада не может иметь детей. Самое время доложить императору Льву и хлопнуть нас, пока не поздно. Да, придут Йорген, Рассог и Бернар, ещё Варди с парнями, разнесут тут всё… может, заберут дочерей императора или просто поимеют прямо на том столе, во дворце. Ну и всё. Война кончится пустым разграблением, и мои сыновья никогда не придут мстить за меня главному врагу, Льву Востока.

Их просто не будет.

— Он умеет держать язык за зубами? — спросил я.

— Игумен Феодор мой давний друг. Он честный и верующий человек, — рассказал Исак. — Он никогда не рассказывает о бедах нуждающихся.

— Боюсь, наш случай особенный.

— Ты боишься за власть?

Я резко обернулся. Исак спокойно смотрел на меня тёмными глазами. Опасности от него я никогда не чувствовал. Он был последним в очереди, кто мог бы вонзить в меня нож. И всё же его дерзость задевала за живое.

— Я ничего не боюсь, — огрызнулся я. Солнце садилось, становилось прохладнее из-за влажного, морского воздуха. — Но я не хочу сдохнуть, когда уже так высоко забрался.

— Ой, смотрите! — вдруг подала голос Китти. — Ворота уже открыли. Нас ждут!

Да уж, война, переговоры, восстания — Китти всё было неважно. Главное, везде успеть сунуть любопытный нос.

Мы подъехали к воротам. Нас и правда ждали монахи — смуглолицые мужчины в тёмных рясах с выбритыми головами. Они придержали коней, пока я спешивался и спускал на землю Китти. Главным был мужчина, годящийся мне в отцы. Глаза у него были чёрные, как у Йоргена, но ума в них было больше.

— Здравствуй, Феодор, — заговорил Исак. — Это князь Зигрид и его жена, княгиня Катерина.

— Приветствую, — кивнул игумен Феодор, оглядев нас. Он зацепился взглядом за оружие у меня на ремне. — С оружием не принято ходить по святому месту.

— Кругом предатели, а я должен защитить жену, — огрызнулся я. Он что, издевается⁈ Я даже сплю с оружием!

— Здесь вам ничего не угрожает. Монастырь священное место. Здесь нет места вражде и людским распрям. Идёмте, — Феодор поманил нас.

Мы пошли за ним к каменному дому, но я так и не отдал оружие подошедшему парню в рясе и с бритой головой. Тот растерянно хлопнул чёрными ресницами и побежал за нами.

— Исак поведал мне о вашей беде, — заговорил Феодор. Я скрипнул зубами, но не стал беситься. Меня порадовало, что он решил сразу перейти к делу вместо пустых разговоров, не хочу задерживаться в доме чужого бога. Но игумен разбил мои надежды: — Я уже помолился о вашем благополучии. Завтра утром посетите молебен, и я окроплю вас святой водой.

— Но они не веруют в Господа, — заметил Исак, недоумённо хмурясь. Мы шли по каменному коридору в полутьме.

— Раз явились сюда, значит, истинная вера пустила ростки в заблудших душах.

Я не понимал, о чём они толкуют. По правде, слабо верил, что молитвы чужому богу мне помогут. Наши боги оказались слабы! Что говорить об этом Господе? Говорят, Господь всемогущий. Я не верил в это. Разве может бог, которого распяли, словно преступника, быть всемогущим? Он даже никогда не сражался. Для того, чтобы добиться могущества, мало быть добрым и всепрощающим человеком.

— Я слышала, что Господь может исцелять любые болезни, — тихо сказала Китти, когда мы лежали ночью в темноте комнаты-кельи. Кровать была узкой и казалась жёсткой после постели в императорском дворце. Моя жена лежала у меня на груди и гладила меня.

— Я не верю, что он излечит меня. Я давно потерял… — я проглотил слова вместе с комом, вставшим в горле. Дёрнул желваками. Мне было больно, что старая, давняя вражда отняла у меня самое дорогое. Я был слабым, не был виноват в том, что не смог справится с тремя мужчинами, больше меня вдвое.

Будь проклят дядька Ингольв.

В глазах кольнуло. Я зажмурился и вздохнул. Нет, я не плакал. Я не умел плакать, забыл, как это, но очень бы хотел разрыдаться от души. Китти, словно ощутив, насколько я потерян, схватила мою руку и переплела наши пальцы.

— А ты поверь, мой лев, — прошептала она. Поцеловала дракона на моей груди. — Поверь, и всё получится. Поверь ради меня. Я очень хочу родить тебе сына, а потом ещё четверых сыновей.

Меня тронули её слова. Не могу поверить, что это прекрасное создание — моя жена. Моя. Неужели я правда ей нужен?.. Я обхватил её, притягивая ближе и поцеловал в лоб. Ощутил её нежные пальцы на своей бороде.

— Спасибо, Китти, — хрипло проговорил я. — Ты не представляешь, как много для меня значат твои слова.

И твоё присутствие около меня.

В монастыре мы пробыли сутки. Феодор провёл какие-то свои обряды: облил нас водой, назвав её «святой», и читал над нами заговоры. Я стоял в каменном храме и подозрительно косился на старика. Тот всё ходил кругами, болтал и болтал заговоры. И чем отличается всё это от колдовства ведьмы Валборг?