Жребий Салема - Стивен Кинг

– Старина Варни! Я читал его давно – для студенческого доклада в университете по курсу романтизма в литературе. Профессор, чьи представления об этом жанре начинались с «Беовульфа» и заканчивались «Письмами Баламута»[22], был просто в шоке и поставил мне тройку с плюсом, настоятельно рекомендовав повысить свой культурный уровень.

– Между тем феномен Питера Кюртена довольно любопытен, – заметил Каллахэн, – хотя и вызывает отвращение.

– Вы в курсе его истории?

– В общих чертах. Меня интересовали подобные вещи во время учебы в семинарии. Своим скептически настроенным наставникам я объяснял, что хороший священник должен знать не только высоты, которых может достичь человеческая натура, но и возможные глубины ее падения. Чепуха, конечно! Мне просто нравилось испытывать трепет, как и многим другим. Если я правильно помню, Кюртен в детстве утопил двух приятелей-сверстников, столкнув их с плота посередине реки и не дав им взобраться обратно.

– Верно, – подтвердил Мэтт. – И подростком он дважды пытался убить родителей девушки, которая не хотела с ним гулять, а потом сжег их дом. Но в его жизни меня, э-э, интересует не совсем это.

– Я так и понял, судя по подборке книг.

Он взял с одеяла журнал, на обложке которого фигуристая молодая женщина в обтягивающей одежде сосала кровь у юноши. Его лицо выражало одновременно и неописуемый ужас, и непреодолимое вожделение. Журнал назывался – и, судя по всему, так же звали и женщину – «Вампирелла». Заинтригованный Каллахэн отложил его в сторону.

– Кюртен убил больше десятка женщин, – продолжил священник. – Орудовал чаще всего молотком, а если у них были месячные, то пил выделения.

Мэтт Берк снова согласно кивнул:

– Не так широко известен тот факт, что он убивал и животных. Во время очередного затмения он оторвал головы двум лебедям в центральном парке Дюссельдорфа и жадно глотал кровь, которая хлестала из шей.

– И это как-то связано с тем, почему вы хотели со мной встретиться? – поинтересовался Каллахэн. – Миссис Кэрлесс передала мне, что дело очень важное.

– Так оно и есть.

– И что это? Если вы хотели меня заинтриговать, то вам это удалось!

Мэтт невозмутимо на него посмотрел.

– Мой хороший друг Бен Миерс должен был сегодня с вами связаться. Ваша экономка сказала, что он так и не появился.

– Это правда. После двух часов дня я никого не видел.

– Я не могу его найти. Он уехал из больницы вместе с доктором Коуди, который тоже исчез. Я не могу разыскать и Сьюзен Нортон, подругу Бена Миерса, которая ушла из дома после обеда и обещала вернуться к пяти. Ее родители очень волнуются.

При этих словах Каллахэн забеспокоился. Он знал Билла Нортона, который однажды заходил к нему посоветоваться насчет рабочих-католиков.

– Вы что-то подозреваете?

– Позвольте задать вам один вопрос, – продолжил учитель. – Отнеситесь к нему со всей серьезностью и подумайте, прежде чем ответить. Вы не замечали в последнее время чего-нибудь необычного в городе?

Первоначальное предположение Каллахэна переросло в уверенность: ему намеревались сообщить нечто настолько невероятное, что хотели сначала осторожно подготовить, чтобы он не испугался. Ответ, судя по книгам, напрашивался сам собой.

– Вампиры в Салемс-Лоте? – изумился Каллахэн.

Священник подумал, что депрессии после тяжелой болезни нередко помогает избежать одержимость некой идеей, которая играет в жизни пациента важную роль: например, увлечение артистом или музыкантом или, скажем, мысли о недостроенном доме, не дающие покоя плотнику. Подобный интерес вполне может развить безобидный (или не вполне безобидный) психоз, предпосылки к которому уже имелись у пациента до болезни.

Он много разговаривал с одним пожилым прихожанином по имени Хоррис, который лежал в Центральной больнице штата Мэн. У него обнаружили тяжелую форму рака кишечника. Несмотря на мучительную боль, которую старик наверняка испытывал, он с жаром самым подробным образом рассказывал Каллахэну о пришельцах с Урана, которые проникали во все сферы жизни Америки.

«Вот на автозаправке «Амоко» работает парень из Фармута по имени Джо Блоу, – оживленно делился с ним своими соображениями измученный болью старик, – а потом на его месте оказывается пришелец, который выглядит точно, как Джо Блоу. И не просто выглядит, а еще и обладает его памятью и манерой речи. А все потому, что уранцы поглощают альфа-волны… чмак-чмак-чмак!»

Хоррис утверждал, что никакого рака у него не было, а страдал он от лазерного облучения. Уранцы испугались, что он в курсе их махинаций, и теперь пытались его извести. Хоррис это принимал как должное, но решил, что будет биться до последнего. Каллахэн не стал разубеждать старика. Пусть этим занимаются желающие Хоррису добра, но недальновидные родственники. По мнению Каллахэна, подобный психоз, как глоток хорошего виски, может сыграть исключительно благотворную роль.

Вот почему сейчас священник сложил руки и приготовился выслушать Мэтта.

– Вообще-то мне и так довольно непросто, – сказал учитель, – но будет еще труднее, если вы считаете, что болезнь сказалась на моем рассудке.

Поразившись, как точно Мэтт сумел выразить мысли, которые только что промелькнули у него в голове, Каллахэн постарался ничем не выдать свои чувства, хотя испытывал отнюдь не беспокойство, а искреннее восхищение.

– Мне представляется, что вы излагаете свои мысли на редкость внятно, – заверил он.

– Внятность изложения и здравый ум не одно и то же, – вздохнул Мэтт. – И вам это известно не хуже меня. – Он собрал книги, разбросанные по одеялу, и аккуратно сложил. – Если Бог есть, он, похоже, наказывает меня за чрезмерный научный консерватизм и неверие в то, что многократно не подтверждено наукой. Уже второй раз за день мне приходится высказывать дикие вещи без малейшего намека на доказательства. Единственное, что я могу привести в защиту своего здравого рассудка, так это достаточная легкость, с которой можно проверить мои утверждения и опровергнуть их, если они не подтвердятся. Мне остается только надеяться, что вы отнесетесь к моим словам со всей серьезностью и займетесь проверкой до того, как станет слишком поздно. – Он хмыкнул. – До того, как станет слишком поздно. Звучит как цитата из дешевых журналов тридцатых годов, верно?

– Жизнь – это театр, – философски заметил Каллахэн, а сам подумал, что в последнее время что-то мало в ней разыгрывается новых пьес.

– Позвольте спросить еще раз: вы не замечали в последнюю неделю чего-нибудь необычного в городе? Не важно, чего именно!

– Связанного с вампирами или…