Великолепие шелка - Эллен Марш

Дарвин осекся, ибо Чина повернулась прямо к нему, и в ее спокойном, неподвижном лице было нечто, что заставило его пожалеть о сказанном.

«Аврора Д.», с надутыми попутным ветром парусами, между тем уже покидала порт. Наклонившись медленно на левый бок, она начала набирать скорость. Вода бурлила и шлепала у нее за бортом, мачты и балки скрипели и шуршали под усилившимися порывами ветра, а Чина так и стояла у поручня с остановившимся взглядом. И тут же, возле нее, был и Дарвин, несчастный и беспомощный. Молчание, пролегшее между ними, словно пропасть, казалось, становилось все более напряженным.

В ответ на приказания капитана Крила команда шхуны поставила дополнительные паруса, чтобы извлечь максимальную выгоду от попутного ветра. Теперь за кормой «Авроры» образовался бурун, от которого позади расстилалась белая волнистая дорожка, а Чина все стояла без движения лицом к ветру и чувствовала во всем теле ужасную онемелость. Но одновременно в ее сердце нарастала надежда. Они должны, просто обязаны перехватить «Мальхао», прежде чем станет уже слишком поздно!

Капитан Крил, несколько помедлив возле нее, успел заметить, насколько измученный у нее вид, и потому сурово приказал ей немедленно спуститься вниз. Она настолько ослабела и обессилела, что повиновалась ему без всяких возражений. Лежа в душной темноте маленькой каюты, любезно уступленной ей первым помощником, она старалась ни о чем и ни о ком не думать: ни о Брэндоне и о Филиппе, ни о сломанной руке Дэймона, ни о том, что теперь она никогда не сможет выйти замуж за Дарвина ввиду того, что с ней произошло. Точно так же она не могла себе позволить ни на минуту остановиться на мысли о капитане Бладуиле и о комнатах, снятых им где-то на улице Джейланг для Джулии Клэйтон.

Глава 18

Луис Моралес де лос Куэйдос, капитан зарегистрированной в Португалии шхуны «Мальхао», стоял в сгущающихся сумерках на задней палубе своего корабля и курил толстую африканскую сигару, стряхивая в темную воду пепел, тут же уносимый ветром прочь. Воздевая глаза к небу, где уже мерцали первые звезды, он неустанно благодарил Пресвятую Деву за то, что она даровала ему такую добычу. В его трюме покоилось около ста упаковок бадаянского шелка, стоимость которых составляла тридцать пять тысяч фунтов стерлингов на английском рынке или около ста тысяч в китайской валюте. И вся эта сияющая ткань, до единого ярда, получена им в кредит.

– Тридцать пять тысяч фунтов стерлингов! – бормотал капитан Куэйдос, наслаждаясь самим звуком этих слов. – И при этом не истрачено ни одного эскудо!

С довольным хмыканьем он облокотился руками на поручень и начал сквозь зубы что-то насвистывать. Это был человек чуть выше среднего роста, с покрытым рубцами лицом и с глазами темными и нахальными. Как и большинство тех людей, которые составляли команду «Мальхао», он был наполовину испанец, однако не испытывал особой привязанности ни к Испании, ни к Португалии. Его корабль был приписан к лиссабонскому порту, и соответственно флаг на нем имел зеленое и оранжевое поля, символизировавшие его родину, однако Луису де лос Куэйдосу не было до этого никакого дела: он служил только самому себе и уж меньше всего этому толстому мандарину Ванг Тох Чен Арну, которому предназначался весь загруженный в трюмы шелк.

– Предназначался – да, но вот будет ли он им получен? Никогда!

Его губы скривились в удовлетворенной усмешке. Менее чем через три часа «Мальхао» должен встретиться в море с другим кораблем, быстроходной китайской лорчей, одной из тех, которые развозят опиум вдоль китайского побережья. Хотя ее мачту и увенчивает вымпел с хохлатым розовым драконом, это вовсе не значит, что она принадлежит Ванг Тоху. И во главе команды на ней стоит не какой-то там варвар из прихвостней Ванг Тоха, а сводный брат капитана Куэйдоса Педро. Все продумано и подготовлено заранее. Пока команда шхуны будет спать крепким сном в своих каютах, груз «Мальхао» тихо и незаметно переправят на борт лорчи, которая вместе со своим драгоценным грузом и с самим капитаном «Мальхао» на борту тотчас же бесследно растворится во мраке.

– Ванг Тох может сколько угодно искать меня повсюду, найти же ему никогда не удастся! – сказал капитан Куэйдос самому себе с довольным смешком. Он не сомневался в успехе. Ведь лорча незамедлительно отправится прямиком в Рангун, где ее уже ждут покупатели бесценного бадаянского шелка. А после того как дельце будет обделано, он, Луис Моралес де лос Куэйдос, станет очень богатым человеком и купит себе сказочный дворец в Риме и заведет себе там дюжину прекрасных любовниц.

А что же будет со шхуной и ее командой? Подумав об этом, капитан лишь пожал с безразличным видом плечами, ибо судьба их его не волновала. Без сомнения, мстительный Ванг Тох постарается потопить «Мальхао», а людей взять в заложники, но так как корабль принадлежал частной португальской торговой фирме, а не Куэйдосу, то все это мало трогало нечестивого капитана.

На его почерневших от табака губах снова появилась ухмылка. Многие крупнейшие торговые фирмы взяли себе за прискорбное правило платить меньше одного процента от своей прибыли тем людям, которые с риском для жизни скитались по морям и океанам, подвергались нападениям пиратов и вступали в борьбу с грозными тайфунами ради того, чтобы перевозить их товары с одного континента на другой. И это-то обстоятельство и побудило капитана Куэйдоса преподнести самому себе царский подарок за счет облапошенного им Ванг Тоха. Луис де лос Куэйдос был вовсе не дурак, и он прекрасно понял еще много лет назад, что вассал так и останется вассалом, если у него недостанет мужества подняться над своей скромной долей и не взять судьбу в собственные руки.

Капитан Куэйдос не встречался с Ванг Тохом лицом к лицу, ибо чести такой удостаивались лишь немногие европейцы. Однако знал Куэйдос о нем достаточно много, так как заранее решил выяснить как можно больше о человеке, которого собирался предать. Высокого ранга чиновник, Ванг Тох достиг в годы пресловутой опиумной войны неимоверного богатства и могущества – чрезмерного, по мнению императора, и поэтому после подписания Нанкинского договора был назначен на ответственный пост в расположенную на далеком севере провинцию Гань, что мало отличалось от ссылки.

Поскольку, согласно китайским законам, чиновники могли служить в одной провинции не более трех лет, Ванг Тоха по истечении этого срока отправили в Шаньси, где он ухитрился подкупить или запугать несметное число людей и вступить со многими в преступный сговор. В результате подобных деяний пронырливый сановник отслужил в этой провинции только два года, ибо на третий его возвратили в Квантуя. Хотя внешне он и соблюдал покорность и доброжелательность по отношению к императору, его ненависть к династии Цин стала легендарной. Не многие знали или даже догадывались о том, что он энергично создавал тайные общества, которые ставили своей целью свергнуть с престола восседавших на китайском троне маньчжуров, и де лос Куэйдос придерживался того мнения, что этот Ванг Тох замыслил сам стать императором.